Сказки Belleston-а

Белль находилась в великолепном бальном зале с мраморными стенами и позолоченными буазерями. Она была одета в золотое платье и ее обнимал принц, который был красивее Купидона, чьи мягкие пшеничного цвета волосы были завязаны в косу. Его ярко-голубые глаза смотрели на нее, переполненные любовью: - Белль! – восторженно щебетал он. – Ты вернулась! Я искал тебя повсюду! Пара кружилась по бальной комнате, единственные люди в огромном зале. - Я ушла? – спросила Белль. - Да! – сказал принц. – Ты исчезла. Я думал, что, возможно, больше никогда не увижу тебя. - Но я не могла уйти далеко, - сказала Белль. – Мы все время были вместе. - Ну, пока ты вернулась и здесь, мне все равно где ты была, - ответил принц. Он притянул ее к себе и обнял так, будто хотел раствориться в ней. - Но, Адам, мы не расставались. Я была с тобой. Принц вдруг вздрогнул, будто его ударило током. Он посмотрел ей в глаза и мягкость его взгляда сменилась диким отчаянием. - Белль, скажи мне, где ты? - Я с тобой. - Но где? - В новом городке… Я не помню его название. - Постарайся вспомнить! Белль начала пытаться, борясь с сопротивлением в своем израненном мозгу. Название городка было коротким… Начиналось с буквы “Л” или, может быть, “И”… Это требовало больших усилий. Глубокие, сосредоточенные мысли заставили ее проснуться. - Изола, - пробормотала Белль, возвращаясь к реальности. Она была в Изоле со своим мужем. В сером предрассветном свете она увидела его, дремлющего рядом с ней. У Гастона не было той первозданной воздушности, которой обладал принц ее мечты, но, можно было утверждать, что он был также прекрасен – красота, как натянутый лук, неестественная в такую эпоху, как эта, высокая, одинокая и суровая. Несмотря на то, что Гастон боролся за то, чтобы стать мужественным, что-то в его внешности всегда было по своей сути красивым. Это была аура вокруг него. Белль решила не ложиться спать, а осторожно встать, чтобы не разбудить своего соседа по постели. Ее розовое платье из тафты выглядело очень потрепанным после того, как она в нем спала уже неизвестно сколько дней подряд. Она решила закончить с посудой, которую оставила замоченной. Она открыла единственную наружную дверь дома и вынесла таз во двор. Дом был расположен на холме на краю местности, где росли деревья, но это нельзя было назвать лесом. Всего в нескольких шагах от дома был небольшой родник, бьющий из скалы, оставляя большую лужу в траве. Именно здесь Легумы брали свою воду. Белль вымыла посуду, вылила грязную воду, а затем ополоснула посуду в чистой воде из источника. Вид на город с их маленького холма был довольно красивым и, в такой романтической обстановке, даже мытье посуды не казалось такой уж ужасной рутиной. Солнце уже взошло, и Белль остановилась, чтобы посмотреть, как туманные холмы становятся розовыми и золотыми. Пока она сидела, созерцая эту сцену, в дверях дома появился Гастон. Он был одет, но без пояса, будто он одевался в спешке. Он улыбнулся, увидев Белль. - А! Вот ты где! Думал, ты сбежала, - сказал он. Белль подняла глаза и встретилась с ним взглядом на расстоянии: - Боишься, что больше никогда меня не увидишь? Гастон не ответил. Он стал подходить к ней в своей обычной нетерпеливой манере. - Мне приснился еще один сон об этом принце, - сказала Белль. - О твоем сказочном принце? - Да. Он был встревожен тем, что не может найти меня. Теперь Гастон был рядом с ней. - Полагаю, я могу это понять. - Я уверена, что да, - сказала Белль. Она протянула свою руку и взяла Гастона за руку. Руки у него были огромные. Две ее руки вместе взятые не могли полностью обхватить одну его руку. - Послушай, Гастон, - сказала она. – Насчет кровати. Так вот, я все еще знакомлюсь с тобой. Помни это… Итак, я буду спать здесь, с тобой, если у тебя будет надлежащее поведение. Но ты не должен ожидать от меня, что я буду делать что-то, кроме сна. Гастон выглядел возмущенным. Очевидно, что он ее понял, но ему не понравилось то, что она сказала. - Ты думаешь, любая девушка получает такой доступ? Все это припасено для тебя, Белль. Знаешь, что? – сказал он. – Тебе просто нужна приманка получше. Он отпустил вздрогнувшую руку Белль. - Приманка? – раздраженно повторила Белль. – Ты не можешь относиться ко мне так, будто я какое-то животное, на которое ты охотишься. - Ты можешь уйти, если хочешь, - сказал Гастон. – Тебе не обязательно смотреть. Гастон стянул с себя рубашку и подошел к источнику. Свернув рубашку как губку, он намочил ткань и начал выжимать нагретую солнцем воду себе на голову. - Уйти! – запротестовала Белль. – Что, мне пойти в лес? – Она села рядом с источником и постаралась, очень нарочито, не смотреть на него. - У меня самообладания в избытке, - сказал Гастон. – А у тебя? – Он плеснул водой, намеренно обрызгав ее. Когда ее взгляд стал направлен в его сторону, он вылил на себя еще больше воды и сделал наводящее на размышление извивающее движение. Белль была немного смущена, наблюдая за этим странным маленьким танцем ухаживания. - Кажется, я помню, что в прошлом городке ты пользовался большим спросом, - сказала она, немного смягчившись. - Очень большим, - сказал Гастон, смачивая волосы, хотя помада на них сильно отталкивала воду. – Приходилось отбиваться от них. Я был как горшок с медом, а они – как мухи! – он встряхнул волосами. - Так что именно во мне заслуживает “ беспрецедентного доступа”? – спросила Белль. Гастон прекратил свою кокетливую рутину. Вопрос Белль был серьезной темой. - Ты была самой красивой девушкой в городе. Несомненно. Никто не мог с тобой сравниться – кроме меня. Белль разочарованно нахмурила брови: - И это все? Неужели тебя больше ничего не волнует? - Может, ты не помнишь? - Что? Как быть красивой? - То, на что это было похоже, - сказал Гастон и в его голосе прозвучала встревоженная нотка. – В том городе было полно животных. Ты не могла пройти по улице так, чтобы к тебе не пристал какой-нибудь извращенец. - Ты имеешь в виду такой, как ты? Теперь он говорил с неподдельным волнением: - Эй! Я был вежлив с тобой! Я никогда не лапал тебя, когда ты проходила мимо, не свистел тебе в след, не делал ничего подобного в отличие от этих людей. И ты думаешь, я получил что-то меньшее? К тому времени, как мне исполнилось шестнадцать, мне приходилось мириться с вещами, о которых я до сих пор не хочу говорить. Быть чертовски привлекательным, Белль, притягивает в твою жизнь странные вещи, - снова его голос шел из диафрагмы. Белль вспомнила. Она вспомнила, как было неприятно ходить по улицам старого городка. Это была одна из причин, по которой она редко выходила на улицу. И она начинала бормотать комментарии в адрес окружающих ее людей, чтобы оттолкнуть их. Сердце Белль бешено забилось от осознания этого. Их совместная жизнь не была только странным совпадением, созданным совершенно случайно. У них было что-то, что их связывало. Белль ответила на объективацию и оскорбления окружающих отступлением, Гастон же сумел сделать так, что у него появился некоторый контроль и положение в городе. Они оба понимали опасность красоты. Это их и связывало. Гастон отжал рубашку и снова надел ее, еще влажную. - Мне нужно поспешить на рынок, если я не хочу обнаружить, что все яйца оказались распроданы, - сказал он. – Пойдем со мной! Белль подошла к нему и взяла его под руку. - И вообще зачем нужны все эти яйца? - А, ну… - сказал он, ведя ее в конюшню. – я должен поддерживать свои впечатляющие размеры. Ты не станешь большим и сильным, употребляя одни овощи. Видишь ли, яйца – это самый дешевый вид мяса… Гастон купил яйца и поразил всех на рынке, проглотив их целиком на глазах у толпы. Он жонглировал ими подбрасывал и ловил в рот. Зрители аплодировали и приветствовали его, будто он был приехавшим к ним цирковым силачом. Он купался в лучах славы. Время от времени к нему подходили мужчины, выглядевшие слишком в нем заинтересованными. Замечая это, Гастон обнимал Белль и прижимал ее к себе крепче. Он умел справляться с нежелательными авансами, но предпочитал их не получать. В старом городке он держал рядом с собой Лефу для защиты, а теперь у него была Белль, что он считал огромным улучшением. Разобравшись с яйцами, Легумы отправились в охоту за одеждой. Готовая одежда была неслыханной в мире Гастона и Белль. Иногда у галантерейщиков могли быть какие-то обычные вещи или у старьевщика могла быть подержанная одежда. В этом отношении в Изоле было мало выбора, а в ближайшем городке было лишь немногим лучше. В то время, как Белль, наконец, повезло, и она нашла красное льняное платье, которое ей подходило, Гастон не преуспел – и не ожидал успеха – найти готовую рубашку для груди величиной 71 дюйм. Будучи размером примерно с баржу, он был настоящей обузой, когда дело доходило до покупки одежды, но это было не то, о чем бы он сожалел. - Тебе придется мне что-нибудь сшить, - сказал Гастон Белль, рассматривая одежду. - Сшить? – спросила Белль. – Я знаю, как сделать стежок, но… Я никогда не шила одежду, которая не развалилась бы через пять минут. Гастон не мог в это поверить. - Как это ты не умеешь шить? – спросил он. – Это же обычная женская забота, такая же как и чаепития, прически и одержимость своим весом. - Мы с папой поручали это кому-то другому, - сказала Белль, пожав плечами. – Это в первый раз, когда ты это узнал? Разве ты не должен был знать об этом раньше? Гастон в свою очередь пожал плечами. - Наверное. У нас обоих было достаточно одежды до этого дурацкого переезда. И я потерял надежду, что наши вещи когда-нибудь прибудут сюда – мой портрет, должно быть, был слишком заманчивым. Надеюсь, ворам понравится! В любом случае, мы должны просто покупать то, что нам нужно на данный момент. Поскольку еще было достаточно рано, пара решила, что отправится в соседний город Бёй, который находился в нескольких часах езды. Там было гораздо больше магазинов. Белль снова оказалась позади Гастона верхом на их вороном жеребце. Когда они шли по дороге, она спросила его: - Как мы нашли этот город? Изолу, я имею ввиду? - Дом принадлежит моему родственнику, - ответил Гастон. – Он стоял пустым и просто гнил. Он сказал, что мы можем там остановиться. Мы искали новое место, куда бы мы могли направиться, и это сделало выбор легким. - Вот так я оказалась в месте, где нет книжной лавки, - сказала Белль. - Говорю тебе, ты никогда не читала, - процедил Гастон сквозь зубы. - Я помню, как все время читала с папой, - ответила она. – Я уверена, что это – не сон. Гастон нахмурился, побежденный. - Хорошо. Может быть ты когда-либо читала, просто я этого не видел, - неохотно сказал он. Белль была довольна: - Так что же я делала, если не читала? - Ты мне скажи, Белль. Теперь ты, кажется, помнишь все. Необходимость требовала, чтобы Белль обнимала талию Гастона для безопасности, но на самом деле она хотела скрестить их на груди, чтобы защититься. - Ты не можешь мне дать ответ на этот вопрос, потому что его нет! – заявила она. – Ты лжешь мне о книгах! Гастон погрузился в свой агрессивный, саркастический и слегка пугающий режим: - Очень хорошо, Белль. Может быть, эти штуки не разрушили твой мозг совсем. Она подозревала его ложь, но теперь он, наконец, признался в этом. - Зачем ты врал насчет книг? – сердито спросила Белль. - Потому что я не хотел, чтобы ты снова связывалась с этими вещами. Ты хоть представляешь, сколько из-за них было неприятностей? Женщина, которая читает книги? Которая бродит по городу и читает, будто она умнее всех? Люди действительно возмущались этим, Белль. - Ну, это не их дело – и не твое. - Это было мое дело, потому что мне приходилось спасать тебя от разъяренных деревенских жителей, которых ты разозлила! – огрызнулся он. – Вот почему нам пришлось покинуть старое место. Глаза Белль широко раскрылись. Она вспомнила то, что Гастон ей рассказал о жителях деревни, вещи, которые она точно помнила лишь наполовину. Неужели все стало так плохо, что им пришлось бежать в поисках безопасности? Внезапно почувствовав страх и уязвимость Белль крепче обняла мужа за талию и прижалась к его спине. - Жаль, что я не помню об этом, - тихо и боязливо сказала Белль. Гастон оглянулся на нее. На его лице было выражение, отдаленно напоминающее раскаяние. Это длилось всего мгновение, а потом он надулся и уверенно улыбнулся: - Ну, не волнуйся! – сказал он с гордостью. – С той жизнью покончено! С этого дня только хорошие воспоминания! Отныне будем только есть стейки, петь песни и хорошо выглядеть! Пара прибыла в большой город, где была настоящая гостиница, кафе и множество магазинов. Гастон нанял перевозчика, чтобы тот перевозил все, что они покупали в Изолу, и начал покупать столы, стулья, постельные принадлежности, полки. После тяжелого дня, проведенного за выбором мебели, пара остановилась на обед в другом кабаре – Гастон избегал кафе с его салатом нисуаз. Пока они сидели хорошее сытное мясо с картошкой, Белль услышала разговор за соседним столиком. Это была пара пожилых мужчин, которые сначала тихо комментировали привлекательную пару напротив них. Тогда один из мужчин заметил, что они похожи на Грациозу и Персинета из сказки. Белль читала “Грациозу и Персинет”. Это была сказка из сборника мадам д'Ольнуа. - Я думаю, эти старики тоже читали сказки, - сказала Белль, удивленная, что этот деревенский трактир стал местом для литературной публики. - Все знают “Грациозу и Персинет”, - скучающе сказал Гастон. – Это народная сказка. Например, ее рассказывают у костра или в таверне, когда становится скучно. - Люди сидят в тавернах и рассказывают сказки? - Рассказывают то, что занимательно, - сказал Гастон. – Ты ходишь в таверну, чтобы пообщаться, развлечься. Иногда это соревнование кто сильнее или, кто сможет проглотить горящую свечу. Иногда это превращается в песни и рассказы. Разница между сказками, которые ты читаешь в школе и теми, что ты слышишь на природе, заключается в том, что, когда они читаются наизусть, они могут не всегда выглядеть как одна и та же история. Все это происходит в моменте. Белль никогда не задумывалась об этом, но знала, что такие люди как Перро и Лафонтен собирали свои сказки из народных источников. Ей никогда не приходило в голову, что такие люди, как Гастон, и были этими источниками. После обеда можно было еще сделать еще покупки. В конце концов Легумы наткнулись на так давно обсуждаемый книжный магазин. - Ты же говорил, что купишь мне несколько книг, - сказала Белль Гастону, когда они стояли перед ним. Гастон не был в восторге от этого, но он помнил обещание. Он последовал за Белль в магазин. Пока жена осматривала полки, муж стоял у прилавка и противостоял продавцу. Он прислонился своей массивной фигурой к прилавку и спросил: - Итак, как сложно, ты бы сказал, разорвать одну из этих энциклопедий пополам? В тоже время Белль знала, что ей нужно сделать это посещение коротким – Гастон в книжном магазине будет хуже, чем слон в посудной лавке. Она примерно знала, что хочет, но, несмотря на это не могла удержаться от того, чтобы не прочитать заголовки или не прочитать страницу из какой-нибудь книги то тут, то там. Наконец, она нашла что-то подходящее для нее и поспешила к прилавку. - Я возьму вот это, пожалуйста. Гастон послушно заплатил за книгу, к облегчению клерка, и пара ушла. День клонился к вечеру, и Легюмам нужно было срочно возвращаться в Изолу со своим наемным перевозчиком, если они хотели вернуться домой до наступления темноты. Когда они приехали, почти смеркалось, Гастон смог выгрузить мебель почти без проблем. Тем временем Белль готовила ужин, пытаясь использовать кролика, которого Гастон застрелил прошлым вечером. Она находила подготовительную работу отвратительной, но старалась помнить, что именно так добывается мясо и что это нормально и необходимо. Она приготовила блюдо из кролика и молотой пшеницы в одном котелке над камином. К тому времени, как еда была готова, в бывшей пустой передней комнате уже стояли стол и стулья для трапезы. Проведя весь день вместе у пары было не так много новостей, которыми они могли бы поделиться, пока они ели. Но у Белль была одна вещь, которой она хотела похвастаться. - Я думаю, тебе понравится книга, которую я купила, - сказала она. Она поспешила из-за стола, чтобы забрать книгу и передала ее своему супругу. Гастон со скукой взял книгу и осмотрел ее. Он удивился увиденному и начал перелистывать страницы. - Она пустая? – спросил он. - Мне удалось найти книгу “без большого количества слов”, - Белль улыбнулась. – Она должна была быть дневником, но у меня есть планы на нее. - Да? – он вернул ей книгу. - Я собираюсь собирать фольклор и издать свою собственную книгу! Тебе придется мне помочь – первое, что я хочу записать, это песня, которую ты спел мне вчера вечером, - она взяла еще одну покупку – графитовый карандаш. Ее рука была готова, чтобы писать. – Как там было? Какая первая строфа? Гастону проект показался довольно странным, но он подыграл ей: - “Ma pauvre fille, j’avons bien du Malheur…” – запел он в полный голос. Белль записала. - А потом? - “Voila ton prince qui vient pour te chercher…” Спальня выглядела как настоящая спальня – постельное белье, тумбочки, комоды, умывальники и свечи. И зеркало. Это определенно было любимой покупкой Гастона. Он очень переживал из-за своей внешности, так как уже несколько дней не видел себя хорошенько. Наконец-то он мог бриться, как следует, и был в ужасе от того, как неряшливо (на его вкус) он позволял себе бриться, сам того не подозревая. У него был весомый мотив выглядеть как можно лучше прямо сейчас - он хотел быть неотразимым для той-которая-настаивала-на-том-что-хотела-только-спать. К сожалению, наблюдение за его многочисленными прихорашиваниями произвело на нее противоположное впечатление. Переодевшись в новую ночную рубашку она легла в постель, натянула одеяло и устроилась на мягкой подушке. Это было приятно. Это было намного лучше, чем голые простыни в заброшенной комнате. Это было место, где она могла спокойно спать. Затем на матрас упал большой груз и отправил ее в полет. - Ох! Извини за это, - сказал Гастон, пытаясь не рассмеяться и наклонился, чтобы помочь ей встать с пола. - Ты должен быть осторожнее! – выругалась Белль, поднимаясь на ноги. - Знаю, знаю, - пренебрежительно сказал он, поднимая ее обратно на кровать. Как и в прошлые вечера он был без рубашки и на мгновение Белль прижалась голыми руками к его обнаженной груди. Она неловко напряглась. - О, понимаю, - сказал он, заметив ее неблагоприятную реакцию. – Все еще: “О, нет! Этот мужчина, с которым я продолжаю жить, собирается обесчестить меня!” – он произнес эти слова жестоким образом передразнивая деву в беде, делая вид, что обмахивается веером, моргая при этом глазами. - Дело не в этом, - сказала Белль, защищаясь. – Просто я до сих пор не помню, как встречалась с тобой, выходила за тебя замуж и жила с тобой будучи замужем. На самом деле, я знаю тебя всего три дня. - Ну, тебе хватило этого времени в первом раунде, - ответил он с легкой ноткой разврата. Белль почувствовала укол от очередного отсутствующего воспоминания. Она скрестила руки на груди: - Ну, может быть, я теперь другая! - Я бы сказал, что да, - сказал Гастон и в его тоне сквозило презрение. – Я думаю, что этот удар по голове изменил твою личность. Теперь ей стало любопытно: - А какой я была раньше? Гастон помедлил: - Ты была более… как бы это сказать? Авантюрная? Нет, не так. Но ты не была так зациклена на всем, это я могу тебе сказать. - Беззаботная? – предложила Белль. Гастон задумался: - Неплохое слово для этого. - Ну что ж, - сказала Белль. – Похоже мы сейчас в не очень беззаботной ситуации. Мы убежали от разгневанных жителей прошлой деревни, в новом городе и у меня потеря памяти. - Я помогу тебе в этом, - пробормотал Гастон, откидываясь на спинку кровати. Наступило молчание. - Каким ты был? – спросила Белль. - То, что видишь, то и есть. - О, правда? – скептически сказала Белль. – Я поняла из того, что ты рассказал, что… Например, ты, вероятно, не всегда был большим и сильным. Гастон издал звук отвращения: - Да, тощий мальчишка, который с трудом мог разорвать энциклопедию пополам. Ни ничего, мы это исправили! По его тону Белль поняла, что он хочет оставить эту тему, но не собиралась ему этого позволять: - Сколько тебе было лет, когда ты изменился? Гастон издал звук, который мог означать раздражение или задумчивость, а может быть все вместе, учитывая его особенности характера. - Думаю, если бы ты меня увидела до того, как мне исполнилось восемнадцать, ты бы меня не узнала. Если подумать… - Его тон стал взволнованным. – Ты действительно видела меня примерно в это время. Я помню! Это было кладбище в канун Рождества. Вы были с отцом на полуночной мессе. Вы опоздали. Белль вдруг вспомнила об этом. Она была маленькой девочкой, только что приехавшей в эту деревню со своим отцом после того, как финансовые трудности заставили их покинуть Марсель, где она выросла. Это был первый канун Рождества в новом месте, и они неправильно оценили, во сколько им нужно было прийти на мессу. На кладбище они заметили молодого человека, подростка, у которого волосы менялись от светлых к темным и среди черных волос еще оставались светлые пряди. Спортивная фигура, но ничего впечатляющего. Казалось, что он сейчас вытошнит свои кишки и папа подошел к нему узнать, не нужна ли ему помощь. Парень почти не мог говорить и было очевидно, что пил из бутылки коньяка, очевидно, украденной, раз у него была необходимость пить в уединении кладбища. - Так это тебя вырвало на кладбище?! - Да! – воскликнул Гастон, смеясь и радуясь тому, что она вспомнила об этом. – Меня и Лефу! Мы стащили дядину бутылку коньяка и сбежали с мессы. Я думаю, что Лефу к тому времени потерял сознание на саркофаге. Ах! Если бы я знал, как все обернется, я бы постарался произвести первое впечатление получше! – захихикал он. Белль никогда бы не подумала, что когда-нибудь выйдет замуж за этого парня. - Итак, у меня есть это и свадьбы-сюрприз… Почему все, что я помню о тебе, просто ужасно? - Ты просто пока еще не вспомнила хорошего, - ответил он, все еще смеясь. - Тогда расскажи мне, - просто сказала Белль. – Расскажи мне о себе, о своей жизни. Не преувеличивай, а просто расскажи мне. Его веселье утихло. - Ох, да ладно! Белль, на это уйдет несколько дней. Кроме того, я думал, ты хочешь учиться на собственном опыте. - Я не могу пережить твое прошлое. Расскажи мне как можно больше за пять минут. - Тьфу! Это скучно! Через пять минут тебе будет смертельно скучно. - Я попробую, - сказала Белль. Наступила тишина. - Ты же, конечно, уже рассказывал мне все о себе, - уговаривала она. - Много раз. Но эта стратегия допрашивания – это нечто иное. - Так ты не сделаешь это? - Я сделаю, - он глубоко вздохнул и надулся, будто собираясь выдержать сложную задачу. Он рассказал как можно более кратко и бесстрастно о том, как умер его отец, когда ему было два года, а мать умерла, когда ему едва исполнилось шестнадцать. У него был младший брат Мишель, с которым не было близких отношений, даже на словах. Живя в одиночестве в юности, он пережил несчастный случай на охоте, во время которого сломал руку, поэтому его кузен Лефу приехал к нему, чтобы помочь по дому во время выздоровления. Договоренность сработала и Лефу остался соседом по дому и компаньоном. К этому моменту прошло всего около двух минут и Гастон, казалось, больше ничего не хотел говорить. - Что случилось с твоим братом после смерти матери? - Его отослали, - нерешительно ответил Гастон. Господин д’ Арк заботится о нем. - Кто это? - Он заведует сумасшедшим домом. Теперь Белль поняла, чего он старался не говорить. - И ты взял таверну у некоего Анри… - продолжила настаивать она. - Анри Пру. Гастон рассказал, как друг, у которого была кличка Липовый Ублюдок, познакомил его с пивом, и они вдвоем решили взять на себя управление таверной после смерти Пру. Это стало его забавным хобби, но его настоящей любовью была охота. Он покупал лучшее охотничье снаряжение, делал трофеи из самых захватывающих и экзотических убийств и считал себя, прежде всего, охотником. Прошло пять минут. К концу своего рассказа Гастон был в лучшем настроении, чем в начале, хоть и был немного смущен интимностью разговора, что выходило за рамки того, что он обычно рассказывал тому, кто не пережил события вместе с ним. Белль была тоже немного обескуражена, узнав что-то о Гастоне, что показывало, что он был человеком в конце концов. Она подползла к нему на матрасе поближе. — Значит, кроме Мишеля, - спросила она, - у тебя нет близких? - Двоюродные братья и сестры, тети, дядя, - сказал он. Затем добавил: - Ты. Белль покраснела в темноте, пронзаемой лунным светом. Она скользнула рукой по груди Гастона, положив руку ему на плечо. В свою очередь, он просунул под нее свою большую руку. В тусклом свете его лицо было едва различимо. Белль улыбнулась, вспомнив, как совсем недавно он переживал из-за своей внешности в зеркале. - Знаешь, - сказала она. – В темноте твоя внешность не имеет значения. Я не вижу, как ты выглядишь. - Позволь мне это исправить! Прежде, чем Белль успела возразить, Гастон встал с постели и снова зажег свечи. Он вернулся в кровать – осторожно, чтобы снова не отправить ее в полет, и принялся позировать привлекательно, пытаясь не дать понять, что он это делает специально. Белль все это больше забавляло, чем привлекало. Но при свете она видела его бледно-голубые глаза и тот слегка сумасшедший взгляд, который всегда жил в них. Она смотрела в них, размышляя, что за этим стоит. А Гастон, тем временем, становился все более озадаченным и встревоженным по поводу того, на что она смотрит. Чем дольше она смотрела на него, тем больше ему становилось не по себе. Но он не осмеливался отвести взгляд. Когда он смотрел кому-то в глаза, это было агрессивное действие. Но это казалось чем-то другим. Он попытался разобраться в этом. О чем она думала? Карие глаза. Смотрящие, всматривающиеся в него. Если посмотреть на них без лица, это будут просто глаза. Красочные. Не пронизывающие, а наоборот. Как какая-то опасная воронка. Живая. Способная втянуть в себя. Глаза закрылись, когда губы соприкоснулись. Дыхание, похожее на шелест листьев на осеннем ветру. Пульсирующее. Затем он почувствовал, каким образом она дотрагивается до него, и чуть не выпрыгнул из своей кожи. - Мы уже на этом этапе? – пролепетал он, шокированный, в основном, отсутствием своего контроля над всем этим. - Это проблема? – спросила Белль. - Нет, - сказал он, его сердце бешено колотилось, а голова кружилась. – Никаких проблем, - он поспешил расстегнуть медные пуговицы. В ту ночь Белль и Гастон почти не спали. Розовый солнечный свет поднимался над спящей парой. Это была какая-то картина эпохи Возрождения, Парис и Елена – нежная женская фигура, выпуклые мускулы мужской фигуры, запутавшиеся в красочном постельном белье. Белль поняла, почему Гастон был таким надежным партнером по постели – ему нравилось лежать и позволять, чтобы с ним что-нибудь делали. Он не собирался получать это от нежелающего или сопротивляющегося партнера. Тем не менее, его можно было побудить к действию, если он был бы достаточно раздражен. И она поняла, почему она тайком впускала его в свою комнату прежде, чем выйти за него замуж. Он был требовательным любовником, но стоил затраченных усилий. Также он получил прозвище. Что-то такое, что легко произнести в моменты, когда не хватает дыхания. Белль встала с кровати, чтобы приступить к тому, что уже становилось утренней рутиной – вымыть замоченную на ночь посуду, а затем пойти с Гастоном в город за яйцами. Она переоделась в новое красное платье и фартук. Когда она вернулась в дом с чистой посудой, Гастон был одет и прихорашивался перед зеркалом. - Доброе утро, Гастон! – сказала Белль, просовывая голову в дверь спальни. – Как всегда прихорашиваешься? Она поняла, что ему нужна определенная резкость в общении, не жестокость, конечно, но, поскольку ему не нравилась уязвимость, она не могла позволять себе проявлять слабость. Или, может быть, она просто перенимала его вредные привычки. Гастон совершенно не стеснялся того, что делал. - Красота мимолетна, Белль! Нужно наслаждаться этим, пока возможно. Когда-нибудь ты станешь отвратительной старухой и будешь с любовью вспоминать своего потрясающего молодого мужа. - А ты где в это время будешь? - Погибну от несчастного случая на охоте. Оставив симпатичный труп. Позаботься о том, чтобы у меня был один из этих стеклянных гробов! Белль закатила глаза: - Я буду брать плату за вход. Это окупит расходы. - Вот это характер. - Мы собираемся в город за яйцами? Нам нужны продукты. - Ага. Минутку, - он втер еще немного помады в свои волосы, растер остатки руками, а затем собрал свои принадлежности. В городе в бакалее и лавке яиц делала покупки сногсшибательная пара. Гастон чувствовал гордость и удовлетворение от своего положения, а Белль это мало волновало. В ее руках всегда была чистая тетрадь и маленький графитовый карандаш – если он получал что-то ощутимое от отношений, Белль получала столько же – она была полна решимости в этом. У нее будут сказки. - Не хочешь ли ты вечером пойти в деревенскую таверну? – спросила она не без своего интереса. - Таверна! – эхом отозвался Гастон. – Ну, я бы хотел, Белль. Но я бы беспокоился, оставляя тебя одну дома. - Правда? – спросила она, улыбаясь. Она знала, как общаться с ним в данный момент. - Я слышал тут волка или, может, небольшого медведя. Я бы не хотел вернуться домой и увидеть, что ты в беде. - Хорошо, Гастон, - сказала Белль. – Решением будет взять меня с собой. Гастон казался заинтригованным. Эта мысль никогда не приходила к нему в голову. - Женщина в таверне ночью? Конечно, некоторые женщины так делают… - Ну, Тони, - сказала она, вспоминая ласковое прозвище, которое дала ему. – Если я буду с тобой все будут знать, что я – твоя жена. Так можно было убить двух зайцев одним ударом – он мог показать свою ценную самку и защитить ее от потенциально опасной ситуации. Дело в том, что он действительно боялся оставить ее одну. Когда они в тот вечер вошли в маленькую деревенскую таверну у окружающих загорелись глаза. Это было похоже на то, будто королевская семья почтила их своим присутствием. Люди начали предлагать купить им выпивку для того, чтобы иметь предлог для знакомства с красивой парой. Белль пришла с книгой и карандашом в руке, готовая собрать немного фольклора. Они сидели с разными людьми, болтали, пили. Белль, как правило, вела себя тихо, что устраивало Гастона, который был доволен тем, что она была просто конфетой в его руке. Он вел разговор, а она отвечала только тогда, когда кто-то обращался к ней напрямую. Время шло, и Белль вскоре начала тревожиться из-за того, что здесь пока не появлялось никаких мифических историй или старых песен, если только этим не считались рассказы мужчин о своих подвигах. У Гастона, конечно, были какие-то жизненные приключения, которые были небезынтересны, но это было не то, за чем она охотилась. Вино, которое ей покупали и, которое вежливость заставляла ее пить, вызывало у нее сонливость. В какой-то момент она задремала, всего на мгновение. В тот же миг она увидела сказочного принца из своих фантазий, его распущенные волосы, которые сопротивлялись всем попыткам заплести их. Высокий, активный, эмоциональный. Эта мечта о форме в дни размышлений, но мечта, мечта… Белль вернулась к реальности. Никто за столом не заметил, как она заснула, в то время как они оживленно беседовали. Но это было вдохновением. Она выждала перерыв в болтовне и, когда наконец представилась возможность, заговорила: - У меня есть история, - сказала она. Все посмотрели на нее. Гастон, сидевший рядом, даже смотрел на нее с большим интересом. Белль улыбнулась и начала: - Мне приснилось, что я нахожусь в маленьком городке, тихой деревушке, каждый день похож на предыдущий… Она рассказала историю из своего сна – неловкие ухаживания мужчины, чье имя она избегала называть из вежливости, затем исчезновение отца, потом она пошла по следам отца и нашла заколдованный замок, где встретила ужасное чудовище, такого большого, такого сильного, такого полного боли. Она стала его пленницей и в ту же ночь убежала от него, убежала в пасть к голодным волкам, откуда чудовище было вынуждено ее спасти. Раненый, он потерял сознание на снегу. Движимая жалостью, она вернула его в замок и позаботилась о нем. На следующий день он был как другой человек – он подарил ей огромную библиотеку размером с шесть домов, до потолка забитую книгами. Они узнали друг друга лучше и полюбили друг друга. Чудовище не мог оторвать от нее своих лап, всегда нежно ласкал и держал ее, ласково разговаривал с ней, совершенствовался ради нее. Но она скучала по отцу и хотела увидеть его снова. Чудовище достало волшебное зеркало, в которое она заглянула и увидела, что ее отец болен и заблудился в лесу. Чудовище позволило ей уйти, заявив, что она больше не пленница, но он настоял на том, чтобы она взяла волшебное зеркало в качестве подарка. Она согласилась. После некоторых поисков, она нашла своего отца и забрала его обратно в деревню. Когда она ухаживала за ним, безымянный жених пришел к ним вместе с заведующим сумасшедшим домом. Они объявили ей, что они заберут ее отца, если она не согласится выйти замуж за жениха. В доказательство сумасшествия ее отца они рассказывали, что он бредил о чудовище в замке. Она возразила, что рассказы отца были правдой – в качестве доказательства она взяла зеркало и наколдовала так, чтобы показать образ чудовища, о котором она говорила с нежностью и любовью. На это жених разгневался. Он собрал толпу, чтобы осадить замок чудовища, затем запер ее и ее отца в подвале и ушел, чтобы совершить это гнусное деяние. Однако слуга из замка тайно вернулся с ней домой, именно он придумал побег из подвала. Освободившись. Она поскакала вместе с отцом и слугой в замок в надежде, что они смогут спасти чудовище. Они обнаружили жениха и чудовище, сражающихся на крыше. Она бежала вверх по многочисленным лестничным пролетам, одна комната за другой, ища выход на крышу. Когда она вышла на балкон, чудовище подошел к ней, но, когда кроткое чудовище повернулось спиной, жених достал нож и ударил его. В результате отдачи жених был сбит с крыши - наверняка насмерть – и только она не дала чудовищу упасть вместе с ним. На крыше она обнимала чудовище, пока он умирал, и когда жизнь исчезла из его глаз, она не могла больше скрывать реальность своей любви к нему. Услышав три ее слова раздался волшебный грохот. Чудовище не только ожило, но и превратилось в прекрасного принца. Они с принцем поженились и с тех пор счастливо танцевали в стране чудесных грез. Белль склонила голову. Остальные участники аплодировали ее рассказу. - Но почему ты до сих пор не со своим принцем мечты? – пошутил один из них. – Неужели этот ворвался в замок и унес тебя? – спросил он шутливым тоном, указывая на Гастона. Это вызвало смех, но, кроме того, создало обстоятельство, на которое надеялась Белль, а именно, то, что остальные захотят превзойти ее рассказ. - А теперь послушайте, - сказал один человек. – Если вы думаете, что это стоящая история, подождите, пока не услышите вот это! И он начал рассказ о прекрасной Талии, которая была отравлена кусочком льна, который попал ей под ноготь, когда она пряла льняную нить, что привело к событиям, которые привели к тому, что король сделал Талию своей королевой и они жили долго и счастливо. Руки Белль скользили по страницам книги, записывая каждое слово. Не успела кончиться первая история, как за ней началась другая, третья, и еще и еще одна. Казалось, что у каждого посетителя таверны что-то есть. Она едва поспевала за ними. И, конечно же, чтобы не быть никем превзойденным, когда пришло время, Гастон встал, чтобы рассказать историю, которая превзошла все остальные. Используй камин для создания зловещего эффекта и свой мощный голос, со знанием дела, он рассказал ужасную историю. Девочка и двое ее братьев остались сиротами, но были уже достаточно взрослыми, чтобы позаботиться о себе самим. На полученное наследство они приобрели хороший одноэтажный дом. Дом был большой, но стоил недорого из-за своего расположения на краю кладбища. Окно спальни девочки выходило на кладбище. Каждую ночь она замечала из своего окна свет, проливающийся из гробниц (тут Гастон взял свечу и, закрыв ее руками, сделал из нее изображение света), ночь за ночью она видела этот свет и находила его странным и пугающим. Но вот наступила ночь и опять забрезжил свет и в этот раз направился прямо к ее окну длинным медленным шагом, как идущий человек. Какое-то время она уговаривала себя, что это не может быть чем-то опасным, но постепенно она увидела фигуру приближающегося человека и свет – свет был ярко светящимся глазом этого существа, существа, которое подходило все ближе и ближе и теперь было ясно видно, что это не живой человек, а гниющий, изъеденный червями труп. Его зубы были обнажены, но в черепе остался один блестящий глаз. Это зрелище заставило ее замереть от страха. Но он шел за ней. (Гастон поцарапал подсвечник и заговорил тихим голосом). Существо подошло к ее окну и стало царапать стекло, медленно царапать, пока стекло не разбилось, а затем… Гастон закончил рассказ, произнося последние слова, подпрыгивая и размахивая свечой перед лицами слушателей. Все чуть не померли от страха. Гордый Гастон поднял руки и театрально склонил голову, завершая рассказ. Белль почти заыла записать это, настолько она была очарована. Но она потом быстро записала историю вместе с остальными. Конечно, полный эффект от его визуальных украшений ей не удалось зафиксировать, это можно было только пережить.