оставь меня, Джудас.

вечереет. теплый вечер четверга. солнце потихоньку садится за горизонт, птицы утихают, люди возвращаются с свои лачуги. один лишь Джудас не может найти покоя в собственном доме. его терзает вина, нестерпимая вина, заставляющая его уже не первый раз брать осколок стекла, которое осталось от бокала, что он разбил недавно в порыве эмоций. стекло острым краем приложено к исхудавшему запястью юноши. он сжимает губы и резко проводит рукой. и еще. и еще. и еще… кровь струится по его руке, стекает на пол, пачкает тунику. жгучая боль отдастся по всему телу. Иуду воротит от вида крови, но он заставляет себя смотреть. заставляет себя испытывать боль за свою провинность. юноша пал на колени и взвыл от бессилия. попытался заткнуть уши, но ничего не помогало. в его голове звучало сотня голосов, осуждающая его, но более всех звучал голос Джизуса, одними лишь губами спрашивающего: «за что?» Иуда не мог вынести этого и вновь провел стеклом по своей руке, в этот раз особенно сильно. проклиная себя и свою жизнь, он бьет каменную плитку руками. бьет, не жалея рук. бьет, лишь бы почувствовать боль, которая сможет заглушить терзания его души. Иуда поднял глаза в окно и понял, что время несчастно быстро уходит. он решился сделать то, что могло послужить ужасной ошибкой. но Джудас уже ошибся раз, уже преисполнился ненавистью к себе, потому, решил он, риск оправдан, если это дает хоть малейший шанс на его искупление, в глазах Мессии. в собственных глазах. юноша бежал так быстро, как мог. его туника развивалась на ветру, путалась под ногами. немногочисленные прохожие оборачивались на него, кто то ужасался, а кто то презирал. не каждый день по улицам Иерусалима бежит юноша в полу кровавом одеянии. бежит, сам не видя дороги. бежит, лишь чувствуя куда ведет его сердце преодолев почти пол города, Иуда остановился у входа в сад. оставалось пару часов до свершения предначертанного. зеленые глаза были направлены вглубь гефсиманской долины, он искал. и в скоре поиски увенчались успехом хрупкая фигура сидела вдали сада, склонив колени. глаза её закрыты, а разум обращен к небу. Джизус молился, как делал это ежедневно. он знал, что дальная часть сада не доступна никому. никому, кроме самого зоркого человека Иерусалима.. Иуда собрался с силами и подошел к нему, пряча руки свои за спиной -у тебя будет время?,-чуть с надрывом спросил запыхавшийся юноша, зная, что если сейчас ничего не предпринять, то времени не останется у обоих -зачем пришел ты, Джудас?,-голос Иисуса был тих, спокоен и необыкновенно холоден -я..,-ком встал в горле предателя. как мог он вслух сказать истинную цель своего прихода? какое имел право?,-я хотел предупредить тебя о -о предательстве своем? я знаю,- эти слова ошарашили Джудаса, он расслабил руки и опешил. голос Иисуса не выражал ни гнева, ни печали, ни сожаления. он был холоден. мучительно холоден. -прошу, выслушай.. -я не желаю слушать более людей. коль не способны люди принять добродетель, посланную им, то и я не способен более принимать их ложь и оправдания -прошу. дай мне шанс. прошу. нужно уходить, лишь дай мне шанс. лишь доверься мне последний раз, нам нужно уйти,-голос юноши срывался, он пал на колени и дрожащими руками потянулся к подолу одежд Мессии, стоящего перед ним. Иуда продолжал шептать одно и то же, словно юродивый в приступе горячки -оставь меня, Джудас,-резко и холодно произнёс Джизус. его стеклянные глаза открылись и устремились на предателя. они были так холодны, но сквозь завесу Божества, Иуда разглядел жалость и презрение. его тело пронзил страх. он упал назад и дрожа отполз, не свода взгляда с этих светлых глаз. с этих глаз, которые давали ему жизнь. с этих глаз, которые учили его. с этих глаз, которые принимали его. с этих глаз, которые сейчас презирают его. Джизус не произнёс ни слова более, он развернулся и отправился к главным воротам сада не оборачиваясь на крики Джудаса, летящие ему в спину. Джудас остался один. один, наедине со своими дьяволами. крик в его ушах перекрикивал все вокруг. лишь в отдалении он слышал глухие выкрики Джизуса и офицеров. эти звуки наслаивались на него, обрушиваясь, словно каменная стена на его плечи и голову. Иуда заплакал, сжавшись на земле. 3 апреля 33 года нашей эры был распят Джизус Крайст. крест его стоял на возвышении. тело его было видно всем. «Он взял на Себя наши немощи и понес наши болезни; а мы думали, что Он был поражаем, наказуем и уничижен Богом». тело Джудаса было найдено в тот же день. Иуда предал себя повешению. его дух стал свободен. но дьявол не оставил его. отныне душа Джудаса была обречена на вечную муку. и все же не было ничего для него страшнее, чем образ стеклянных глаз, смотрящих на него с презрением.