beyond enmity

— И ты считаешь, это справедливо? Я идеально справился с заданием, — он активно размахивает руками, всё ещё находясь в полном недоумении от поставленной недавно двойки. Его раздражало всё в пансионате: отсутствие нормальных преподавателей, дурацкие правила и вечное порицание от старших классов, а старосты были хуже, чем учителя. — А она решила, что стоит портить мне средний балл прямо перед каникулами. Разве правильно? — Мхм, — Гермиона не слушала его. Она мысленно убивала Паркинсон за это «свидание» и больше желала оказаться на дне океана, чем здесь. Хотя в её поступке не было ничего плохого. Мысли о Драко, развод родителей и учёба, которая перестала быть приоритетом, давили на неё. Ей нужно было отвлечься, не так ли? Выбросить из головы ненужные воспоминания и попробовать начать сначала, — но ты ведь списал работу? — Какая разница! Работа написана, а она просто придирается ко мне. Видимо, её давно не трахали, — он фыркает, а ей становится ещё более некомфортно. Лучше страдать от развода родителей и помолвки Драко, чем слушать идиотские истории от придурка, который дальше своего носа ничего не видел. Кому: Пэнси [ Я убью тебя ] Она вспомнила его лицо, когда они последний раз встречались наедине. Драко был хладнокровен, как всегда, с той неизменной тенью презрения, будто бы сдерживая что-то большее. А теперь его будущее связывалось с другой. Астория. Аристократка из уважаемой семьи, точно подходящая кандидатура. И эта мысль угнетала её сильнее всего. Малфой выбрал правильную игру, где все фигуры были на своих местах. Но почему тогда она чувствовала себя так, словно её бросили в клетку? Теперь, когда разум трезво осознавал реальность, Гермиона вдруг увидела всё иначе. Она поняла, что была втянута в его игру: хитрую, жестокую; ту, которую он затеял с тех самых пор, как она узнала его секрет. Каждый разговор — невинный обмен колкостями. Но постепенно она втягивалась, как бы сопротивляясь и не желая этого признавать. Она вспомнила и свою семью. Родители разводились. Она пыталась дистанцироваться от этого процесса и не разговаривала с отцом и матерью, но теперь осознавала, что всё, что происходило в её жизни, было частью одной и той же ловушки. Семья рушилась на её глазах, а она оказалась в сети Драко, в которую сама и попала, хоть и не хотела этого. Развод родителей был болезненным напоминанием о том, что никакие отношения не вечны, а надежда на стабильность — лишь иллюзия. Гермиона горько улыбнулась. Она всегда считала себя слишком умной, чтобы попасться в такую передрягу. Но теперь всё стало очевидно. Она — всего лишь очередная фигура на шахматной доске, которую он мастерски передвигал, обманывая её самообладание, гордость и уверенность в своей независимости. В конце концов, именно он оказался тем, кто держал под контролем её эмоции, заставляя ощущать себя потерянной. Гермиона ощущала, что, несмотря на все его игры, он добился своего — она осталась в ловушке его мира. Но что теперь? Гермиона горько сжала кулаки. Она не знала, как выбраться из этой туманной сети, которую Драко так искусно сплёл вокруг неё, а теперь оставил с обманутыми чувствами, зная, что его будущее с Асторией уже предрешено. — Ты слушаешь меня? — она словно просыпается, замечая его растерянный взгляд. Всё это было до чёртиков неправильно: идти на свидание, когда душа разрывается на части. Наверное, Пэнси это помогало, но для неё любые взаимоотношения с парнями были в новинку. Это угнетало ещё больше. Тяжело осознавать, что Драко — единственный, с кем ей было по-настоящему хорошо. — Такое ощущение, что я прочитал тебе лекцию и ты пытаешься не заснуть. — Просто устала после дороги, — Грейнджер легонько улыбается, стараясь не выглядеть как ходячий труп, и тянется к сумочке, — может вернёмся в пансионат? Она шла по извилистой дороге, ведущей к пансионату, слушая его бесконечные разговоры, и погружённая в собственные мысли. Вокруг тянулись густые деревья, чьи тени, как казалось, становились всё длиннее и холоднее. Осень вступала в свои права: листья, облетающие с ветвей, шуршали под ногами, словно беззвучные свидетели её внутренней тревоги. Небо хмурилось, серые тучи нависали, как на картинках самых мрачных книг. Воздух был влажным и прохладным, пропитанным запахом дождя, который вот-вот должен был начаться. Она почти не замечала окружения, её мысли кружились вокруг одного и того же: Драко и его помолвка с Асторией. Невольно она стискивала зубы, чувствуя, как горячая волна гнева и горечи накатывает на неё вновь. Он знал. Знал, как затянуть её в свою игру, а потом оставить её с разбитым сердцем и мыслями, полными несбывшихся ожиданий. Он был слишком хитер, а она — слишком доверчивой, чтобы не заметить его намерений. Как она могла позволить себе увлечься им, после того, что знала? Дорога продолжала тянуться, петляя среди холмов, но Гермиона почти не смотрела на неё. Она двигалась автоматически, словно кто-то другой вёл её вперёд. Вдали за деревьями можно было заметить контуры пансионата, скрытого среди густых крон. Это место всегда казалось ей спокойным, тихим укрытием, но сегодня оно лишь усиливало её чувство одиночества. Сама мысль о том, что ей придётся провести время в этом уединении под сочувствующие взгляды друзей и обнадёживающие фразы угнетала. Гермиона провела ладонью по лицу, пытаясь стереть тень тоски, но эта тень сидела глубоко внутри. Каждое воспоминание о Драко, о его холодном взгляде, о том, как он умело водил её за нос, всплывало на поверхность и только добавляло ей мучений. Она ненавидела себя за то, что всё ещё думает о нём; за то, что не может просто забыть и двигаться дальше. Подойдя к воротам пансионата, она остановилась на мгновение. Вдохнула холодный воздух, который обжёг лёгкие, и посмотрела на здание перед собой. Оно выглядело таким же пустым и угрюмым, как и она сама в этот момент. — Гермиона! — она слышит голос Тео, стоявшего позади маленького здания, предназначенного под малую библиотеку. Рядом находились Блейз и Пэнси, громко разговаривающая по телефону. Забини отлично выглядел: кожаная куртка, идеально уложенные волосы. Воспоминания о словах Драко мгновенно вспыхивают. Знала ли Гермиона его по-настоящему? Был ли Малфой честен? Или это тоже было частью плана? — Ты вернулась! Надо было написать. — Прости, — Гермиона подходит чуть ближе и оказывается в его крепких объятиях. От него пахнет табаком: это не сигареты, а его излюбленный парфюм. Хотя, в такую погоду, Нотт обожал курить, — не хотела тебе беспокоить. Ты ведь превращаешься в большую няню. — Я не против быть твоей няней, — он игриво подмигивает. — Есть зажигалка? Курить не дам, ты слишком занудная. — О, прекрати, — Блейз тянет к себе девушку и обхватывает сзади, потирая ладони об женские плечи. — Мы по тебе скучали. Я даже не устраивал вечеринки, ведь мой самый главный гость отсутствует. — Какое благородство, — девушка лишь фыркает, но не от злости, а от такой обыкновенности. Дома она не ощущала себя обычно. Не ощущала, что находится в безопасности, не ощущала, что может расслабиться. Забыла, что значит обыкновенный день. — Подожди, — она пальцами шарится по карманам, пытаясь найти свою старую зажигалку, — давай. — Напомни, почему ты её носишь? — Тео зажимает между зубами толстую сигарету. — Не замечал тебя за вредными привычками. — Вот чёрт, — Пэнси убирает мобильный телефон и хватает подругу за руку, потянув в сторону малого двора, где обычно устраивали пикники, — пойдём, расскажешь мне о своём свидании в другом месте. — Свидание? — она слышит его. Слышит его голос, чувствует его запах и полностью замирает. Пэнси пытается её оттянуть, но это бесполезно. Она застыла на месте, не имея возможности пошевелиться. Её душа снова содрогнулась, снова разорвалась на миллион кусочков. — Что за свидание? — А тебе какая разница? Ты без пяти минут муж, — Паркинсон ухмыляется, доставая из сумочку пачку сигарет, — и где твоя тощая пиявка? Сосёт кровь из своего папочки? — Пошли поговорим, — Малфой подходит ближе к ней, но сталкивается с яростно настроенной брюнеткой, в чьих глазах бушевал гнев. Она не собиралась позволять ему снова играть с Гермионой. Один раз уже позволила, и чем это закончилось? Нет, этого больше не повторится. — Уйди, блять, с дороги. — Даже не думай, Малфой. Ты уже не часть нашей компании. — Не надо, — Гермиона трясётся: то ли от холода, то ли от того, что собиралась делать. Ей нужно было посмотреть страху в глаза: всё равно другого выхода нет. Они будут пересекаться на уроках, у них есть общие друзья, и чем быстрее она сможет решит эту проблему, тем лучше. Астория и Драко не должны отравлять ей жизнь, как бы больно не было сейчас, — я справлюсь. Десять минут. — Это не обязательно, — подруга кладёт свою ладонь на спину и переходит на шёпот, — ты ведь помнишь, что он подонок? — Помню. Десять минут. — Хорошо. — Ты, кажется, прекрасно проводишь время, — начал он с холодной усмешкой, но голос его выдавал гнев. — С кем ты гуляла? — И что с того, Драко? — спросила Грейнджер спокойно, хотя в её глазах пробежала тень беспокойства. Знала, что с этим разговором придётся столкнуться, но не думала, что его реакция будет такой сильной. — Ты же помолвлен, помнишь? Или мне теперь и встречаться с кем-то нельзя? Он подошёл ближе, не отрывая от неё ледяного взгляда, словно приближаясь к своей жертве. Всё внутри него бурлило от смешанных чувств, но он умело скрывал их за маской. — Это не имеет значения, — прошипел он. — Ты не должна быть с кем-то другим. — Почему? — её голос был твёрдым, но в глубине души что-то дрогнуло. — Почему я не должна? Ты сделал свой выбор, Драко. Ты собираешься жениться на Астории. Зачем тебе это? Зачем тебе заботиться о том, с кем я встречаюсь? — он даже не подозревал, что она не собиралась с ним встречаться. Но Гермиону злило это. Злило, что он снова лезет в её жизнь. Драко остановился, как будто её слова были ударом, которого он не ожидал. Но вместо того, чтобы задуматься, гнев вновь вспыхнул в его глазах. Он не мог объяснить этого даже самому себе, но мысль о Гермионе с другим мужчиной сводила его с ума. — Я не обязан тебе объяснять свои чувства, Грейнджер, — ответил он, стискивая кулаки. — Но я не могу терпеть, когда ты вот так флиртуешь с кем попало, словно... — Словно что? — её голос был холоден, но глаза полыхали огнём. — Словно я имею право на собственную жизнь? Или ты думал, что можешь держать меня в стороне, пока сам занимаешься своей? Какой же ты лицемер, Драко. Его глаза сверкнули, и на мгновение в них появилось нечто уязвимое, что он тут же попытался скрыть за гневом. Он шагнул к ней ещё ближе, и теперь они стояли так близко, что она могла ощущать его напряжение. — Ты ничего не понимаешь, — прошипел он сквозь сжатые зубы. — Ты думаешь, что можешь просто взять и уйти? Что можешь быть с кем-то другим, а я буду смотреть на это спокойно? — А что ты собираешься делать? — её голос прозвучал как вызов, хотя сердце стучало в груди с удвоенной силой. — Ты сам запутался, Драко. Ты не можешь быть с двумя одновременно. Тебе придётся выбирать, — она замолкает, — к тому же, это всё была твоя игра. Он замолчал. Его дыхание участилось, и Гермиона видела, как Драко борется с самим собой. В его глазах на мгновение появилась тень сомнения. Но потом он отвернулся, будто бы желая сбежать от собственных мыслей. — Ты ничего не знаешь, Грейнджер, — произнёс он тихо, но с явной горечью в голосе. — Я не позволю тебе уйти. Драко стоял перед ней, глядя пристально, и его выражение лица стало холодным, но под этим ледяным покровом таился вулкан эмоций. Гермиона видела, как его челюсти сжались, и знала, что разговор не пойдёт в ту сторону, в которую она надеялась. — Я знаю о твоих родителях, Гермиона, — произнёс он, его голос был низким и спокойным, но каждая нота звучала с такой уверенностью, что она чувствовала себя загнанной в угол, — и знаю, как тебе тяжело. Но ты должна понять: я не собираюсь отпускать тебя. Гермиона застыла, её руки дрогнули. Эти слова, сказанные с такой непоколебимостью, обожгли её сильнее, чем она ожидала. Она надеялась на его понимание; на то, что он хотя бы на мгновение сможет проявить сочувствие и отступить. Но вместо этого он упрямо заявлял своё право на неё, будто она была не человеком, а вещью, которой он владел. — Что? — выдавила она чуть хриплым голосом, не веря в услышанное. — Ты не можешь... Драко, ты не можешь так говорить. У тебя есть Астория. Ты выбрал её! Ты женишься на ней! Я тебе не принадлежу. Он сделал шаг вперёд, не сводя с неё глаз, и расстояние между ними мгновенно сократилось. Его аристократическое лицо оставалось холодным, но в глазах был огонь — не ярость, но что-то гораздо более глубокое и непоколебимое. — Ты ошибаешься, Гермиона, — прошептал он, опуская взгляд на её лицо, а затем снова встречаясь с её глазами. — Ты принадлежишь мне. И ни Астория, ни кто-то ещё этого не изменят. Она покачала головой, как будто пыталась стряхнуть с себя тяжесть его слов, его присутствие, которое давило на неё, загоняя в угол. — Нет, — её голос был слабым, но она всё равно попыталась отстраниться, — ты не можешь так поступать со мной. Я не твоя, Драко. Я не принадлежу никому. Но вместо того, чтобы отступить, он шагнул ещё ближе. Его рука легко коснулась её предплечья, удерживая девушку на месте, как будто напоминая ей о своей власти, своём влиянии. Его прикосновение было тёплым, почти нежным, но оно давило так сильно, что её дыхание сбилось. — Ты можешь говорить, что угодно, — произнёс он мягко, но в его голосе звучала стальная нотка. — Но ты сама знаешь, что это неправда. Ты уже попалась в мою сеть, и я не отпущу тебя. Не важно, что происходит с твоими родителями или что будет с Асторией. Ты моя, Грейнджер.