what should I do

      От раскаленного асфальта поднимается пар. Даже ветер с моря не исправляет ситуацию. Жара в этом году бьет все рекорды. Хари плетется рядом с оживленной дорогой по узкому тротуару, который разделяет проезжую часть от прибрежной территории. В руке все тот же рюкзак, волосы прикрывают лицо. На глаза надвинут козырек кепки. Длинная черная футболка почти полностью закрывает собой короткие джинсовые шорты. На ногах — белые кроссовки с туго затянутой шнуровкой. В душе — месево из чувств и непрожитых как следует эмоций. Хари кажется, что она не дышит, а лишь пытается сделать вдох. Жаркий воздух не задерживается в легких, а только прожигает изнутри.       Прошла неделя после того, как она нагрубила своей матери. Неделя с того момента, как она последний раз появлялась в универе. Её телефон выключен, сознание максимально не готово воспринимать людей. Девушка пустым взглядом провожает проносящиеся мимо машины. Она не чувствует ничего. Разве есть в чем-то смысл? Платить за учебу, чтобы потом не работать по профессии? Строить отношения с матерью заново, чтобы она снова просила денег? Да, странно думать так перед выпускным семестром в универе. Кажется, все рушится на глазах.       Тонкая полоска холмов впереди, где поворачивает дорога, похожа на порванную струну, изогнувшуюся от боли. Хари тоже скручивает изнутри. Из нее уже выжаты все слезы, их просто не осталось. Пустота, которая осталась на их месте, слишком сильно дает о себе знать и ноет, как открытая рана. …       Рано или поздно это должно было произойти. Рано или поздно Вонсану все равно пришлось бы поцеловать закрытую перед его носом дверь кабинета отца. Но он понадеялся на что-то, поэтому сейчас стоит в лифте, цифры на табло которого считают этажи.       «Тридцать четвертый этаж». Вонсану кажется, что тот факт, что главный офис его отца находится на самом последнем этаже здания его компании, говорит лишь о том, как Чо Самвон шел по головам, чтобы отстроить свое настоящее. — Тридцать три несчастья держат эту компанию. Но это не может же быть вечно, правда.       Когда лифт распахивается, Вон лицом к лицу сталкивается со старшим братом. — Вонсан~и, какими судьбами? — лыбится он и тянется, чтобы похлопать младшего по плечу. Вон игнорирует его и направляется прямиком к двери кабинета. — Отца нет на месте! — с радостной издевкой кричит ему вслед Джихун.       Вонсан снова проглатывает злость и открывает дверь в офис отца. Конечно же, его там «не было». Видимо, они с Джихуном не договорились, что отцу нужно «быстро отлучиться по делам», поэтому Вон застал отца за своим рабочим местом. Этот факт вызвал легкий смешок и чувство жжения где-то под кадыком.       Наступает тишина, отец даже не поднимает взгляда от документов, хаотично разложенных у него на столе. Вонсан прожигает его взглядом, не знает, куда деть свои руки, поэтому поправляет ворот рубашки и накинутый на плечи пиджак. — Долго ты будешь делать вид, будто у тебя нет младшего сына? — Вон ставит вопрос ребром. — Да, тебе, скорее всего, все равно, что со мной будет. Но знаешь, я пришел сюда не для того, чтобы клянчить наследство, нет. Я пришел поставить точку и услышать ответ на свой вопрос.       Чо Самвон смотрит на сына поверх поблескивающих стекол очков. Поправив их на переносице, он снова опускает взгляд. — Мы всё обсудили. — спокойно говорит он. — Можешь идти.       Вонсан не может сдержать смешка, растерянно водя взглядом по мрачно-серым стенам и вычурно-богатым шкафам по углам. — Ладно я… Но… Что тебе мама сделала? — говорит он тихо, забирая назад мешающуюся на глазах челку. — Можешь хоть заблокировать мои акции в компании, хоть вычеркнуть меня из фамильного древа, но только попробуй тронуть мать. Я тебя уничтожу. — цедит он, смотря прямо на отца, пытаясь докопаться до истины: почему этот человек настолько малодушен, что заставляет ни в чем не повинную женщину, родившую ему сына, остаться ни с чем. Даже если сын внебрачный.       Вон разворачивается и получает колкие слова в спину: — Ты был ошибкой своей матери с самого начала. Скажи спасибо, что унаследовал мою фамилию. Поэтому сиди и не высовывайся. — Единственная ошибка, которую она совершила — не ушла от тебя раньше. А ты пользовался её красотой все эти года, чтобы показать свою успешность в деловой среде.       Председатель Чо снова смотрит на Вонсана поверх очков, но на этот раз с ненавистью в глазах. Как же Вон устал видеть эту ненависть, которая пропитывала каждую клетку этого человека. Нет, Чо Самвон и был воплощением ненависти, которая не видит никого и ничего, кроме себя, пожирая все вокруг.       Вонсан уходит, хлопая дверью. Его трясет, и, кажется, если бы он сейчас снова увидел отца и его надменный взгляд, он бы не сдержался.       Садясь в машину, Вон врубает музыку на всю, чтобы бас вышиб из него все эти эмоции. Если бы не посвятил свою юность экономике, стал бы басистом в какой-нибудь непопулярной группе, забыл бы про отца, про принадлежность к богатому роду, забыл бы про все то, что сейчас испытывает, да и, может, не испытал бы этого никогда.       Педаль газа снова вжата в пол, соленый ветер выдувает духоту из салона, раздувает басовую вибрацию, сливаясь с ней в один протяжный гул. Вонсан улыбается помятой улыбкой.       Он устал. …       Хари поднимает взгляд к небу, в котором плавятся, как масло, солнечные лучи, растекаясь горячими потоками воздуха. Кажется, что небо дышит. Девушка сильно сжимает губы и смотрит с немым вопросом на идеально чистый небосклон.       Этот нежно-голубой цвет напоминает Хари галстук ее лектора по экономике, который он носил на последней лекции. Он постоянно поправлял его, вызывая девичий визг. Это воспоминание вызывает в Хари лишь смешок. — Что он забыл в моей голове в такое время. Сумасшествие… — думает девушка, продолжая медленно переставлять ноги по горячему тротуару.       Что-то заставляет её достать телефон и включить его. Она смотрит на экран, где висит дата 28 июня, и понимает, что завтра зачет, на который она обещала прийти. Она представила, как Чхве Санёп ставит ей пересдачу в ведомости, и это почему-то больно колет её в бок. Она представляет спокойное выражение его лица, его очки, которые он всегда аккуратно поправляет согнутым указательным пальцем. И… не чувствует ничего. Хотя все четыре года, которые Санёп ведет у них семинары, она была по-детски влюблена. Да, он старше, но это не мешало ей всегда ждать, что вот-вот преподаватель посмотрит на нее и увидит в ней нечто большее, чем просто надоедливую студентку. Но Санёп всегда был слишком самодостаточен, Хари убедилась в этом последний раз, когда пришла к нему в кабинет неделю назад.       Хари сама не поняла, как стала сравнивать в голове двух преподавателей. Она противопоставила их друг другу, словно пытаясь решить уравнение. И Чо Вонсан в этом уравнении приобрел знак «плюс». — Я что с ума сошла… — думает Хари и тут же чувствует, как телефон агрессивно вибрирует от накопившихся за неделю уведомлений. Она удивленно смотрит на экран и удивляется еще больше, когда, помимо нескольких десятков пропущенных вызовов и более двадцати сообщений от подруги, видит одно единственное сообщение от абонента, которого она сама подписала как «Тот самый Чо Вонсан», когда её только добавили в общий учебный чат.       Сообщение это пришло пять минут назад. …       Вонсан слушает, как шумит море, присев на капот своего авто. Светлые джинсы, белая рубашка, чуть приспущенный голубой галстук. Сложив руки на груди, держа в одной телефон, он ждет, когда раздастся вибрация. — Я с ума схожу. — с досадой цедит он, вглядываясь в синий горизонт. — Две недели прошло, Вон, как ты начал работать, что с тобой. Да, ее нет неделю, какое тебе дело до студентки.       Но сердце парня, кажется, не чувствует того, о чем он говорит. Да, он не видел её неделю, он и так не мог добиться её взгляда в свою сторону, а теперь он даже не может видеть её саму. Это выбивает его из колеи. Ему кажется, что ее сообщение — то, что способно перевернуть его мир с ног на голову. То, что поможет ему забыть отца, забыть, что он богат, забыть, что тяжелый бас — все, что помогает ему прийти в себя. Всего лишь одно сообщение перекроет всё. Она перекроет всё.       Нет, любви с первого взгляда не существует. Вонсан в этом уверен. Поэтому он влюбился со второго. Это было еще до того, как он отдал ей её рюкзак. Это было вечером, на пятый день его работы. Он тогда вышел из главного корпуса и, пока шел к машине, начался дождь. А под дождем он увидел её. Она стояла, сжимая в руке край намокающей кепки. Хари смотрела в сторону моря, которое в этом вечернем дожде было еще более взволнованным, черным. По нему пробегали пенные гребешки. Вонсан затормозил, не в силах отвести взгляд. Возможно, она плакала, потому что глаза её в свете фонарей слишком блестели. Он смотрел издалека, как неумолимо намокала её черная футболка. По ее волосам стекали капли дождя. Её носик казался еще милее, чем был там, в теплой просторной лекционной. Вся она казалась беззащитной сейчас. Вонсан сделал было шаг в её сторону, наплевав на то, что уже несколько минут сам промокает под дождем, но Хари вдруг дернулась и испуганно посмотрела в его сторону.       Мир Вонсана разрушился в ту же минуту, когда их взгляды встретились. Это был первый и последний раз за эти полмесяца, когда Хари посмотрела ему в глаза. И этого раза хватило, чтобы Вонсан утонул в этих глазах и почувствовал нечто, чего не испытывал ещё никогда за свои двадцать девять лет жизни. Дождь лил, заливаясь за воротник рубашки, стукаясь об макушку острыми каплями. Дождь шумел, заглушая все лишние звуки. Но Вонсан не слышал ничего, кроме стука своего сердца.       Она смотрела на него, стоя в нескольких метрах от него, недалеко от входа в университет. Он смотрел на нее, стоя посередь парковки, не в силах пошевелиться. Он так по-детски влюбился в её взгляд, что после этого момента этот взгляд не давал ему покоя. Поэтому каждый раз, когда Хари отворачивалась от него, сердце Вонсана получало болезненный удар.        «Посмотри на меня, посмотри на меня» — пульсировало в его сознании каждый день.       Вонсан вспоминает тот вечер, смотря на то же море, что было там, в вечернем дожде. Сейчас оно тихое, шуршащее, голубое. Такое же голубое, как и его галстук. — Что я должен сделать… — уже какой раз Вонсан спрашивает у себя этот вопрос.       Именно поэтому несколько минут назад он написал сообщение:       «Что я должен сделать, чтобы ты снова посмотрела на меня, как тогда, вечером, под дождем?»       И отправил его той, кто заняла все его мысли, после чего он перестал видеть кого-либо другого. …       Хари останавливается, вглядываясь в знакомые слова. — Он продолжает спрашивать, что ему сделать. — шепчет она, и это почему-то вызывает полуулыбку. — А я продолжаю отрицать, что люблю его, верно.       Да, она не видела его неделю. Она не видела его улыбки целую неделю. И сейчас, когда её прошлое и будущее разделены настоящим, в котором лишь звенящая пустота, слова Вонсана кажутся тем, чего ей не хватало. Тепло разливается по телу, в голову ударяет что-то невообразимо приятное. Хари широко улыбается.       На самом деле, признать, что она влюбилась в нового препода, было смерти подобно. «Его любят все, с ним хотят быть все. Не будь, как все, будь выше этого, тебе хватило Санёпа, который вежливо послал тебя», — думала она. Но сейчас, когда она стоит на обочине дороги, ей не от кого скрывать свои чувства. Она влюбилась в него еще раньше, чем тот вечер, когда он сквозь дождь смотрел на нее. Тогда она уже не могла дышать, поэтому и убежала, чтобы не закричать, что влюбилась, как школьница. Влюбилась именно тогда, когда он впервые переступил порог лекционной. Тогда она не посмотрела ему в глаза, но увидела его улыбку. И эта улыбка заполонила все.       Хари хочет видеть эту улыбку здесь и сейчас. …       Все, как во сне. Хари набирает его номер. Вонсан тут же дрожащей рукой берет трубку и не сдерживается, громко спрашивая, где она все это время была. Хари молчит, сминая губы, а потом говорит, что то, что он должен сделать — приехать к ней прямо сейчас, и называет адрес. Вонсан запрыгивает в машину и срывается с места, мчится по давно знакомому шоссе, но оно вдруг приобретает для него другой вид. Он так же обгоняет машины, но в этот раз в полной тишине. В его сознании пульсирует бас его собственного сердца. Тот самый ритм, который сводит его с ума, но заставляет почувствовать себя живым.       Вонсан видит её издалека. Когда тормозит у обочины, тут же выскакивает из машины, сокращает между ними расстояние и прижимает хрупкую фигурку к себе, немного пугаясь её маленькости и хрупкости. Он осторожно держит её за голову, обхватывая второй рукой её тонкую талию, скрывающуся за широкой футболкой. Он аккуратно кладет свой подбородок ей на макушку и видит перед собой бескрайнее море. В этот же момент Хари обвивает его руками и утыкается носом ему в грудь. От неё пахнет клубникой, Вонсан утыкается в её макушку, понимая, что сейчас ничего не имеет значения, кроме их двоих. Его сводят с ума её красивые длинные волосы, её маленький рост. Просто — она. И он не хочет, чтобы эта девочка чувствовала себя одной в этом злом мире. Ведь ему знакомо это чувство. Он понял это там, в коридоре университета, когда отдал ей рюкзак. Ведь уже тогда он пожалел, что не смог обнять её и сказать, что всё будет хорошо.       Сейчас им не нужны слова, им не нужны эти «ты мне нравишься, давай встречаться». Они чувствуют друг-друга в тот самый момент, когда в объятиях два сердца бьются еще быстрее. Они заполняют ту самую пустоту друг друга.       Морской ветер играет в их волосах. Море шумит. Машины все так же пролетают мимо. Но всеобщего шума природы и присутствия других людей рядом попросту не слышно.       Вонсан заглядывает ей в глаза, аккуратно взяв ее маленькое личико в свои ладони, поглаживая её щёчки большими пальцами. И она… смотрит на него в ответ. Смотрит, не отводя взгляда, заглядывая в самую его душу. — Тебе не нужно было прятаться от меня. — шепчет он и широкая, красивая улыбка касается его губ. — Я хочу, чтобы ты была счастлива. Чтобы стала такой же счастливой, каким я стал, когда увидел тебя.       Хари не может больше слышать его слова, она чувствует, что сейчас просто разрыдается у него на груди. Она смотрит на него, на то, как по его скуле стекают капли пота, как дрожат его ресницы, как его зрачки невероятно сильно расширяются. И прежде, чем она успевает подумать о чем-то большем, Вонсан подхватывает ее на руки, заставляя обнять его ногами за талию, она обхватывает его шею, и он целует её в приоткрытые губы.       Почувствовав тепло её дыхания у себя на щеке, он улыбается в поцелуй, и у Хари, кажется, сносит крышу. Он сажает её на капот своей машины, упираясь руками в блестящую черную поверхность. Часы на его руке блестят на солнце, кончики удлинненных волос слегка подлетают на ветру. Он весь похож на образ счастья в человеческом обличии. Хари, закрывает лицо рукой, боясь заплакать, глядя в его лицо, но Вонсан не дает ей этого сделать, он обнимает её за талию, нежно убирает её руку с лица, оставляя её в своей ладони, и вновь сокращает расстояние между ними, стирая его в порошок, когда их губы вновь соприкасаются, и Вонсан углубляет поцелуй. — Только попробуй теперь не прийти на зачет завтра. — улыбается Вонсан, шепча ей в ухо горячим дыханием, пока Хари утыкается ему в плечо. — И больше не подходи к этому заносчивому Чхве, смотри только на меня. — он впервые позволяет себе побыть букой, просто побыть собой, искренне выразив эмоции. Хари сделала его таким за это короткое время.       Хари понимает, что решением уравнения никогда не был Санёп. Это всегда был Вонсан, которого ей только предстояло встретить. Это та самая неизвестная в уравнении, которая, наконец, открылась ей.       Голубой цвет становится символом их искренних чувств. Он заполняет их с ног до головы. Его голубые джинсы, голубой галстук, голубое небо, голубой горизонт, голубое-голубое море. Он целует её, пока она улыбается, она обнимает его, пока он осознает, что никогда никого так не любил. — Что же делать, я, кажется, люблю тебя.       И снова его любимый взгляд и её любимая улыбка.