Будущая королева

Степас медленно вынырнул из объятий сна — усталость после бурной ночи любви сделала его движения ленивыми. Он дотронулся до другой стороны кровати, с разочарованием обнаружив, что она пуста и простыни уже остыли. Степас сел, моргая от лучей утреннего солнца, и потянулся, тая надежду, что слуги скоро подадут завтрак. Ему было немного неловко от того, как быстро он привык к прислуживанию, но не настолько, чтобы захотеть в такое утро самому готовить себе еду. На другом конце комнаты Валерия стояла у большого эркерного окна, устремив в него взгляд — одной рукой она касалась стекла, другая покоилась на боку. На ней был роскошный пеньюар, едва ли способный защитить от прохлады раннего утра, а ее волосы, черные как смоль, все еще были распущены, ниспадая волнами на спину. Ни то, ни другое не скрывало напряжения в ее осанке. Степас нахмурился: — Моя госпожа? Она глубоко вздохнула и спросила, не оборачиваясь к нему: — Почему ты до сих пор меня не убил? Сердце Степаса упало. Он передвинулся на край кровати и опустил ноги на каменный пол, больше не думая ни о холоде, ни о завтраке. — Давно ли ты знаешь? Валерия рассмеялась, но в этом смехе не было и тени веселья: — Что ты служишь моей сестре? С самого начала. Она покачала головой и повернулась так, чтобы Степас мог видеть ее лицо, хотя сама продолжала смотреть на вид за окном. — Я очень тщательно спланировала побег из столицы, хотя знала, что рано или поздно ее шпионы меня найдут. Я жила здесь, никем не тревожимая, пять лет, пока ее королевство процветало, но как только пошли слухи о волнениях, о подстрекателях, призывающих к переменам, человек с моей родины вдруг появился у меня на пороге… — Валерия фыркнула. — Если бы я верила в совпадения, я бы не протянула так долго, Степас. Степас вздохнул и наклонился вперед, положив руки на бедра и опустив голову: — Я мог бы спросить тебя о том же. Почему ты не убила меня? Валерия резко обернулась, пронзив его взглядом — ее золотистые глаза были так похожи и не похожи на глаза ее сестры-королевы. Степас пожал плечами: — Все тут верны тебе. Ты могла бы поручить любому прирезать меня во сне или отравить за ужином. Никто бы не сказал и слова против, даже если бы ты сделала это своими руками. Ты здесь королева, даже если не носишь корону. Он поднялся и медленно подошел к ней, разведя руки в стороны и выставив пустые ладони наружу: — И все же ты этого не сделала. Ты принимала меня в своем доме, сажала за стол, — Степас взял Валерию за подбородок, в груди у него защемило, когда она закрыла глаза и неосознанно потянулась к нему. — Ты разделила со мной ложе. Почему? Одинокая слеза скатилась по щеке Валерии. — Может быть, мне просто было одиноко, — прошептала она, все еще не открывая глаз. — Может быть, на твоем месте мог оказаться любой мужчина, обративший на меня внимание. Укол ревности пронзил нутро Степаса, и он стиснул зубы. — Я в это не верю, — сказал он. — Ты не знаешь меня на самом деле, — ответила Валерия и отвернулась, разорвав связь между ними, устремив невидящий взгляд на бескрайние равнины, где отбывала добровольную ссылку, такие непохожие на каменистые берега и теплые бурные моря их общей родины. — Так скажи мне, почему ты не убил меня, когда представилась такая возможность? Степас глубоко вздохнул и обнял Валерию сзади — она не отстранилась, и это отчасти его успокоило. — Что ты знаешь о Рыцарях Золотого Моря? — Сказки для детей, — насмешливо фыркнула она. — В них не больше правды, чем в мифической королеве Кернаке, которой они служили. Степас покачал головой и устроил подбородок на ее макушке, наслаждаясь тем, как идеально подходили друг другу их тела. — Мы есть на самом деле, моя госпожа. Наш орден древний и тайный, нас осталось мало, но он существует. Мы поклялись служить не тому, кто сидит на троне, но самой земле Кернакоса. Валерия поежилась в его объятиях. — Нет, — сказала она, хотя голос ее неуверенно дрогнул. — Я бы знала, будь это правдой. — Разве? Она развернулась и сурово посмотрела на него, золотистые глаза пылали гневом: — Не играй со мной, Степас. Может, я и не королева, а моя власть в чужой стране слаба, но я отнюдь не беззащитна. Он пропустил ее шелковистые волосы сквозь пальцы. — Я никогда не стал бы играть с тобой, моя госпожа. Я лишь говорю правду. Твоей сестре не следовало занимать трон; она украла его у тебя с помощью тех, кто поставил свои собственные интересы выше блага народа. Ты допустила это ради любви к своей стране, и это было благородно, но ты позволила укорениться гнили, и страна восстает против нее. Ты должна вернуть то, что твое по праву. — Ты просишь меня начать гражданскую войну, — голос Валерии дрогнул. — Я уехала, потому что не хотела видеть, как мой народ гибнет лишь из-за моей гордыни. Степас покачал головой: — Многие из тех, кто не поддержал бы тебя пять лет назад, переменили с тех пор свое мнение. Они видели, как твоя сестра отталкивала союзников из-за вспыльчивого нрава. Люди голодают, пока ее любимчики купаются в роскоши и упиваются властью, а наши соседи пробуют границы, ища уязвимые места. Пираты набегают на судоходные пути, и нередко под защитой тех, кто должен был за ними охотиться. Дороги рушатся, пока она строит новый дворец в горах. Народ требует справедливости. — Но не все обернулись против нее, — заметила Валерия. — Дома Бразаса и Сакеле все еще ее поддерживают, а это треть страны, и людей у них столько, сколько у всех остальных благородных домов, вместе взятых, не говоря уже о проливах Бразаса. Любая атака с моря обречена, если не взять проливы под контроль. Степас изогнул бровь и улыбнулся: — Ты знаешь намного больше, чем притворяешься. Валерия покраснела: — Было бы глупо жить в невежестве. Может, я и полна безрассудных надежд, но не глупа. — Нет, совсем нет, — ответил Степас и наклонился к ней, нежно поцеловав в лоб. Валерия не возразила, и он взял ее за подбородок и накрыл ее губы своими, застонав, когда поцелуй стал жарче. Спустя долгий миг он отстранился, чуть задыхаясь: — У меня есть связи при дворе Дзукии, я знаю тех, кто был бы рад отнять корону у твоей сестры. Поедем со мной. Вернем тебе трон и построим в Кернакосе новое процветающее королевство. Валерия закрыла глаза и наклонилась к Степасу, уткнувшись лбом в его обнаженную грудь. — Я не променяю свою страну на трон, — твердо сказала она. — Король Дзукии увидит, что я не хрупкий цветочек. Степас улыбнулся и крепко прижал ее к себе, впервые за долгое время камень спал с его души: — Я не сомневаюсь, что ты удивишь его, моя госпожа. Ничуть не сомневаюсь.