Ящик с секретом

      — Последний вечер в Лондоне, а мы тратим его на какие-то ярмарочные развлечения, — раздраженно проговорил Ричард Браун, забираясь в экипаж и устраиваясь в нем поудобнее.       — Ах, прекрати! Видимо, возраст начал брать свое и теперь ты будешь брюзжать по любому поводу.       Гарри Стэплтон недовольно покосился на своего друга, ему едва ли удалось уговорить его поехать с ним, мужчина считал этот вопрос уже решенным, но Ричард снова завел старую шарманку. Гарри даже начало казаться, что Брауну нравится, когда его так старательно уговаривают. Либо так, либо он понимал, насколько Стэплтону важно, чтобы ему составили компанию, и поэтому без зазрения совести набивал себе цену такими капризами.       — Мадам Вандерштайн — великолепная женщина, — воспользовавшись тем, что мистер Браун не успел ничего ему возразить, продолжил Гарри, — раньше я, как и ты сейчас, полагал, что все это вздор и надувательство, но эта леди действительно может разговаривать с духами. Настоящий спиритист.       — Не знаю, что меня беспокоит больше, — насмешливо протянул Ричард, — то, что твоя великолепная леди бросила на середине перевод своей фамилии или то, что ты напрочь забыл все, чему тебя учили в университете.       Браун рассмеялся, его всегда удивляло, как люди, притом не глупые люди, обладающие критическим мышлением в молодости, потом по непонятным для него причинам начинают верить во всякую чушь, доверяют свое здоровье псевдо-лекарям, ударяются в религию или, как Гарри, берут за привычку ездить к черту на куличики, чтобы поболтать часок-другой с призраками посредством медиумов. Больше этого его расстраивало только то, что очень редко с людьми случается обратная ситуация. Не бывает так, чтобы в юности человек был круглым дураком, отвергал науку и прогресс, а потом вдруг брался за ум и отказывался от своих беспросветных убеждений. И от этого становилось жутко. Ричард не хотел такой же участи, он понял для себя, что единственно-верный подход — продолжает смотреть на мир так, будто на каждом шагу его пытаются обмануть, подсовывая ложь в красивой обертке. Необходимо всегда быть начеку и все перепроверять, иначе не далек тот момент, когда он тоже начнет вместе с кучкой сбрендивших стариков бегать по лесу в поисках единорога, ведьмы или еще кого похуже.       Пренебрежение друга покоробило Гарри, но он не собирался оставаться в долгу, поэтому решил уколоть Ричарда в ответ. Благо он знал, какой разговор сможет стереть эту самодовольную ухмылку с его лица.       — Можешь издеваться сколько угодно, — отмахнулся от него мужчина, — вот именно потому, что ты такой зашоренный скептик, ты так и не женился. Хотя мог бы…       — Только не надо опять начинать этот разговор, — запротестовал Браун. — Я слишком умен, чтобы попасться в козни, грамотно расставленные какой-то миловидной глупышкой и ее прозорливой расчетливой мамашей. Я знал много женщин, и абсолютно у всех в головах одно: модные шляпки, собачки и французские романы.       Ричард надеялся, что его ответ был исчерпывающим, и Стэплтон не станет развивать начатую тему, но Гарри и не думал останавливаться на этом.       — И чем это плохо? — поинтересовался Гарри. — Как по мне, так и должно быть. Моя жена подвержена всем этим милым глупостям, и она прекрасная супруга, за все годы брака я ни разу не пожалел о том выборе, который сделал.       — Не понимаю, что в этом милого. Кто в здравом уме будет интересоваться только тряпьем и сплетнями, при этом не мечтая о чем-то большем? Изучать новое, путешествовать, да просто быть интересным собеседником, — Браун задал именно тот вопрос, который по-настоящему волновал его. Без тени иронии и желчи он посмотрел на своего друга в надежде, что тот раскроет наконец ему эту тайну.       — Женский мозг устроен иначе, все женщины поголовно любят наряжаться, создавать уют дома, возиться с младенцами. А ты предъявляешь к своей избраннице требования, которые в пору предъявить другу, но никак не жене.       — Возможно, в этом и проблема. Я бы хотел, чтобы супруга была для меня в первую очередь другом, — голос мужчины предательски дрогнул, стоило ему произнести это вслух. Казалось, это все было слишком сокровенным для него.       Он не верил в расхожую чушь про вторую половинку и любовь, предначертанную небом, это все даже звучало как-то пошло — в духе бульварных романов для молодых девиц. Браун же не сомневался в том, что люди целые по своей природе, но порой нет-нет, и задумывался о том, что судьба сыграла с ним злую шутку, не позволив встретиться с той, которая будет прежде всего родной и искренней, а не образцовой хозяйкой, одобряемой всеми вокруг. Пусть она будет взбалмошной и непримиримой, пусть валяется в постели до обеда и громко смеется на приеме, игнорируя правила этикета. Ему не нужно было обзаводиться удачным дополнением к интерьеру, ему хотелось встретить живого человека, неидеального и настоящего, говорящего с ним на одном языке, человека, жаждущего жить и дышать полной грудью, человека, которого хотелось бы узнавать день ото дня.       Иногда Ричард чувствовал себя до ужаса одиноким, и с каждым годом это чувство становилось только сильнее.

*      *      *

      Остаток пути до поместья, где устраивала свой сеанс спиритизма известный во всем Лондоне медиум мадам Вандерштайн, прошел в тишине. Мистер Браун пытался отвлечься от неприятных мыслей, затягивающих его в свою глубину подобно зыбучим пескам, а мистер Стэплтон, изредка поглядывая на своего товарища, пытался прикинуть, насколько велика вероятность того, что тот решит устроить медиуму проверку, после чего их обоих с позором выставят за порог.       Несмотря на аккуратность интерьера, со вкусом подобранную мебель, достаточное освещение комнат и коридоров, дом казался неуютным, от него тянуло тяжелым инфернальным холодом. Оглядываясь вокруг, Ричард пытался определить, что именно могло стать причиной нарастающего чувства тревоги, но ответа он все никак не мог найти, только чувствовал, как под ребрами сердце начинает биться все быстрее. Мужчина готов был поддаться внезапному порыву и покинуть это место, но решил, что странные ощущения могли быть следствием промозглой погоды, голода или банального нежелания ехать через несколько часов на железнодорожную станцию, чтобы покинуть Лондон и вернуться домой. Закрыв глаза на беспочвенные опасения, Браун тряхнул головой, сбрасывая с себя пустое волнение, и последовал за Гарри. Поднимаясь по лестнице на нужный этаж, там, в длинном коридоре, они встретили женщину. Ее темное свободное одеяние бросалось в глаза, выделяя даму на фоне остальных, а блестящие огромные перстни поблескивали в полумраке и звенели, соприкасаясь друг с другом, каждый раз, как она двигала руками. Женщина провожала кого-то из посетителей в комнату для спиритического сеанса, когда к ней подошли Гарри и Ричард.       — А, герр Штэплтон, рада снова наблюдать Вас здесь, — у незнакомки был немецкий акцент, который она, казалось, и не скрывала вовсе. Звучные раскатистые «р» в ее речи подействовали отрезвляюще на Ричарда, будто выводя его из транса.       — Мадам Вандерштайн, Вы сами прекрасно знаете, что во всем Лондоне нет более преданного поклонника вашем таланту чем я, — Гарри поцеловал протянутую руку медиума, затем распрямился и добавил, — сегодня я в компании своего друга, позвольте представить, Ричард Браун — профессор Кембриджского университета.       Браун коротко кивнул, не отводя взгляда от лица женщины. Ее светло-серые глаза, казалось, гипнотизировали его, медиум не моргая смотрела на Ричарда, от этого взгляда он почувствовал, как по его спине побежали мурашки. Он постарался не вестись на это, напоминая себе, что спиритизм — не больше чем театральное представление, и весь мистический флер, которым была окутана эта женщина, — не более чем красивая оболочка, за которой нет ровным счетом ничего.       — Вы есть скептик, герр Браун, я права? — губы мадам Вандерштайн растянулись в улыбке.       — Неужели Вам об этом поведали духи? — заговорщически прошептал Ричард и ухмыльнулся. Гарри укоризненно посмотрел на него, но мужчина не заметил на себе взгляд Стэплтона.       — Oh nein, — казалось, медиума совершенно не задела издевка, направленная в ее сторону. — Вы человек науки, раз преподаете в университете. Прагматичный и требующий доказательств.       — Не в бровь, а в глаз! Леди, если Вы продолжите в том же духе, я уверую во все, даже в фей, если, конечно, Вы и с ними разговариваете.       Мистер Стэплтон понимал, что Ричарда нужно каким-то образом заставить прекратить этот разговор, поэтому он потянул друга в сторону комнаты, из которой доносились голоса собравшихся там участников сеанса. Браун хотел было двинуться за ним, но спиритистка вцепилась в его локоть, заставив остаться на месте. Женщина подошла ближе и вкрадчиво сказала:       — Уверена, что сегодня Ваши взгляды изменятся.       Так же резко она разжала пальцы и отпустила его руку. Пару секунд Браун продолжал чувствовать прикосновение ее пальцев, будто она до сих пор сжимала его руку, но, как только он вошел в помещение, отведенное для спиритического сеанса, это фантомное ощущение попало.       Свет газовых ламп едва освещал зал: разглядеть лица пришедших сюда людей было почти нереально. Уверенным шагом мистер Браун направился к одной из настенных ламп и выкрутил вентиль, увеличивая таким образом подачу газа. Под недовольный ропот собравшихся он проделал все то же самое с оставшимися светильниками. Недовольство пришедших росло, но ни один из них не сказал ему ни слова. Ричарда забавляла такая реакция, и он, чувствуя свою безнаказанность, решил, что раз мадам Вандерштайн так уверена в том, что сможет переубедить его, он даст ей возможность показать себя во всей красе.       — Так-то лучше, — с нескрываемым ликованием произнес Браун, — а то и в могиле было бы светлее.       Никто не счел нужным ответить ему на этот выпад, да Ричард и не особо хотел слушать чужие упреки. Наконец-то у него появилась отличная возможность осмотреть комнату.       Все было примерно так, как он себе и представлял: массивный круглый стол, в центре которого располагался хрустальный шар, аляповатая скатерть с изображением звезд и странных символов. Но это все было глупой бутафорией, к которой Ричард не питал особого интереса. Внимание мужчины привлекло то, что располагалось позади стола, то, что вышло из темноты, стоило ему прибавить света. В дальнем углу, сваленные в неприглядную кучу, лежали вещи. Любопытство взяло верх и мужчина направился прямиком туда. То, что он там увидел, было совершенной неожиданностью: разных размеров коробки и ящики с инструментами для проведения опытов, на самом верху были свалены колбы и пробирки. Видимо, тот, кто их здесь собрал, не сильно дорожил этими вещами, решил про себя Браун. Тут же высились стопки с книгами, а рядом, плотно прижатый к стене, стоял огромный сундук. Ричард горько усмехнулся, подумав, что торжество невежества и мракобесия расцветает на могиле науки, задвинутой в самый дальний угол.       — Этот, wie Sie ihn nennen, ящик, никто не умеет открыть, — услышал он позади себя голос вернувшегося медиума.       — Это скорее сундук, а не ящик, — мужчина наклонился ближе к крышке этого самого сундука, чтобы рассмотреть механизм замка. — Хотя, называйте как нравится.       — Bitte nehmen Sie Platz, — женщина попыталась увести Брауна от сундука, ее голос больше не звучал спокойно и уверенно. Суетясь и нервничая, она даже просьбу свою озвучила на родном языке.       Мужчина знал немецкий и прекрасно понял, о чем его попросила мадам Вандерштайн, но проигнорировал просьбу и, потянувшись к краю крышки, без особых ухищрений и труда открыл ящик. Позади послышался испуганный вздох медиума, который Браун расценил как страх быть разоблаченной, поэтому он скорее заглянул вовнутрь, чтобы узнать секрет спиритистки, но сундук был совершенно пуст. Браун опустил в него руку и почувствовал движение воздуха.       — Это сквозняк, — громко заключил мужчина. — Должно быть, у этого сундука двойное дно или потайная стенка, которая ведет в соседнюю комнату…       — Дик, я прошу тебя, — процедил сквозь зубы подошедший к другу Гарри. Он рывком поднял Ричарда и повел его в сторону стола, где уже успели рассесться собравшиеся люди, — хватит устраивать тут балаган!       — Успокойтесь, герр Штэплтон, — Ричард скопировал произношение мадам Вандерштайн, — а то от возмущения пуговка на рубашке оторвется.       Тем не менее мистер Браун все-таки занял место за столом.       — Странно, мне казалось, что свет не был таким ярким, — задумчиво протянула медиум, подойдя к одному из светильников.       — Вздор! — хохотнул Ричард. — Он таким и был, не выдумывайте.       Слова мужчины заставили женщину засомневаться, но она все равно потянулась, чтобы убавить газ. Браун снова обратился к ней, но уже серьезно:       — Милейшая, не сочтите за дерзость, но если вам действительно нечего скрывать, то оставьте свет, как есть.       Мадам Вандерштайн метнула в его сторону суровый взгляд, но, поджав губы, все-таки уступила мужчине. Она понимала, что если сейчас попытается возражать ему, то натолкнет присутствующих на некоторое размышления относительно того, что она не более, чем простая шарлатанка. Женщине совсем не хотелось портить свою репутацию.       Заняв свое место за столом, спиритистка изобразила на своем лице некоторое подобие улыбки, а затем указала на лоскуты ткани, лежащие перед каждым присутствующим:       — Прошу Вас, bitte, наденьте на свои глаза повязки.       Мистер Браун прокашлялся, снова привлекая к себе внимание.       — Was noch? — раздраженно спросила женщина. Гость начинал действовать ей на нервы и в целом будто делал все возможное, чтобы сорвать сегодняшний сеанс.       — Кажется, Вы остались без повязки, любезная фрау Вундерштайн, возьмите мою, а я завяжу глаза своим галстуком, — Ричард широко улыбнулся, а затем протянул ей свою повязку. — Это нужно для чистоты эксперимента. Kein Problem?       — Абсолютно, — процедила сквозь зубы женщина и раздраженно выхватила из рук мужчины повязку. — И еще я Вандерштайн, а не Вундерштайн.       — Конечно-конечно, — кивнул, улыбаясь, Браун, — повязку наденьте, пожалуйста.       Вокруг послышался ропот, собравшиеся явно осуждали дерзость Ричарда. Мужчине же было все равно, он не собирался прекращать игру, которую затеял.       — Зря я тебя позвал, — наклонившись к Ричарду, громким шепотом произнес сидящий рядом Гарри. — До конца вечера будь добр, держи язык за зубами.       — Очень постараюсь, но не обещаю, — ответил ему Браун.       Надев на свои глаза галстук, Ричард к своей радости обнаружил, что ткань изделия была не слишком плотной и позволяла ему видеть все, что происходит в комнате, а яркое освещение, которое он смог отстоять, только помогало ему в этом. Мужчина даже подумал, что совсем не случайно в комнате царил такой полумрак. Если повязка сможет скрыть не все, в плохо освещенной комнате наблюдателю это вряд ли поможет что-то разглядеть. Зато теперь у Ричарда есть явное преимущество и вообще место в первом ряду на предстоящем представлении. Все пришедшие взялись за руки, и мужчина устремил свой взгляд на мадам Вандерштайн, которая глубоко и размеренно задышала, настраиваясь на нужный лад.       — Я чувствую присутствие духа, — замогильным голосом невероятно театрально произнесла женщина, — vorsichtig, возможно, он решит взять контроль над кем-то из вас. Что бы ни случилось, не размыкайте круг!       Человек по правую руку крепче сжал ладонь Ричарда, от чего тот чуть не рассмеялся. Он сразу понял, что медиум просто запугивает их, чтобы никто не думал снять повязку освободившейся рукой. Мужчина замер в ожидании того, что будет дальше.       А дальше случилось то, к чему Ричард был готов, и что ничуть его не удивило. Тот самый ящик, стоящий позади медиума и показавшийся ему подозрительным с самого начала, сверкнул в темноте блестящей оковкой. Крышка бесшумно открылась, выпуская из своих недр чью-то темную фигуру. Мужчина прищурился, и стоило человеку подойти к столу, как Ричард увидел, что фигура принадлежала женщине. Она оглядела присутствующих, задержавшись взглядом на мистере Брауне, будто заподозрив что-то. Ричард ликовал, теперь-то у него были неопровержимые доказательства того, что мадам Вандерштайн припрятала в комнате подсадного помощника. Первым его порывом было разоблачить обманщицу, но он сдержался, решив посмотреть, что же эти две дамы будут делать дальше.       Незнакомка обошла мадам Вандерштайн, провела по спине одного участника действа, взъерошила волосы второму.              — Я чувствую его присутствие, — с благоговейным страхом пролепетал один из них.       — И я! И я! — отозвался другой.       Все это было так нелепо, что Ричард не удержался и прыснул, покачав головой. Незнакомка тут же подбежала к нему, встав совсем рядом с ним, она наклонилась, чтобы убедиться в том, что ей не показалось.       «Я Вас вижу», — одними губами произнес Браун и улыбнулся.       От удивления женщина закрыла рукой рот, а затем судорожно замотала головой, отказываясь верить в то, что сказал Ричард. Она встала за спиной мужчины и, наклонившись к самому его уху, прошептала:       — Вздор! Меня вообще тут нет, не выдумывайте.       Девушка передразнила его, повторив почти то же самое, что он сказал мадам Вандерштайн, а затем тихонько рассмеялась. Ричард открыл было рот, чтобы колко ответить ей и привлечь к ее появлению внимание, как медиум снова подала голос:       — Это дух английского джентльмена. Он говорит, что пришел к одному из Вас.       Мистер Браун повернул голову и смерил взглядом женщину, а затем проговорил так тихо, что едва ли его услышал бы кто-нибудь кроме его новой знакомой:       — Сдается мне, тут кроме Вас завелся еще какой-то дух, потому что на джентльмена Вы явно не похожи.       — Как и Вы, — усмехнулась она. — Вы только что вели себя как дитя, думаете, я не слышала ваших эскапад?       — Ну знаете ли, — возмутился мужчина, — я только начал.       — …у него есть усы, а на голове котелок… — продолжала Вандерштайн.       — Да как у доброй половины Лондона, — сказал Ричард так, чтобы все слышали. В ответ ему послышалась пара одобрительных смешков.       — Бог ты мой, да это же мой Генри! — вскрикнула старушка слева от мистера Брауна. — Он умер полгода назад.       — Genau! — кивнула медиум, она была рада тому, что реплика Ричарда хоть и помешала, но не повлекла за собой никаких серьезных последствий для ее сеанса. — Именно этим именем он и представился. Говорит, что его душа никак не умеет упокоиться, потому что он не успел сказать Вам, как сильно Вас любит.       Старая леди издала сдавленный вздох, она попыталась сдержать слезы, но так и не смогла и зашлась в рыданиях. Глядя на нее, Ричард чувствовал растущую неприязнь к мадам Вандерштайн, бессовестно спекулирующей на чувствах безутешной вдовы. У мужчины разрывалось сердце, помимо прочего ему хотелось также поставить на место наглую помощницу, которая так насмешливо разговаривала с ним несколько секунд назад.       — Пусть лучше Генри докажет, что он действительно здесь и скажет что-то, что может знать только он.       Ричард увидел, с каким недовольством медиум распрямила плечи, и ухмыльнулся.       — Генри имеет кое-что для Вас сказать. Он говорит, что это слишком личное… — протянула нараспев спиритистка, возвращаясь обратно к своей роли.       — …должно быть, где он хранил вставную челюсть, — хихикнув закончила за нее женщина за спиной Ричарда. Мужчина рассмеялся:       — Скорее, где он спрятал свою вставную челюсть, а то слуги обыскали уже весь дом. Фамильная ценность как-никак, досталась ему от покойного дедушки.       Со всех сторон послышался одобрительный смех, даже Гарри едва мог сдержаться. Ричард обернулся, чтобы посмотреть на реакцию помощницы, и заметил, что та заливисто смеется над шуткой. Их общей шуткой. Это было странно, мистер Браун думал, что она должна всеми силами помогать мадам Вандерштайн, а не пытаться подшучивать над ней сама.       Смех женщины был таким заразительным и звонким, что Ричарду на какой-то момент даже показалось, что его сердце растаяло, а это самый теплый момент сегодняшнего вечера, и может быть, не только вечера, а вообще всего недельного пребывания в Лондоне, а может…       — Вы находите забавными попытки мятущейся души поговорить с женой? — грозно спросила спиритистка. — Надеюсь, Вы потом тоже не сможете передать свое послание с того света.       — Если Вы будете пытаться выйти со мной на связь, то, конечно, не смогу, — ответил Браун, а потом добавил, — хотя знаете, если кто-то из моих родственников будет меня вызывать, передайте вот что: «Хватит валять дурака, бездельники, идите займитесь чем-нибудь полезным!».       Со всех сторон снова послышался смех.       — Genug! — крикнула мадам Вандерштайн.       Она разорвала круг и потянулась к повязке, чтобы сорвать ее со своего лица. Боковым зрением Ричард увидел, как женщина, что стояла позади него, юркнула за портьеру у двери, чтобы не быть обнаруженной.       — Прошу Вас покинуть это место, герр Браун, — женщина пыталась держать себя в руках, чтобы не показаться грубой, но Ричард был уверен, что не будь здесь такого количества свидетелей, она не постеснялась бы в выражениях. — Если это все для Вас какая-то шутка, то не возвращайтесь больше.       Ричард спокойно повязал на шею снятый до этого галстук, пока несколько десятков глаз наблюдали за ним, ожидая, что он скажет. Мужчина поклонился и направился к выходу, бросив на ходу насмешливо:       — Spielverderberin, — и сразу захлопнул за собой дверь.       Он отметил про себя, что стоило ему покинуть комнату, как за дверью послышались недовольные голоса. Ричард ухмыльнулся, возможно, это было не очень красиво с его стороны, но он чертовски любил действовать на нервы чопорным и исключительно сдержанным людям, которых ему в пример ставили с самого детства, но они, как мужчина понял по прошествии многих лет, не столько воспитаны, сколько трусливы. Ни один из присутствующих не набрался бы смелости сказать в лицо Брауну то, что он на самом деле о нем думает. Единственным немалодушным гостем была та леди, что вылезла из ящика. И не важно, была она подсадной гостьей, или же решила посмеяться над медиумом. И для того, и для другого требовалась немалая сила духа и, в целом, вкус к жизни.       Ричард сразу же подумал о том, что бедняжке, должно быть, придется простоять за портьерой до самого конца вечера, если конечно она не решит продолжить начатый розыгрыш. Мужчина улыбнулся, ему бы очень хотелось, чтобы она все-таки разогнала этот цирк. А если унылая и совершенно не понимающая шуток мадам Вандерштайн выставит за дверь и ее, он обрадуется еще больше. Не потому, что ему хочется позлорадствовать, скорее наоборот, ему казалось, что эта нелепая ситуация сможет сблизить их. Брауну вдруг захотелось, чтобы они оказались на одной стороне, пусть даже все остальные сочтут их поведение чистым ребячеством, которое кажется возмутительным для людей их возраста и положения.       Потоптавшись немного у дверей, Ричард принял решение дождаться женщину, но время шло, а она все продолжала оставаться там вместе с медиумом и ее адептами. В какой-то момент он понял, что, должно быть, ждет напрасно. Вдруг он ошибся, и его таинственная незнакомка была такой же, как мадам Вандерштайн, и сейчас они обе продолжают дурить народ. Думать об этом было неприятно, Браун даже поймал себя на мысли, что всеми силами пытается убедить себя в том, что девушка не может быть заодно со спиритисткой, тем не менее, он решил оставить попытки вновь поговорить с ней. Он чувствовал себя расстроенным и будто бы обманутым, хотя добился от этого визита того, чего ждал: он убедился в своей правоте, собственными глазами увидел, что представление Вандерштайн — это простой обман. Он получил, что хотел, но радости это не принесло, может быть, совсем не это ему было нужно?       Расстроенный он побрел в сторону лестницы, разглядывая по пути картины, развешенные на стенах. Проходя мимо одной из них, он замедлил шаг, а затем вернулся, чтобы рассмотреть поближе. На картине была изображена молодая женщина, чем-то напоминающая ту, которую он встретил сегодня. Потемневшая позолота рамы и растрескавшийся лак указывали на то, что дама на картине никак не могла быть его новой знакомой, картина была старой и девушка, изображенная на ней, должна была быть уже достаточно почтенного возраста. Это могла быть ее тетя, мать или вообще бабушка. Главным было то, что, скорее всего, та женщина здесь не простая гостья, она вне всякого сомнения была в этом доме не последним человеком и точно никак не случайной помощницей для Вандерштайн. Придя к такому заключению, Браун начал видеть все больше отличий и, решив, что не очень-то они и похожи, собирался двинуться дальше.       — Простите ее, она просто боится, что кто-то узнает, что ни с какими духами она на самом деле не выходит на контакт, — послышался позади голос.       Ричард обернулся и просиял, увидев женщину, из-за которой, в том числе, его так бесцеремонно выгнали за дверь. Она подошла к нему, на лице была все та же открытая улыбка, невероятно подкупающая и дарующая спокойствие. Единственное светлое пятно в холодном неприветливом особняке. Ричард воспользовался возможностью и окинул быстрым взглядом ее лицо и фигуру. Женщина была одета просто, в чем-то даже немного старомодно, но это совершенно не портило ее образ, скорее наоборот делало его менее легкомысленным и более располагающим к себе. Мужчина задержался взглядом на ее руках — на безымянном пальце не было кольца. Он почувствовал, как его сердце забилось чаще.       — Я подумал сначала, что Вы с ней заодно, — сказал Браун, — хотя, я до конца не уверен, что это не так.       — Скажем так, я действую по настроению, — уклончиво ответила женщина.       — Весьма дипломатично, — ответил Ричард и на секунду задумался, что ему сказать дальше. Прощаться с незнакомкой он был не готов, ему хотелось, побыть с ней чуть дольше, — позвольте узнать имя того, кому удалось скрасить мой вечер.       Женщина искренне улыбнулась и подала ему руку:       — Мэри, Мэри Вандерштайн.       — Так вы родственники! — удивленно вскинув брови вверх, проговорил Браун.       — Да, Гретта приехала совсем недавно, оккупировала мой кабинет, — Мэри направилась к лестнице, приглашая Ричарда последовать за ней. Он поспешил следом.       — Невероятная наглость, — усмехнувшись возмутился Браун, — даже не спросив разрешения?       — Ей это просто не пришло в голову, — ответила женщина. — Свалила в одну кучу мои инструменты, пару пробирок даже разбила. Не со зла, конечно, но тем не менее.       Ричард вдруг вспомнил про книги, колбы с растворами и все остальное, что он увидел в той комнате. Вот он и нашел ответ на вопрос, кому же принадлежали все эти вещи, которые были совершенно не в духе мадам Вандерштайн. Теперь он посмотрел на Мэри совсем другими глазами. Она и до этого показалась ему интересной дамой, но сейчас захотелось расспросить ее побольше о том, кто же она и что ее увлекает.       — Так вы занимаетесь наукой? — спросил он.       — Да, — кивнула женщина, но потом немного стушевалась, будто испугавшись осуждения. — Возможно, Вы скажете, что это ерунда и женщине впору заниматься чем-то более полезным. Но, честно говоря, мне плевать, что Вы там думаете.       — Мэри, я совсем так не думаю, — поспешил успокоить ее Ричард.       Он заметил, что женщина будто почувствовала себя уязвимой, ей пришлось надеть на себя маску безразличия, чтобы защититься. Ричард это сразу понял. Мэри же была благодарна ему за его слова, она не привыкла к подобной реакции, чаще ее просто пытались поучать, объяснять, чему стоит посвящать жизнь, а чему нет. Зачастую такие нравоучения исходили от тех, кто сам не знал, что делать со своей собственной жизнью.       Они вышли из дома и направились в сторону небольшого сада. Браун незаметно рассматривал свою спутницу, размышляя о том, насколько она не похожа на всех остальных. В ее манерах не было ни намека на жеманность и раздражающее желание понравиться ему. Он перекинулся с ней всего лишь парой фраз, но мужчину никак не покидало ощущение, что он знает ее будто всю жизнь. В то же время и всей жизни было бы мало, чтобы узнать Мэри до конца.       Сначала они сделали один прогулочный круг по саду, за ним второй, потом еще и еще. Мистер Браун рассказал о своей преподавательской деятельности и тех городах и странах, в которых ему удалось побывать за всю свою жизнь. Уголки его губ сами собой растягивались в улыбку, которая, сколько он не пытался, никак не могла сойти с его лица. Ему было приятно общество Мэри, она с интересом слушала его и спрашивала о тех вещах, которыми другие дамы не интересовались раньше. Она спрашивала о видах двигателей, которые устанавливают в современные модели пароходов. О патенте Эдисона на лампу накаливания Мэри слышала впервые, и Ричард с радостью рассказал ей все, что было известно ему самому. Потом в течение получаса они оживленно обсуждали возможные доработки экипажа, чтобы увеличить амортизацию, предлагая наперебой все более абсурдные и менее выполнимые варианты. Браун едва ли мог вспомнить момент, когда последний раз так смеялся.       Становилось уже довольно холодно, мужчина начал беспокоиться о том, что его спутница замерзла, но стойко переносит это неудобство, не говоря ни слова. Ему хотелось взять Мэри за руку, но он решил, что таким выпадом может ненароком оскорбить ее.       — Возможно, вы сочтете меня наглецом… — начал Ричард, когда воцарилось неловкое молчание.       — Уже сочла, там, на сеансе, — Мэри кивнула головой в сторону дома и рассмеялась.       — А я и не собираюсь на этом останавливаться, — ответил Браун, — и хочу спросить, насколько самонадеянно будет просить Вас о новой встрече? Скажем, завтра…       Ричард прекрасно помнил о том, что завтра утром он планировал уже быть в Кембридже, но если Мэри согласится встретиться, он с радостью подвинет все дела. Браун впервые в жизни чувствовал, что не может упустить возможности снова увидеть эту женщину. Он с радостью позвал бы ее с собой в качестве почетного гостя. Она с таким интересом слушала его, что, возможно, будет рада посетить одну из его лекций, ну а если нет, то в библиотеке университета сможет найти что-то, что покажется ей увлекательным. Представляя, как замечательно они могли бы проводить каникулы вместе, он вдруг понял, насколько тяжело ему будет расставаться с Мэри, когда ее визит к нему подойдет к концу. Может быть, ему повезет так, как не везло никогда прежде, и она сможет остаться с ним навсегда. Это показалось какой-то настолько нереальной, но такой желанной мечтой, что Ричард мысленно одернул сам себя, разозлившись на то, что витает в облаках подобно влюбленному мальчишке. Но было бы совершенно несправедливо встретить такого близкого по духу человека, чтобы потом ваши жизненные пути тут же быстро разошлись.       Ответ на заданный вопрос прозвучал не сразу, на лице женщины появилось странное выражение, она судорожно думала, что же ответить Ричарду. Секунды ожидания показались ему мучительными.       — Как раз завтра у мадам Вандерштайн еще один вечер общения с духами, — предложила Мэри.       — В Лондоне еще столько этих фокусников, — Браун был рад, что не услышал бесповоротного «нет», — можно устроить проверку любому из них. А то, боюсь, что к Вашей дорогой родственнице мне больше нельзя будет прийти.       — А мне выйти, — печально отозвалась женщина.       Ричард повернул голову, чтобы ответить ей, но рядом никого не было.