/-/
Сиенна устроилась за столиком в клубе, слева от неё сидели Трифа, а справа — Юма, оба в масках. Напротив них сидел Хей Сюн, связной и информационный брокер Жона в преступном мире, и наливал каждому по стакану виски, а затем и себе, пододвигая свой через стол. Его телохранители в красно-белых одеждах стояли по обе стороны двери позади него, а сам он держал три папки на столе по левую руку от себя. — Я рад, что вы смогли прийти, — сказал он им. Если бы не Гира, она бы не пришла. — Удивительно, что вы вообще согласились встретиться с нами, когда Жона нет рядом. Вы сказали, что это важно. — Да, и это так. Два дня назад меня вызвали на саммит крупнейших преступных организаций Вейла. Темой саммита было заключение Жона Арка в тюрьму и наша реакция на это. — Реакция преступных группировок? — Да. Чтобы вы не ждали, было принято решение, что преступные организации Вейла поддержат освобождение Арка и будут действовать таким образом, чтобы дестабилизировать позицию нынешнего Совета и тем самым склонить на свою сторону Белый Клык. Что? Из всех вещей, которых она ожидала, эта не была одной из них. — Почему? — потребовала она. — Мы наносили удары по бандам чаще, чем кто-либо другой. Мы уничтожили две. Разве они не являются частью вашего саммита? — Организации поднимаются и падают. Можно ожидать небольшой подлости. А вот хаос, вызванный Советом, — нет. С такими беспорядками, как сейчас, ходят слухи, что фестиваль Вайтела может даже не состояться. Некоторые считают, что он будет проводиться дистанционно и транслироваться, чтобы предотвратить протесты. Это было бы губительно для наших прибылей — для прибылей любой группы в Вейле. — А мы нет? — Вы — проблема для тех групп, на которые нацелены, и только для них. Вы даже создаете пространство и возможности для других банд, чтобы они пришли и захватили то, что вы уничтожаете, и вы активно фокусируетесь на худших из худших. — Или, как отметила Сиенна, на тех, кого им предоставил Хей. Возможно, он направляет их к своей выгоде. — Многие виды организованной преступности жестоки, правда, но не разрушительны и не злы, как кровавый спорт или торговля людьми. В основном получают деньги за наркотики и защиту. Наркотики, товары и контрабанда. Вот где настоящие деньги, и я сомневаюсь, что вас это сильно волнует. Это было не настолько крупное дело, чтобы за ним охотиться. Не настолько захватывающая победа, чтобы укрепить репутацию Белого Клыка. Хей правильно рассудил. Маленькие банды — это отчаянные банды, и именно они идут на более экстремальные поступки, потому что вынуждены конкурировать. Самые крупные и могущественные организации могли позволить себе монополизировать более безопасные потоки доходов, к тому же они были достаточно велики, чтобы не рухнуть, если Белый Клык уничтожит одно маленькое отделение многогранной организации. Банды Вейла играют с нами так же, как и мы с ними. Интересно, это симбиотические отношения? Надо будет обсудить это с Гирой позже. Пока же он чётко определил нашу цель. — Мы не против, Хей, но нам нужна новая цель. Мы планируем не останавливаться на достигнутом и показать Совету, что, забрав у нас Жона, мы не превратимся в психопатов и не станем безвредными. Мужчина жестоко улыбнулся. — Рад это слышать. — Он протянул ей папки. — И я с вами полностью согласен. Они рассматривают два варианта последствия его ареста: либо вы вернëтесь к чистому насилию и потеряете всю поддержку, которую получили, либо попытаетесь продолжать в том же духе и потерпите неудачу без его руководства. — Мы докажем, что они ошибаются по обоим пунктам, — сказала она, повторяя слова Гиры. — И пока мы это делаем, мы докажем, что наше движение — нечто большее, чем просто один человек. Что у вас есть для нас? — Три цели. Первая — банда Мистраля, перевозящая оружие в Вейл. Оружие, боеприпасы и даже взрывчатка. Они прячут их на баржах, прибывающих в доки. Не знаю, для чего, но ходят слухи, что, возможно, намечается попытка враждебного поглощения. В любом случае, если их найдут и пресекут, это будет чёрной меткой в послужном списке Совета. Общественности не нужно много фантазировать, чтобы понять, к каким неприятностям может привести всё это оружие. — Второй случай вообще не связан с бандами. Ещё один бизнес, который эксплуатирует своих сотрудников, на этот раз с помощью контрактов с нулевым рабочим днём и угроз увольнения и внесения в чёрные списки на других работах, если они не будут работать дополнительные часы. Только в этом месяце двое сотрудников перенесли инсульт, а один — сердечный приступ. Все трое были немедленно уволены за пропуск работы. Ужасно, несправедливо, но этого может быть недостаточно для их нужд. Сиенна одобрительно хмыкнула, хотя и планировала отнести их к Гире, чтобы посоветоваться с ним. Первое крупное нападение после захвата Жона должно было быть большим. Меньшее не годилось. — Третье может оказаться слишком близким к мести — возможно, даже слишком "острым", если вы понимаете, о чëм я. — Без подробностей я не уверена, что понимаю. — Вы когда-нибудь слышали старую пословицу: "Ошибается не политик, а правительственный служащий"? — Когда Сиенна, Трифа и Юма покачали головами, он продолжил. — Это старый трюк власть имущих. В основном, когда что-то идёт не так, и это заставляет их выглядеть плохо, они бросают кого-то другого под раздачу. Обычно это те, кто ниже их по положению. Дело не в том, что они приняли взятку, а в том, что их помощник сказал им, что это было пожертвование. Дело не в том, что они посетили частную вечеринку, когда должны были работать, а в том, что другой государственный служащий сказал им, что это рабочее мероприятие. — Виноваты другие люди. — сказала Сиенна. — Я понимаю. Вряд ли это что-то новое. — Нет, это не так, но в политике это гораздо более разрушительно, когда человек, которого обвиняют, прощается с карьерой в гражданском секторе из-за того, что какая-то шишка не захотела взять на себя ответственность за свои собственные действия. У меня здесь шесть случаев, когда один из ближайших соратников мэра нарушал правила, грубо нарушал их или откровенно занимался незаконным поведением, а затем сваливал вину на своих подчиненных и увольнял их. И теперь стало понятно, почему это может быть слишком остро. Сиенна жаждала действовать, и в этом заключалась проблема. Если бы они занялись Советом, это могло бы быть воспринято как игра в месть. Люди будут обсуждать их. В любом случае было трудно не обращать на это внимания, но она заставила себя. — Понятно. И я полагаю, что для этого нужны доказательства, которые можем найти только мы. — Вот именно. Двое из тех, кого уволили, ищут расплаты, но говорят, что их шантажировал советник, о котором идёт речь. То, чем он их шантажировал, скорее всего, хранит где-то у себя в офисе или дома. Вам нужно заполучить эти данные и представить в качестве доказательства, тогда они смогут действовать и представить свои собственные. Солидный удар по Совету в то время, когда они не могли себе этого позволить. Но он прав, когда говорит, что люди воспримут это как целенаправленную атаку. Совет может даже представить дело так, будто мы преследуем их и оставляем страдать других. В великой и несчастной схеме вещей сделка с оружием означала бы больше боли и страданий для жителей Вейла, чем продажный политик. Одного можно было ожидать, другой мог убить сотни людей. У Жона не было бы ни малейших сомнений в том, кого из них выбрать. — Спасибо, Хей. — Сиенна взяла документы и передала их Трифе. — Я просмотрю их и буду действовать. Могу я узнать, что ждет нас на по итогам этого саммита? Или мне лучше не знать? — Последнее. В краткосрочной перспективе я ожидаю роста преступности, но в основном незначительного. Достаточно, чтобы показать, как напряжены власти, и пролить свет на то, как хорошо поработал Белый Клык. Она полагала, что это обман. Всё это было незаконно. — Могу я попросить... — Сиенна вздохнула. Было так странно иметь такую поддержку — и от общественности, и даже от криминальных авторитетов, — когда её руководство не оставляло их. — Что преступники хотят получить от нас, кроме этой проблемы с прибылью из-за Амити? Стоит ли нам беспокоиться, что нас ударят в спину, когда всё закончится? — Я бы не стал. — Хей легко улыбнулся. — Больше всего на свете мы жаждем стабильности, и как бы вы ни старались нас закрыть, для нас лучше быть именно такими, а не террористами. Ничто так не разрушает наши операции, как паника в городе после террористической атаки. Сиенна покинула клуб с неприятным привкусом во рту. Вернувшись к складу, который Гира превратил в центр активности. Фавны приходили и уходили, прислушиваясь к нему так же, как к Жону, и так же, как к ней. Адам вызывал больше искреннего уважения, чем она, а ведь он был жестоким психом. Это было болезненным напоминанием для неё, молодой женщины со всей страстью в мире, но без возможности использовать её, без плана, кроме как заставить всех проливать кровь и надеяться, что это сработает. Мирный способ Гиры тоже не помог, с горечью подумала она. Возможно, хороших вариантов не было. Он увидел её, задержавшись у двери, и помахал ей своими большими лапищами. — У тебя есть что-нибудь для нас? — спросил он, его голос был гулким. Он следил за тем, чтобы она принимала участие в принятии каждого решения — либо чтобы подпитать своё эго, либо чтобы поддержать веру в неё. В данный момент она не была уверена, что он просто старается не задеть её чувства. Сиенна положила папки. — Отлично. Я был уверен, что ты справишься без проблем. Ты всегда была решительной. — Прекрати. — Сиенна вздохнула и отмахнулась от Юмы и Трифы. — Я уже не ребёнок, Гира. Ты можешь обращаться со мной как со взрослой. — Что я могу знать о том, чтобы относиться к кому-то как к ребёнку? Моя дочь сбежала, чтобы стать террористом, а потом сбежала от этого, чтобы стать политиком. Между нами, я не знаю, что из этого хуже. Сиенна фыркнула. — А Кали знает? — Я всё ещё решаю, как подать ей эту новость. — Мило. Три задания. Одно против преступников, одно против бизнеса и одно против члена Совета. — Сиенна швырнула его в сторону. Прочь от себя. — Возьми эту папку и выброси в мусорку. Гира открыл её, пролистал, а потом спросил: — Почему? — Потому что это дело слишком заманчиво. Я хочу броситься и сделать его. — Представляю, как тебе хочется. Что тебя останавливает? Действительно ли ему нужно было спрашивать? Или это была проверка? В любом случае, она зарычала. — Однажды я уже позволила своим личным чувствам помешать целям Белого Клыка, и посмотри, что из этого вышло. Да, я хочу разоблачить их. Я хочу разоблачить их всех, сделать это и показать всем, насколько они продажны. Но что это даст? Все знают, что они лживые, вороватые подонки. И ещё одно указание на данное обстоятельство никому не поможет. Сиенна открыла другую, бандитскую папку, и сердце её гневно забилось. — Это дело лучше. Оружейный груз с Мистраля, никаких объяснений, но наверняка плохие новости для всех. Бандитизм чаще всего вспыхивает в бедных районах, а у тех, кто там живёт, и без того хватает проблем, чтобы ещё и портить им жизнь. Мы сделаем это, сорвём сделку и уничтожим оружие. Это поможет наибольшему количеству людей. И неизбирательная помощь тоже. Мы защитим и фавнов, и людей. — Хорошо придумано. Как ты это определила? — Разве это не очевидно? Я спросила, что бы сделал Жон. Вот что. Как бы я ни желала напасть на Совет, это только сыграет им на руку. К тому же, раскрытие сделок с оружием у них под носом поможет Роуз в её борьбе за пост. А другое — нет. — Отбросив свои чувства, а? От них все этого ждали. Только в последнее время она начала по-настоящему действовать и верить в это. Раньше она делала всё, что могла, но не очень-то в это верила. Они все смирились с тем, что равенства, скорее всего, никогда не будет. В конце концов, они были готовы уйти, пылая славой и надеясь на лучшее. Лучше умереть, чем быть рабом, говорили они. Так считал и Белый Клык. Но теперь? Теперь есть надежда. Или была. Нет, всё ещё была. Она не ослабевала, пока она не позволяла себе этого делать, и поэтому она не могла позволить себе оплошать сейчас, когда Жон был в тюрьме. — Просто решим, кто лучше всего подходит для этой работы, и отправимся. Я поведу. Илии, Юмы и Трифы будет достаточно. Дири и Перри могут оказать поддержку на расстоянии. — Нет. — Гира забрал у неё папку. — Юма и Трифа займутся делом с некоторыми из ваших новобранцев. У меня уже есть кое-что для тебя. — Что? — огрызнулась она, обнажив зубы. — Ты думаешь, я недостаточно хороша... — Что-то ударило её по лицу. — Уф! Что...? Что? — Он швырнул в неё папку Совета. Сиенна посмотрела на неё, потом на него. — Что...? — растерянно повторила она. — Ты сама сказала. Мы докажем, что Белый Клык не пропадёт без твоего мальчишки. — Он фыркнул и натянул пару толстых кожаных перчаток. — Лучший способ сделать это — навести шороху. Трифа, Юма и Таксон отправятся на склад оружия. Я возьму с собой Дири и Перри, а также некоторых других людей. Ты и Илия займётесь нашим коррумпированным другом. Её глаза расширились. — Ты имеешь в виду...? — Мы ударим по всем троим. Одновременно. Если Совет ожидает, что мы будем сидеть сложа руки, это их удивит. И это не будет выглядеть как личное нападение, если мы одновременно нанесëм удар по банде и бизнесу. — Хорошо. — Губы Сиенны раздвинулись, зубы блеснули, и она улыбнулась, как дикий зверь. — Они думают, что без него мы пропали. Я покажу им, что без него мы в три раза опаснее. — Без кровопролития. — предостерёг её Гира. — Не отбрось нас назад. — Не волнуйся. Я не стану выполнять за Совет его работу./-/
— Вы не должны так поступать, сейчас самое подходящее время. — Мэр встал во главе стола Совета и ударил кулаком по деревянной поверхности. Чашки зазвенели, а ручки покатились по нему. — Мы столкнулись с национальным кризисом, протестами и беспорядками, террористическими акциями, пошатнувшейся экономикой, и это ваше предложение? Опусти свою чёртову руку, Озпин. Вокруг стола мужчины и женщины попятились. Они трусили, потому что мэр Копперсмит умел владеть словом, умел вести за собой людей и запугивать остальных. Это был ценный навык для политика, но Озпин был не только им. Он был политиком. Он был королём. Он был деревенским старостой, отцом, сыном, братом, присяжным, палачом и даже судьёй. Он был всем этим и даже больше. Чтобы напугать его, требовалось гораздо больше, чем один человек. — Не стану. — Его левая рука осталась в воздухе, а правая лежала на столе. — Я выношу на голосование вотум недоверия руководству Вейла. Моё предложение: немедленно провести выборы, чтобы определить, должен ли мэр Копперсмит остаться на своем посту или быть заменён. — У меня есть ещё год в распоряжении! — Вейл может не пережить ещё один год под вашим руководством. Ещё один год принятия решений, которые привели к текущей ситуации. — Озпин вовремя сделал паузу, когда скандирование снаружи стало громче. Похоже, протестующие обзавелись несколькими мегафонами. Вокруг стола другие политики, до того трусливые, начали роптать и обдумывать свои варианты. На другом конце стола медленно поднялась рука. Мэр Копперсмит набросился на женщину. — Мы должны быть едины! — прорычал он, и она вздрогнула и опустила руку. — В то время, когда наше Королевство разделено, когда наш народ нуждается в хорошем, правильном руководстве, можем ли мы позволить себе проявить слабость? Хоть какую-нибудь!? Нет! Мы должны показать силу! — Нет никакой силы. — спокойно сказал Озпин. — Только разгневанный человек, разбрасывающийся своей властью и притворяющийся, что он — приемлемая замена. Сильный лидер не стал бы разглагольствовать и гневаться на действия других. Он бы действовал, и люди последовали бы за ним. — Я не могу действовать без поддержки Совета. Я был выбран народом, избран в честном и демократическом обществе. Это то, за что голосовали люди. Это то, чего они хотят. Звук разбитого окна снаружи мало чем подкрепил его слова, и Озпин в ответ лишь улыбнулся и продолжал держать руку поднятой. Старая защита могла сработать при разногласиях в политике, но все здесь знали правду. Все знали, что выборы выигрываются не столько потому, что люди согласны с ними, сколько потому, что на их кампании выделяется достаточно денег. Женщина, до этого колебавшаяся, снова подняла руку. На этот раз она осталась в воздухе, и советник обрела уверенность, когда её глаза встретились с глазами Озпина, и он кивнул в ответ. Мэр Копперсмит скрежетнул зубами и окинул взглядом остальных членов Совета, бросая вызов всем, кто мог с ними согласиться. Угрожая им. Однако угрозы не могли зайти так далеко. Угрозы срабатывали, потому что вы боялись последствий того, что вы кого-то расстроите, и того, что он может вам сделать, а это было несерьёзно, если сравнивать угрозу одного человека с десятками тысяч протестующих на улицах. Даже самые эгоистичные из них знали, что их политическая карьера находится под угрозой, и понимали, что те, кто проголосует сейчас, независимо от результата, могут быть избавлены от части надвигающейся бури. Озпин полагался на это, и его вера была вознаграждена: поднялись ещё две руки, причём одна из них принадлежала одному из самых ярых сторонников мэра. Ярому, но не преданному. Его покорили деньги и власть, а поскольку и то и другое ускользало от мэра Копперсмита, он не должен был удивляться, когда тот переметнулся на другую сторону. — При четырёх голосах предложение принимается, — сказал секретарь, удивив даже самого себя. — По законам Вейла должны быть проведены новые выборы. — Отлично. — Мэр Копперсмит сплюнул. — Они будут. После беспорядков. Сейчас не время... — Вообще-то, — перебил Озпин, — в законах чётко сказано, что о данном решении должно быть объявлено в течение недели после его принятия. Оно не терпит отлагательств. — Он положил руки одну на другую на стол и добавил: — Я не позволю вам отложить выборы на потом, чтобы никогда больше о них не слышать. По залу пронёсся ропот. Это было смелое заявление, явное обвинение, и в обычном случае всё переросло бы в крики и встречные обвинения, фракции оттеснили бы друг друга в углы и занялись бы своим обычным политиканством, основанным на нападении. Однако здесь все знали, что это правда. Не было никаких сомнений в том, почему он хотел отложить выборы до окончания беспорядков, до того, как с Жоном Арком будет покончено. Мэр вздрогнул и дёрнулся, а затем рухнул на свое место, приняв решение сердитым кивком. — Что случилось с преданностью, Озпин? — спросил он. — Когда ты отбросил её и стал таким, какой ты есть сейчас? — Никогда. Преданность должна быть в первую очередь людям, которых мы представляем, во вторую — тем, кого мы не представляем, и в последнюю очередь — друг другу. — Озпин встал, кивнув своим сторонникам, пока секретарь записывал решение. — Я считаю, что многие из нас здесь забыли об этом. И от этого устали те, кто находится снаружи. Хорошего дня, Совет. Я рад, что мы смогли встретиться сегодня. Жребий был брошен. Осталось выяснить, сможет ли мисс Роуз одержать победу.