Меч из Гондолина

      — Эти мечи ковали не тролли и не люди, и сделаны они были не в наше время.       Драгоценные камни на рукояти меча потускнели от множества крохотных царапин. Ножны, покрытые пылью и паутиной, может, когда-то и были прекрасны, но сейчас едва ли могли кого-нибудь восхитить. Но для клинка, легко извлеченного на свет, времени не существовало. Клинок, выкованный мастерами Гондолина, не мог затупиться и утратить свое величие от каких-то десятков лет без владельца.              Сотен лет. Тысяч лет…              Когда рука воина смыкается на рукояти, Оркрист легко выходит из ножен. Так, словно не прошло и дня. Словно рука эта принадлежала тому, кто владел им когда-то.       — Даже Валинор не знал таких мечей. Они созданы для борьбы против исчадий Моргота. Пусть этот клинок верно послужит тебе, Эктелион из Дома Фонтана.       В Битве Бессчетных Слез получил он свое имя — Оркрист. Небесно-голубой свет клинка ослеплял желтые, гноящиеся глаза орков и троллей, и Эктелион, прикрывающий отступающие войска, знал — пока меч в его руках сияет, пока последний из шпионов Моргота не будет убит, он не отступит. И не было спасения тем, кто надеялся избежать гибели от его руки.       Это была славная битва, каким бы трагичным ни был ее конец. Гондолиндрим принимали поражение с таким же достоинством, как и победу — а это многого стоило в те времена.              Даже предчувствуя свой близкий и неизбежный конец, Гондолин сиял и был полон музыки. Эктелион играл, и звук его флейты разносился по залам, принося спокойствие и утешение встревоженным сердцам. И серебристые струи в площадных фонтанах вторили печальной, но светлой музыке, в которой была сама суть Сокрытого Города — надежда.              Когда в ночь перед Вратами Лета горы вспыхнули красным заревом на севере, а не на востоке, Эктелион понимал — надежда разрушена. Когда над Гондолином в первый и последний раз загремели боевые трубы и флейты, он не колебался, выходя из цитадели вместе с Туором, чья мощь заставляла воинов Моргота отступать в ужасе.              Как голос Эктелиона звенел в праздничных залах, так теперь звенел его меч, пробивая панцири врагов. Густая черная орочья кровь не могла скрыть сияния Оркриста. И будь у меча воля, обладай он таким же сознанием, как и Дети Эру, он бы ликовал — ибо в этой битве они с его владельцем слились воедино, стали одной сущностью, сияющей и гневной, имени для которой не нашлось бы ни в одном языке Арды.              И даже когда ноги Эктелиона подкосились, а левая рука обмякла, правая не выпустила меча. Туор отнес потерявшего сознание лорда на Королевскую площадь, и холодная вода привела его в чувство.              «Домом Фонтана звался твой род, и фонтан вернул тебе силу…»              Алая кровь Эктелиона полилась по лезвию Оркриста, но струи ее не смешивались с черной кровью врагов — они были словно масло и вода. И все же он не принял позорную смерть. Лорд Гондолина не мог умереть так.              «И он же стал твоей погибелью»              Так меч, верно служивший своему господину, лишился его. Сущность, которой они стали, была уничтожена.       Те мгновения, что прошли в битве, были всей жизнью. Забвение, в которое погрузился Оркрист после падения Гондолина, не стоило ничего — это был лишь сон, лишь плата за возможность стать частью своего владельца, слиться с ним на короткий миг. Достойная цена для меча.              И вот спустя тысячи лет меч вновь держит рука воина. Не трусливого гоблина-мародера, пробравшегося на развалины некогда великого города, не тролля, едва ли способного отличить его от простого хлама. Это существо незнакомо мечу. Таких никогда не было в Гондолине. Это был гном.              — Лучших клинков нам не найти.              Мир изменился. Его краски стали тусклее, а то, что раньше было простейшей истиной, оказалось вдруг забыто и совсем не важно. Заброшено в пыльный угол, как был заброшен Оркрист. И орки, которых опасались путешественники, не были ничьими слугами — они были лишь препятствием, диким племенем варваров, разбросанным по карте, на которой не было ни одного знакомого названия. Здесь не было места героям прошлого, ушедшим в море вместе с Белериандом. Но их мечи все же остались.              Гнома зовут Торин Дубощит. В нем нет стати, нет легкости, что была у прежнего владельца Оркриста. Но в нем есть твердость и сила. И Оркрист принимает нового владельца.

      ***

      Толстые когтистые пальцы впиваются в подлокотники трона, и все тело твари колотится. Оглушительный рев, вырвавшийся из зловонной, источающей гнилостный запах пасти Верховного Гоблина, заставляет замереть всех вокруг. Вопль этот полон ярости и злобы, это очевидно, но за ними можно различить еще одно чувство, не менее сильное. Это страх. Ужас, давно ставший частью природы всех слуг Тьмы, впитавшийся под их кожу.              Эти гоблины были мелкими, слабыми созданиями. Они не шли ни в какое сравнение с орками Моргота, войско которых волной захлестнуло когда-то Гондолин. Никто из них не был свидетелем тех дней. И все же по сей день из их ртов с ужасом и трепетом вырывалось имя, которое они сами дали: «Кусач…», как призрачное воспоминание, как тень за спиной.              И где-то в глубине, в том разуме, что был един для всех орков и гоблинов, они, как один, знали — горе тому, кто встанет против владельца этого меча.              Верховный Гоблин воет и бросается вперед, словно запуганный и обезумевший от пытки зверь, кидающийся на своих мучителей. Голубой свет слепит глаза, и все же в отражении лезвия он видит давно прошедшие сражения. Видит, как великий воитель одним ударом сокрушает двух орочьих военачальников. Видит, как могучий Оркобал с грохотом валится на землю, а череп его рассечен до зубов, и всюду кровь, черная кровь в блеске молний и драконьего огня…              «Это всего лишь меч, это железка, это старый ржавый хлам!!!» — рычит он самому себе, пытаясь вытолкнуть из головы трепет. Но это невозможно. Ведь это Кусач. Ведь это меч убийцы орков. Меч, вдоволь напившийся кровью его сородичей.              Клинок с легкостью рассекает дряблую, слабую плоть гоблина. Сейчас он в руках другого воителя, того, кто едва ли знал хоть часть истории этого меча. Но он держал его и, хотел того или нет, был проводником, частью той цели, которой был посвящен Оркрист. Цели, что дала ему имя. Цели, ради которой меч сольется с рукой нового владельца и станет продолжением его.       Сокрушать. Орков.