Тайна последней строчки

Амелия

Уже сидя в столовой, Амелия в сотый раз раздраженно прикрыла глаза, когда по залу прошлась новая волна перешептываний. Впрочем голоса не замолкали, лишь иногда становились тише или наоборот, громче. Каждый выказывал негодование в её сторону, создавая новые догадки по поводу произошедшего случая. Кадетов не смущало наличие самой «причины» обсуждений, которая независимо от громкости сказанных слов, слышала все. Амелия Смит в этот день была в центре внимания. В плохом смысле этого слова. Слушая нелестные комментарии в свой адрес, она пожалела, что пришла сюда. Сильно пожалела, что послушалась соседку, которая заставила её прийти сюда, причитая, что ей нужно есть. Нужно, но она все равно не смогла запихнуть в себя хотя бы небольшое количество еды из-за гнусных слов товарищей, которые чудным образом узнали об утерянных документах. Под чудным образом Смит подразумевает — Ленц. Черноволосая растрезвонила об этом инциденте ещё тогда, во время тренировки, конечно же, приукрасив реальность. Теперь товарищи знали о ситуации с её слов, согласно которым Амелия сделала это специально. Люди, нашедшие тему для обсуждений, даже не пытались разобраться во всем произошедшем, просто начали разносить этот слух от одного человека к другому. — Майор её даже не наказала, как всегда, старшие по званию закрывают глаза на её проступки. — Она наверное специально это сделала. Девушка лишь продолжала нервно пить воду, отмечая, что впервые чувствует такое раздражение. Даже если Амелия виновата пострадают двое, а сплетничают все. Девушка злилась на это, ведь дело никак не затрагивает их, но они продолжают чесать языками. Лишь бы потрепаться. Свиньи. Наверное, так бы выразился капитан Леви, если бы присутствовал в помещении. Амелия понимает, что он, скорее всего, разгребает кучу документов в своем кабинете из-за своего двухдневного отгула, который он провел с ней, в Митре. Вот перед кем она виновата. Вот, кто может упрекнуть её в безалаберности, а не кадеты, что продолжают переговариваться так, будто бы её нет. Она здесь, черт возьми. И её сердце готово треснуть от этого давления. В разговор включаются не только кадеты третьего года, но и первогодки, что не может не злить. Им что, делать нечего? Каждой клеточкой своего тела она ощущала давление со стороны своих же товарищей, с которыми им предстояло сражаться бок о бок в дальнейшем и четко понимала одно — внутри что-то обрывается. Целый день слушая разные домыслы о сложившейся ситуации, размышления товарищей о том, какая нерадивая у командира дочь, перешептывания касательно её честности, девушка остро чувствовала давление и усталость. Хотелось просто уснуть. Поспать, чтобы забыть об этой проблеме хотя бы на минуту. Забыть о всех этих домыслах. Забыть обо всем. Просто отдышаться, перевести дух. Амелии нужна передышка. Следующее замечание заставило её дернуться: — Отец её по-любому отмажет. От услышанного неприятно скрутило желудок, так, что стало трудно дышать. Смит уже хотела было открыть рот, кинув в ответ что-нибудь. Хоть как-то ответить. Заставить замолчать. Отстоять права. Сделать что-то, что могло хоть немного потушить огонь в груди. Но девушка плотнее стиснула зубы, пропуская очередную колкость сквозь себя. Помимо роли «отца» Эрвин Смит был одним из командиров армии, первым человеком в Разведке, с кучей обязанностей и девушка ясно понимала одно — он мечется. Мечется так же, как она, услышав эту новость, и если дочь устроит драку — станет только хуже. Появится новый повод для слухов. Осознание того, что у отца могут возникнуть проблемы из-за неё заставляли её держать рот на замке. Амелия, чуть понурив голову, вобрала побольше воздуха в легкие через нос. — Не обращай внимания. На её руку внезапно легла теплая рука друга, что сидел напротив. Он слегка сжал её пальцы, привлекая внимание. Амелия подняла глаза на Фостера, который чуть плотнее поджав губы, покачал головой, мол, не стоит. — Как я могу, если… Девушка замолкла, когда на плечо легла рука её подруги и в этот раз она повернулась к ней, пытаясь умирить раздражение. Зеленые глаза смотрели с сочувствием, ведь все это давление преследовало её с утра, с самой тренировки и Амелия не знала как поступить. Все думали, что она виновата. Она и сама так думала. — Спасибо, ребята — шумно выдыхая, она пару раз моргнула, пытаясь отогнать непрошеные слезы от такой поддержки. Её друзья рядом, ей и правда следует успокоится. Но она не может. Амелия четко понимает то, на сколько несправедливы люди, на сколько любят вешать ярлыки, ведь её отец никогда не «отмазывал» её. Если она косячила, то всегда несла ответственность, как все кадеты. Прямо как тогда, когда её заставили вычищать хранилище. Даже не смотря на то, что капитан хотел отменить наказание, она осталась. Осталась, понимая, что все люди должны быть на равных. Смит с детства знала, что нельзя судить человека, даже не разобравшись в ситуации, но они, видимо, не знают этой простой истины. С каждым словом негативные эмоции становились сильнее. На столько, что, казалось, она вот-вот сорвется. Сердце сжималось от каждых слов, что срывались с их уст и метили прямо в душу, заставляя её почувствовать нехватку кислорода. И опасность. Она остро ощущала себя в опасности, находясь в этом помещении. Смит на секунду прикрыла глаза, пытаясь совладать с этими смешанными эмоциями. Раздражение, злость, страх, вина и… желание. Отчаянное желание, чтобы кто-то, помимо неё, заставил их замолчать. Кто-нибудь, потому что её руки связаны. Очередной комментарий, вонзившийся в сердце, заставил её принять решение. — Ребят, я пойду — твердо сказала девушка и, оттянув руку, натянуто улыбнулась им, собираясь уйти. Двоих товарищей можно было понять, они могли лишиться своей мечты, всего, чего они добивались упорным трудом, на протяжении трех лет. Из-за неё, хотя Амелия точно помнила, что все карточки были в папке, которая не открывалась с самого выхода из больницы. Точно помнила. Может, ей снова показалось? И вообще, её вина не доказана, разве можно так давить на неё? Её мысли были заполонены тем днем. Амелия уже сама на себя давила, мысленно поедая себя изнутри, раздумывая над тем, какой она невнимательный человек. Смит отчаянно пыталась найти ответ на свой вопрос — когда она успела потерять документы? До прихода капитана или после? Теряла ли вообще? — Смит. Внезапно оказавшаяся рядом Ленц, вырвала её из мыслей, прямо в тот момент, когда она убирала почти полный стакан, напиток которого так и не был испит из-за трясущихся от волнения, негодования и злости, рук. Амелия тут же повернула голову в сторону девушки, что явно подошла не просто так. Черноволосая встала у её стола, уперевшись в него руками, чуть наклоняясь вперед, и, прожигая ее недовольным, отчасти злым взглядом, продолжила: — Извинись перед нами. От этого она затаила дыхание. Так нагло и просто? Эта девчонка, которая пустила о ней неприятные слухи, стала одной из самых ярых «комментаторов», заставила её изрядно понервничать, просит извинится? Блондинка встала с места, чуть развернувшись к ней, в попытке усмирить раздражение, одной рукой схватилась за край стола, и максимально ровно и спокойно начала: — Моя вина не доказана. Почему я должна извиняться? Смит, возможно, и не была конфликтным человеком, но никогда не позволяла другим принижать себя. Но от этого её сердце начало биться быстрее. — Что? Ты до сих пор отрицаешь очевидного? — девушка подошла к ней, и ткнула пальцем в грудь, отчего сидящие рядом друзья, тут же поднялись следом — Из-за тебя мы можем потерять свои места в Военнную полицию. Ты хоть понимаешь это? Блондинка постаралась проигнорировать её пренебрежительное отношения и этот жест, ссылаясь на то, что девушка на взводе. Её можно было понять, но Ленц и правда не имела права обвинять её. Вина не доказана. Амелия, ощущая подступающее волнение, понимает, что нужно свести конфликт на нет. — Я понимаю, что ты взволнована этим, Грейс — девушка откинула ее руку в сторону — Но моя вина не доказана. А по поводу военной полиции, окончательное решение будет за главнокомандующим, возможно, он найдет решение и договорится с командиром Военной Полиции. Это ведь просто формальности, я думаю, это можно исправить. Внезапно, темноволосая рывком притянула её за грудки, заставляя девушку недоумевать. И разозлится. — Твой отец может договорится лишь об одном — отмазать тебя от ответственности — девушка слегка встряхнула её, заставляя некоторых людей в помещении тоже встать — Ты специально это сделала? Специально. Этот вариант занимал первую позицию в списке домыслов, гуляющих по училищу будущих солдат Вооруженных сил Парадиза. — Убери руки. И думай, прежде чем говорить — девушка положила свои руки поверх её, что все ещё сжимали за кофту, желая хоть как-то замять ситуацию, Смит продолжила — С чего вдруг, мне так поступать? Какая выгода? — Чтобы войти в десятку. — Я и так вхожу в неё по предварительным прогнозам. — Входила — тут же поправила девушка, отчего Амелия стиснула зубы поплотнее, понимая, к чему она клонит — После твоих «отгулов» показатели резко изменились, возможно, ты испугалась того, что мы обгоним тебя? Обстановка накалялась, и её слова, в глазах товарищей, скорее всего выглядели весьма достоверно, ведь после того случая, блондинка пропустила одни из важнейших зачетов. Легкая волна раздражения и негодования могла вот-вот превратится в цунами злости, что охватит её разум, подчиняя его, подначивая на глупые, необдуманные поступки. Прямо как тогда, в Подземном городе, когда Смит накричала на капитана Леви. Если она смогла заткнуть старшего по званию, то что могло помешать ей повторить эту ситуацию с простой девчонкой, что все ещё держала её за грудки? Правильно — ничто. Смит была готова это сделать, как вдруг в поле зрения показалась Зое, что тут же протиснула руки между ними, заставляя разъединиться двух девушек. Бедная Ханджи, наверное, сто раз пожалела о том, что взяла на себя дежурство в этот день. Она должна была вмешаться. — Девочки, успокойтесь — тяжело вздохнув, Зое продолжила — Что-то случилось? Что не поделили? Темноволосая, встав между ними выставила две руки, создавая некую дистанцию, которой так не хватало Амелии, чтобы прийти в себя. В попытке сдержать гнев, она плотнее поджала губы, ясно ощущая то, как сильно бьется сердце от злобы, волнения и несправедливости. — Лейтенант Ханджи — тут же сказала девушка, указывая пальцем на блондинку — Смит специально потеряла наши учетные карточки. Теперь мы не сможем попасть в списки лучших, для кандидатуры в Военную полицию. Ленц говорила громко, привлекая внимание всех, кто был в помещении. Кадеты, солдаты, простые рабочие и старшие по званию. Были ли они в курсе этого инцидента? Скорее да, чем нет. Капитан Леви. Взгляд тут же зацепился за его место, что пустовало. Он тоже знал? Он тоже сомневался в ней? — Оу, ну… — лейтенант похлопала её по плечу пару раз, преждче чем продолжить — не расстраивайся. Такой комментарий мог заставить блондинку рассмеяться. Если бы она не была так раздражена. — Она даже не хочет извинятся! Девушка, не выдержав такой наглости и показухи, тут же дернулась вперед, чувствуя новый прилив злости, что вихрем пронесся по телу, и взмахнув руками, воскликнула: — Я не буду извиняться за то, чего не делала! — поняв плачевность ситуации, уже тише, но сохраняя уверенность в голосе, продолжила — Хватит, Грейс. Моя вина не доказана. Девушка внезапно злобно, нарочито громко рассмеялась, тоже делая шаг вперед, заставляя Зое вновь выставить две руки между ними. — И не будет! Твой папочка тебя снова прикроет. Девушка гневно прикрыла глаза, проводя по волосам, пытаясь хоть как-то унять чертову злость, что, казалось, паром пойдет из ушей от глупости своего же товарища, который при всех пытался унизить её, давя на неприятные, болевые точки. Тема семьи была под запретом. — Амелия, Грейс, успокойтесь и разойдитесь по разные стороны. Зое чуть задержала взгляд карих глаз на Амелии, с просьбой глядя на неё. Она поняла. Коротко кивнув, блондинка сделала шаг назад, сжимая руки в кулаки. Впервые она была так зла. Черноволосая тоже сделала шаг назад и Смит села на место, гневно хватая стакан, намереваясь выпить воды, чтобы хоть как-то успокоить злость, от выслушанных слов. Отец никогда не прикрывал её, да она и не делала ничего такого, чтобы её прикрывать. Девушка прикрыла глаза, испивая воду, успокаиваясь, пока черноволосая отходила к своему столу, как вдруг, Ленц решила пустить совершенно тихий, но слышимый в установившейся тишине, комментарий. Комментарий, который заставил сердце Амелии остановится. — Вот что бывает, когда родители забрасывают детей. Смит тут же раскрыла глаза, сжимая посуду в руках. Стакан с треском разбился прямо в её руках. — Амелия! Смит резко вскочила с места, направляясь к девушке, разворачивая её к себе, и вцепилась в её руку, гневно сжимая зубы, процедила: — Повтори? В этом вопросе не было вопроса. Приказной, требовательный тон крепкая хватка и полыхающая Амелия, что впервые чувствовала такую злость. Черноволосая, явно не ожидав такой реакции, на секунду растерялась, уставившись на неё, пару раз моргнула. Взгляд черный глаза заметался между её глаз, но в следующую секунду, она вырвала руку из её хватки, продолжая свою мысль: — Твоей маме… Амелия, прикрыла глаза, уже понимая, к чему она ведет. Она втянула через нос побольше воздуха, мысленно моля себя не вестись на провокации. — …стоило научить тебя хорошим манерам. Но её мольбы не были услышаны. Звук звонкой пощечины разнёсся по всей комнате, заставляя всех замереть. — Закрой. Свой. Рот. Девичья ладонь, все ещё застывшая в воздухе дрожала. Вместе с ней дрожало и тело девушки, которая была настолько зла, что впервые позволила себе сорваться на ком-то. Впервые позволила себе применить силу. Её рука, пронизанная жгучей болью, горела от силы её же удара. Амелия, в приступе злости продолжала тяжело дышать, прожигая взглядом темноволосую девушку, голова которой все ещё была повернута в другую сторону. Огромный, красный след, отразившийся на ее щеке с каждой секундой становился все ярче и ярче. Грейс, широко раскрыв глаза, медленно повернула голову к Смит. Она выглядело пораженной. Её рука рефлекторно потянулась к лицу, когда Амелия, сделав ещё один шаг вперед, оставляя между ними пару сантиметров, злостно процедила: — Или я сама научу тебя хорошим манерам.