Тайна последней строчки

Леви

Тихо заходя в здание, он тут же окинул его взглядом, отмечая, что было темно. Не зажгла керасиновую лампу. Леви, каждой клеточкой ощущая волнение, не спеша начал обходить стеллажи, отмечая, что было пыльно, хотя с момента того инцидента прошло порядком пол часа. Не пришла? Вряд ли. Скорее всего, сперва обработала руку. Или нет? От этой мысли он плотнее поджал губы. Зайдя глубже, мужчина все же нашел её. В этот раз не на стуле, что не могло не радовать. Девушка просто сидела на полу, поджав ноги под себя, протирая дальний стеллаж. Видимо, решила начать с конца. Рядом были сложены книги, которые она убрала с нижнего ряда полки. Провинившийся кадет спокойно выполняет поручение. С виду можно было бы сказать, что все хорошо. Можно, если бы не одно «но». Девушка будто бы пыталась стереть эту полку с лица Земли так же, как Титаны пытались истребить человечество. Ее действия были чересчур резкими, агрессивными, будто бы пропитаны злобой насквозь. Акерман устало потер переносицу, понимая, что в этот раз начать разговор будет весьма не просто. Очень не просто. Он это понял ещё тогда, когда Амелия никак не хотела устанавливать контакт с Зое. Только он хотел подойти ближе, взгляд зацепился за руку, отчего Леви, мысленно чертыхнувшись, стиснул зубы. Не обработала, идиотка. В этот раз порез был не такой глубокий, как от ножа. Леви мог не переживать из-за этой раны. Но переживал. По-любому ведь болело? Почему не удосужилась перебинтовать? Как она вообще сломала стакан в руках? Гребанный Титан. Собравшись с мыслями, Аккерман уже более уверенными, нарочито громкими, но медленными шагами, направился к ней. Он был уверен, что она услышал. Леви хотел, чтобы она услышала. — В темноте убираешься — констатировал он, становясь за ней. Девушка, уже понявшая, кто пришел не вздрогнула, просто кивнула, продолжая измываться над полкой, отчего он снова мысленно чертыхнулся, понимая, что эта попытка завести разговор прошла мимо. Кивнула, черт возьми. Леви понимает, что ему надо попробовать ещё раз. — Хочешь сломать стеллаж? Пробить, как бронированный Марию? Блять. Аккерман мысленно дал себе пощечину за эту глупую попытку. Увы, его не учили общаться с девушками, однако, им явно не по нраву сравнение с гигантским чудовищем, которое ест людей. Сравнил её с гребанным Титаном. Девушка еле заметно качает головой, продолжая свои агрессивные действия. Теперь покачала головой, черт возьми. Он присаживается на корточки прямо за ней, свесив руки с согнутых коленей, и поджимает губы, раздумывая над тем как поступить. Чего она хочет? Как ему разговорить её и вообще, что ему делать? Аккерман на секунду прикрывает глаза, собираясь с мыслями, прежде чем попробовать третью попытку установить контакт с этой девчонкой, что все ещё пыталась истребить полку. — Тебе нужно обработать руку — констатирует он, тяжело вздыхая. Леви внимательно разгадывает девичью спину и плечи, радуясь тому, что они не дрожат, в отличи от стеллажа, который она, казалось, сейчас свалит. Не плачет, уже хорошо. — Это царапина. Ответила. У него получилось? Голос все же выдавал ее с головой. Такой тихий, переходящий в шепот, который был отчетливо слышен в помещении, тишину которого нарушало лишь их дыхание, тихие попытки Аккермана начать разговор и звуки скольжения влажной тряпки о твердую поверхность полки. Последние были самыми громкими и гневными. Дважды гребанный Титан. Она явно пыталась скрыть дрожь в голосе. Аккерман мог понять причину ее злости, ведь лично знал, на сколько запретна тема семьи. Тем более матери. На сколько болезненна эта тема, которую зазнавшаяся третьегодка посмела использовать против его проблемы. — Посмотри на меня. В этот раз, он говорит это не так уверенно. Сам не понимает почему, но так выходит. В его тоне, на удивление, отсутствует приказ и сталь, которые он, неосознанно, использует обычно. Леви растерялся, ведь обычно, она отвечала на его вопросы, даже будучи в плохом настроении. Даже когда она провела весь день наедине с собой в том хранилище, она отвечала ему, пусть язвила, но разговаривала с ним и Аккерману не приходилось ломать голову, придумывая новые попытки для установления контакта. Хотя бы словесного. Она даже не смотрит на него. Несносная девчонка. — Я зла. Зла. Он видит, но за этим словом явно есть кое-что еще. Кое-что, что он пока не понимает, но пытается, в то время как поехавшая молчит, не давая ни малейшего намека на то, что происходит в её голове. Она до сих пор не смотрит, заставляя Аккермана чувствовать себя глупо. Леви словно мальчишка, который пытается подкатить к девочке. И эта девочка отшивает его, черт подери. — Зла или расстроена? Наверное, второй вариант. Вся эта ситуация, собственные мысли и слова той третьегодки, несомненно, расстроили её. Аккерман думает, что угадал, но Амелия снова качает головой и до его уха доносится тихий вздох. Леви молчит, понимая, что девушка хочет что-то сказать. В груди таится надежда. Может, Смит наконец скажет, что случилось? Или то, что чувствует? Начнет разговор, выпалит все и он пойдет разбираться с этим? Почему она просто не может сказать, что ему делать? Леви задерживает дыхание, теряясь в собственных догадках и понимает, как тяжело понять представительниц женского пола. Впрочем, он и не пытался. До сегодняшнего дня. — Уйдите. И застывает, понимая, что это совершенно не то, чего он ожидал. Уйти? Амелия и правда просит его уйти, не удосужив его даже одним взглядом? Это из-за той тупой шутки? Аккерман хочет дать себе пощечину. Кто же знал, что нельзя сравнивать девушек с Титанами? — Амелия, — тяжело вздыхая, он присаживается назад, упираясь локтями в согнутые колени — поговори со мной. Леви и правда не может уйти. Ему нужно узнать, что именно произошло, после того, как она ушла с того поля. Аккерман вспоминает случай в Митре, понимая, что и правда не сможет оставить ее одну в таком состоянии, не разобравшись в происходящем. Не сможет уйти, оставив ее наедине с мыслями. В этот раз он не допустит той ошибки. — Я не хочу — на выдохе шепчет она, чуть сильнее сжимая тряпку. Мужчина снова прикрывает глаза, пытаясь что-нибудь придумать. В прошлый раз, она хотя бы говорила с ним. Пусть и язвила, но сразу же объяснила причину своего поведения, а сейчас, наотрез отказалась разговаривать с ним и даже просит его уйти. Он не понимает, что с ней творится и откуда такой холод и отстраненность. Гонит его. Леви слегла хмурит брови от саднящей душу обиды. В этот раз ему не до откладывания этих чувств в дальний ящик, в голове крутится лишь одно — какого черта она не хочет разговаривать с ним? Молчит, не смотрит. Это ведь не он, а зазнавшаяся третьегодка довела её до такого состояния. Это все же из-за той штуки? Ему стоит извиниться и сказать, что она не похожа на Титана? Темноволосый плотнее поджимает губы, крепче сжимая свои же руки между собой, понимая, что ему нужно что-то придумать. И поскорее, ведь время поджимало. Леви думает над тем, что можно сделать. Говорить или смотреть она не хочет. Вспоминая ситуацию с Ханджи, он понимает, что трогать её тоже нельзя. Так, что ему сделать? Чего она хочет? От собственной беспомощности хотелось выть. Внимательно изучая её движение, Леви начинает думать обо всем произошедшем, пытаясь понять, что именно она чувствует и как к ней подступиться. Как снова начать разговор, так, чтобы она не попросила его уйти снова. Ему уже было не важно, зачем он это делал. Леви просто не мог уйти. Маленькая догадка закралась в его голову в тот момент, когда она, в очередной раз шумно выдохнула, продолжая гневно протирать края уже давно чистой полки. Пыталась снять напряжение. Напряжение. — На тебя целый день давили, не так ли? — тяжелы вздыхая, он продолжает мысль, понимая, что это последний шанс вывести её на разговор — Сдерживаешься? Аккерман, все ещё сидит к ней лицом, вглядываясь в ровные плечи, что внезапно начали слегка дрожать, заставляя его растеряться. Так же внезапно она крепче сжала тряпку между своих пальцев, так, что были видны костяшки и вновь шумно выдохнула. Леви был прав. Угадал, черт возьми. Все те эмоции, которые она весь день заглушала в себе постепенно вырывались наружу и сейчас, когда чаша терпения оказалась переполнена, Смит пыталась справиться со всей бурей различных эмоций, что прожигали её изнутри целый день, не давая им завладеть собой. Страх, негодование, злость, усталость, взвинченность, раздражение. Она просто запуталась во всем этом и сейчас пыталась хоть как-то снять внутреннее напряжение. — Хватит уже — тихо прошептала девушка, когда из её рта выскользнул первый всхлип, заставивший сердце больно сжаться — я не хочу это обсуждать. Вторая рука потянулась к лицу и он знал, что она прикрыла рот рукой, заглушая собственные всхлипы, которые все равно, уже более четко вырывались из девичьих уст, подтверждая его догадку. Довел до слез. И на кой черт он полез в её голову?        — Постоять рядом можно? В следующую секунду понурив голову, блондинка уперлась лбом в стеллаж, одной рукой крепко сжимая полку, будто бы пытаясь найти в ней опору. — Можно — на выдохе прошептала Смит, так тихо и неуверенно, что он на секунду прикрыл глаза, пытаясь придумать, что можно сделать ещё. Чтобы она не плакала. Леви шумно выдохнул, понимая, что ему следует подождать, пока она будет готова говорить. Хоть время поджимало, он наконец понял в чем дело. Давление. Глупое общество не хило потрепало нервы светловолосой проблемы Аккермана, которая все ещё пыталась сдержать собственные эмоции. Не желая нагнетать обстановку, подставлять отца и давать новых тем для обсуждений, она молча выслушивала все подколы, перешептывания и обвинения в свой адрес. Целый день смиренно пропускала каждое слово, не смея ответить. Леви понимает, что тоже оказал это давление, пытаясь разговорить её. И жалеет об этом, понимая, во что это вылилось. Аккерман понимает, что ему нужно подождать пока она придет в себя. Понимает, что ей и впрямь стоит немного поплакать. Ему следовало выйти хоть на минуту из своего кабинета. Он гневно потирает переносицу, понимая, что эта чертова минута не была бы чем-то критичным в его работе, однако, он мог бы разузнать о ситуации пораньше. Предотвратить все, через что девушка прошла в течении, казалось бы, короткого промежутка времени. Этого оказалось достаточно, чтобы довести её до предела. Той зазнавшейся третьегодке не следовало упомянать в разговоре её семью и маму. Ей вообще не следовало открывать свой поганый рот, черт возьми. Когда до ушей донесся очередной всхлип, рука сама собой потянулась к её голове, невесомо касаясь светлых волос. Леви застыл, понимая, что это произошло неосознанно и он позволил себе лишнего. Амелия ведь скидывала руку Ханджи, не желая устанавливать контакт. Так какого черта он снова давит на неё? Аккерман пару раз моргнул, понимая, что она не оттолкнула его. Амелия никак не отреагировала на его руку. Значит ли это…? Леви, не зная, что ему можно предпринять в такой ситуацию, решил рискнуть. — Я, — он запнулся на секунду, все ещё вслушиваясь в её всхлипы, и попытался собраться с мыслями, чтобы выдать верную формулировку — слушай, могу я, кхм… — откашлявшись Леви постарался спрятать свое хрен-знает-откуда взявшееся смущение и попытался продолжить — можно… Можно тебя обнять. Замолчал, раздумывая над тем как глупо растерялся, не сумев сказать эти чертовы три слова. И какого черта он так распереживался? Откуда появилось это глупое, не присущее ему, чувство неуверенности? Леви впервые чувствует себя неловко. Собрав волю в кулак, он был готов сказать это, как вдруг, Смит, даже не выслушав его вопрос, ответила: — Можно. Разрешила. Она что, опять прочла его мысли? Сейчас это было не важно. Не смея притянуть её к себе, Аккерман сам подсел ближе и аккуратно приобнял сзади, окольцовывая талию блондинки. Так же осторожно, боясь что она вот-вот оттолкнет его. Он боялся, что она не так его поняла. Леви даже подумал, что блондинка рассчитывала на то, что он уйдет и сейчас, когда он обнял её, накричит на него, как тогда, в Подземном городе. Амелия не оттолкнула его. Успокоившись, он, слегка согнувшись, уложил свой лоб на девичье плечо, что все ещё содрогалось от новых всхлипов. Она просто продолжала тихо плакать, перенося свои руки на его, что прижимали её к себе за талию и сильно сжала их. Леви прикрыл глаза, понимая, что она снова ищет опоры. В этот раз в нем. — Не сдерживайся. И он был готов дать её, понимая, что её переживания по поводу этой ситуации, домыслы товарищей, обвинения, перешептывания, собственные мысли сильно воздействовали на неё, создавая чувство настигающей беды. Весь день Смит провела под давление, пытаясь совладать с фейерверком негативных эмоций, прожигающих её изнутри. Пытаясь подавить их, чтобы не совершить глупостей. Её сердце сердце держалось очень стойко, но эти мелочи превратились в огромный ком, что оказался сильнее. Весь день она провела, ощущая опасность. Никто за неё не вступился. Леви вступится. Просто не может пройти мимо, когда его проблема вот так вот сидит, рыдая в углу, крепко сжимая его руку, пытаясь найти в нем опору. Он даст эту опору. По-другому и быть на может. — Все хорошо — начал темноволосый, чувствуя каплю облегчения от того, что она не отколупнула его попытки — Я разберусь. Выходит, нельзя сравнивать девушек с Титанами? Аккерман прикрыл глаза, когда её пальцы крепче сжали его руки и до ушей донесся новый всхлип. Такой тихий, отдающий в душу. Он, вслушиваясь в каждый вздох, раздумывал над тем, как же трудно общаться с девушками. Хотя нет, он ведь общался с ними. Немного поразмыслив Аккерман выбирает другую формулировку — как же трудно разобраться в девичьих чувствах. Трудно понять, что творится у них в голове. Леви впервые пытался это сделать. Ради Амелии.