Птенцы Шармбатона

      Зеркало никогда в полной мере не может показать истинный облик человека, который в него всматривается. Дефекты стекла, засохшие капли зубной пасты или царапины могут исказить отражение до неузнаваемости, и всё равно люди доверяют этому прямоугольному куску железа с напылённым серебром. Можно ли быть уверенным, что зеркало показывает истину? Можно ли верить своему разуму, который иногда искажает собственный образ ещё больше? Мари часто задавалась подобными вопросами, когда в очередной раз осматривала свой шрам. Тонкий, словно сделанный самым острым лезвием, которое только можно придумать. Словно солнечный луч, проникший сквозь едва заметную щель в занавесках и попавший на скулу волшебницы случайно. Ежедневный ритуал: расчесать путающуюся копну белокурых волос, припудрить светлое лицо, слегка прикоснуться тушью в своим светлым ресницам. Обыденность, наскучивающая за несколько лет учёбы в консервативной французской магической школе. А теперь, когда мысли волшебницы были заполнены кузеном, ритуалы стали совершенно лишними. Не сразу завязала голубую ленту на бант, надела серебристо-голубое платье, подобной расцветки пиджак, белые перчатки, левая из которых едва не была надета на правую руку, и чёрные лакированные туфли. Каждая из одежд была абсолютно не уникальна. Целый букет одинаковых платьев и пиджаков уже шёл по утоптанной дорожке от кареты к Хогвартсу. Мари вновь подошла к зеркалу, надела типовой голубой берет и вновь оглядела себя: синяки под глазами не перекрыла даже пудра. Синяки не могли не появиться после всего нескольких часов сна, прерванного криком Одетт Кокнар — той самой пассии Рене. Шармбатонка говорила, что увидела в гостиной кареты странный силуэт, который внезапно пропал после того, как стал замеченным. Эрбле списал всё на пролетавшую мимо окна сову, тень которой и сыграла с волшебницей несмешную шутку. Мари не была столь снисходительной и решила чуть задержаться, чтобы в отсутствии других шармбатонцев исследовать гостиную. Но поиски Лафер не увенчались практически ничем. Среди множества ненужных вещей внимание француженки привлёк только едва заметный клочок переливающейся ткани, происхождение которой было неясно. Находка была спрятана в карман шармбатонского пиджака, и Мари поспешила в Хогвартс — завтракать.       Замок второй день напоминал пчелиный улей. Из каждого угла доносился гул, вызываемый горячими обсуждениями Турнира Трёх волшебников, в котором появился четвёртый участник — Гарри Поттер. Множество странностей, появившихся с момента приезда в Англию не могло не настораживать, а потому Мари, и так держащая руку наготове в пришитом самостоятельно потайном кармане платья, в котором находилась палочка, едва не применила своё средство защиты, когда увидела стоящего возле входа в замок Виктора Крама. Дурмстрангнец выглядел спокойным, а когда увидел француженку, к удивлению, сверкнул глазами, как обычно делают люди, неожиданно увидевшие старых знакомых. Лафер вздохнула с некоторым облегчением, подошла к юноше ближе. — Виктор, — Мари кивнула болгарину приветственно. Вид дурмстрангской формы невольно заставлял волшебницу напрячься. — Доброго дня, — Крам кивнул француженке в ответ, негромко проговорил на английском, — Оливье в больничное крыло? Выздоровления. — Передам, — Мари хотела пойти дальше, но внезапно в голове волшебницы появилась мысль. От кого, как не от болгарского чемпиона можно узнать хоть что-то о тех прихвостнях Матея и самом Матее? Лафер, словно чтобы поддержать разговор, с притворным беспокойством сказала, — Мне рассказали, что кто-то из ваших тоже вчера травмировался. — Верно, — Виктор нахмурился, словно услышал, как кто-то рассказывает его секрет, который не должны были раскрывать, — Загонщики тренировались и не справиться с бланджерами. Ничего серьёзного. — Вот как? — француженка задумалась, — Кстати, поздравляю тебя с участием в Турнире. Если бы не наш чемпион, мы бы наверняка поддерживали тебя. — Я думал, что буду иметь соревнование с Оливье, — Крам внимательно огляделся по сторонам, словно искал кого-то.       Мари посмотрела по сторонам, чтобы понять, кого ищет болгарин, и замерла, когда увидела того, кого видеть совсем не хотела. За спиной Виктора появился Матей. Неприятель был холоден внешне, но быстро наполнившиеся непонятной жгучей ненавистью глаза болгарина не могли скрыть бурю эмоций, что едва сдерживались, чтобы не обрушиться на Лафер мощным порывом. Матей сжал плечо Крама, наклонился к чемпиону и шепнул: — Познавате ли се? — Виждах се няколко пъти на мачове, — ответил чуть громче Виктор. — С нея? — Матей удивлённо нахмурился, оглядел Мари внимательно — С братовчед момиче. И с нея.       Матей кивнул Мари приветственно, усмехнулся, хотя усмешка эта больше напоминала оскал. Оскал хищника, оскал бешенного зверя, которого сдерживает лишь невидимая цепь, которая вот-вот порвётся. Лафер сжала палочку в кармане. — Я пойду, — сказала Мари, посмотрела на Матея ещё раз. Взгляды болгарина и француженки встретились, схватились, как две дерущиеся кошки. — Не смеем задерживать, — Матей засмеялся, взглянул на Крама с усмешкой, — Каркаров ви призовава.       Виктор кивнул Мари, пожал ладонь Матею и поспешил в сторону корабля. Стоило Краму уйти, а Лафер направиться в Хогвартс, как Матей зацепил двумя пальцами подол пиджака француженки, подтянул к себе лёгким жестом. — Тише, трогать не буду, — шепнул болгарин. Крупные ладони неприятеля взяли Мари за плечи, повернули, чтобы шармбатонка оказалась с Матеем лицом к лицу, — Как тебя зовут? — Что тебе нужно? — Лафер впилась ногтями в ладонь неприятеля. — Я первый. Я задал вопрос.       Резкие слова Матея словно пощёчиной отрезвили француженку. Они стояли возле постепенно опустевшего входа в замок, ведь все ушли завтракать. Один взмах палочкой, и Мари уже может исчезнуть. Нужно быть наготове. Порыв холодного ветра всколыхнул алый дурмстрангский плащ, словно знамя неприятеля, коснулся руки стоящей почти вплотную девушки, и на мгновенье какое-то знакомое чувство посетило волшебницу, но исчезло в следующий миг. Огромные ладони-тиски сжимали плечи Мари так крепко, что едва ли на светлой коже не появятся синяки, но и острые ногти француженки впивались в руки Матея подобно когтям. Болгарин прошипел от неприятного ощущения и резко дёрнул девушку на себя: — Ты не в той ситуации, чтобы так поступать, — Матей прижался губами к уху Мари, чтобы шептать как можно тише, чтобы шармбатонка чувствовала горячее дыхание, — Свои кошачьи коготки будешь выпускать, когда Оливье попросит. Или твой смазливый приятель-оливьезаменитель. Я задал тебе вопрос, —удар. Мари была грубо прижата к шероховатой старинной стене, — Твоё имя. — Шарлотта, — едва слышно проговорила Мари. В горле девушки копился ком, а грудная клетка сжалась от страха так сильно, что едва не протыкала рёбрами лёгкие. — Шарлотта, — повторил Матей до дрожи неприятно, так притворно вежливо. Перехватил тонкие запястья шармбатонки крупной ладонью, прижал конец волшебной палочки к тонкой французской шее, — Видишь, как просто? Ответишь на несколько вопросов про Оливье, Шарлотта, и я тебя отпущу. Скажи...       Не смотря на превосходящие физические возможности, удержать в одной ладони две руки сложно, и Мари это понимала. Всем весом, поджав под себя ноги, волшебница сделала рывок вниз и выскользнула из захвата, упав на землю. Секунда замешательства неприятеля, и Лафер уже вбежала в замок, понеслась со всех ног в столовую. Матей не стал гнаться — слишком подозрительно. Сплюнул на пожелтевшую осеннюю траву, прошептал вслед сбежавшей: — Избягам. Не можеш да избягаш от мен.

***

      Тем временем в столовой не утихали утренние разговоры. Гарри Поттер не давал покоя ни англичанам, ни французам, ни болгарам. Каркаров подогревал своих учеников обещаниями обжаловать решение Кубка, но дальше воскликов директор Дурмстранга не продвинулся. Мадам Максим и шармбатонцы были гораздо сдержаннее, и даже обсуждения горячей темы больше напоминали светские беседы: — Англичанам нужно быть осторожнее со своими уловками, — сказал высокий юноша в голубой мантии, держащий чашку ароматного чая, и элегантно оттопырил мизинец. — Если это не провокация болгар, — отвечала юноше шармбатонка, разделяющая на ровные куски омлет, — Должен ведь быть у Дурмстранга малейший шанс победить нас или Хогвартс.       Французы походили на серьёзных бизнесменов, обсуждающих жёлтую прессу за утренним кофе, для которых такая информация была лишь очередной сплетней, жвачкой для мозга, очередной песчинкой в новостном мусоре. Гарри никак не мог понять, почему соперники так спокойны, а потому поспешил спросить Гермиону: — Им совсем всё равно? — Поттер наклонился к приятельнице, кинул взгляд на перешёптывающихся француженок за своей спиной, — Что они говорят? — Говорят, что с их чемпионом и два англичанина не помеха, — Грейнджер пожала плечами, — Видимо, Мадам Максим умеет настраивать учеников на нужный лад.       Но только внешне шармбатонцы были спокойны. Внутри каждого француза царила буря негодования и беспокойства. Подсаженные специально поближе к тем англичанам, что знали французский, ученики говорили те фразы, которые приказала говорить директриса. Нельзя было нарушать имидж Шармбатона. Настоящие эмоции показывались в самых отдалённых частях стола, самым тихим шёпотом: — Это жульничество, — уже знакомый Гарри Шарль не переставал хмуриться, — Нельзя дать Хогвартсу выпускать второго участника. Тем более, самого Гарри Поттера! — Мы побеждали Хогвартс 62 раза, — одна из рыжих соседок Мари хмыкнула, — Успокойся, Шарличек. — Только вот и Хогвартс побеждал нас 62 раза, Изабель, — вторая рыжая соседка Мари бесшумно ударила по столу ладонью, — Не понимаю, почему Мадам запрещает нам высказывать свою позицию. — Именно! Счёт 62:62 за всё время существования Турнира должен быть изменён в нашу пользу, — Шарль махнул ладонью в сторону сидящего неподалёку Рене, — Напиши своей матери, пусть сделает что-нибудь!       Черноволосый юноша, ворковавший о чём-то со своими сокурсницами, внезапно замер. Брови юноши удивлённо приподнялись, но лишь на мгновенье, и затем вновь приняли спокойное положение. Зрачки в чёрных глазах сузились, Рене медленно повернулся к Шарлю, заговорил тихо, словно зашипел: — Во-первых, это не входит в полномочия моей матушки, — Эрбле смерил приятеля не терпящим возражений холодным взглядом змеи и вдруг улыбнулся, продолжил лелейным голосом,— Во-вторых, я не стал бы беспокоить матушку по таким пустякам.       Шарль покраснел то-ли от стыда, то-ли от злости, и вновь продолжил ругать всех, кто задействован в Турнире, включая Мадам Максим и Дамблдора, а Рене полноценно принял прежний вид лёгкости и полного умиротворения, едва птицы не защебетали вокруг юноши. — Я слышала, что после завтрака у Пуффендуя и Когтеврана будет урок защиты от тёмных искусств, — шепнула Одетт, с которой Шарль недавно заметил Рене в хогвартском дворике, — Может, посетить занятие? — Ты обязан показать этим англичанам наши французские поединки! — Шарль ударил наполненной кашей ложкой по столу, и молочные брызги с крупицами овсянки расплескались по сторонам. Юноша покраснел вновь, шепнул гораздо тише, — А то Оливье в больничном крыле, нужно кому-то взять на себя обязанности нашего Командира. — Хоть немного отдохнём, — донеслось откуда-то из толпы парней-шармбатонцев, проходящих мимо.       Рене проводил юношей внимательным взглядом, поджал губы, но уже через мгновенье был увлечён в разговор своими "пташками", которых становилось всё больше. В какой-то момент среди француженок появилась Мари. Как ни в чём не бывало девушка поздоровалась с шармбатонцами, кивнула Рене — Эрбле в ту же секунду освободил для приятельницы место и пододвинул к ней тарелку с уже наложенными атрибутами завтрака — омлетом, тостами с маслом и другими незамысловатыми блюдами. — Доброго утра, дорогая, — с улыбкой проговорил француз, помогая Лафер перелезть на скамейку, — Кто-то решил сегодня выспаться? Понимаю, — прикрыв рот ладонью, юноша приятно засмеялся, погладил приятельницу по плечу и спросил тише, — А где Исаак? — Я решила пойти сама, — нервно шепнула Мари и уткнулась взглядом в тарелку, принявшись завтракать.       Такой ответ и странное поведение Лафер насторожили Рене. Но спрашивать подробности сейчас было не к месту. Француз лишь пригласил приятельницу посетить занятие по ЗОТИ, и не переставал раз в несколько минут оглядываться на стол, за которым сидели дурмстрангцы. Уже выходя из обеденной залы, юноша пересёкся в коридоре с Матеем: болгарин кивнул магу с любезной улыбкой и направился куда-то дальше, в сторону слизеринских комнат.