Les Roses

Переливающиеся, яркие цвета персикового, жёлтого и багряного проливались словно из баночки краски на небо, как на холсте, образуя пушистые и неординарные узоры, что можно было бы назвать мягкой абстракцией. То, что украшало этот закат, расплывалось над двумя, под излучением солнечных лучей юношей, что весело резвились в придворном саду. –Попробуй поймай! – крикнул первый, заливаясь смехом, пока бежал от второго –Джозеф, это несмешно! –тараторил ему вслед мальчуган, с долей обиды в голосе Мальчишки были совсем идентичны, из-за чего их было практически невозможно отличить. На обоих были надеты тёмные жилеты, белые сорочки, жёлтый галстук стейнкерк, кюлоты и потёртые временем башмаки с золотыми пряжками, что издавали приятный звук ударяясь о камень. Густые локоны были завязаны в хвосты с большими, жёлтыми бантами. Малыш, смеясь и покачиваясь бежал, развернув в пол оборота голову назад, не глядя на своего двойника. Его наивная беспечность и радость от этой детской забавы было совсем несложно ощутить. По его виду, можно было смело заявить, что тот был просто без ума от этой погони, что не скажешь о втором. На нём была очевидная гримаса недовольства и даже раздражения, потому как было видно, что его не поспевающие оклики не поступают к беззаботному брату. Неуклюже перебирая ногами, бежащий малыш неудачно угодил стопою в камень, после чего с хрустом и шелестом, свалился прямо в кустарник роз, удерживая тело крохотными руками, а улыбка сменилась сопеньем и негромким заиканием от подступающей боли. -Ну вот же! А я говорил, Джозеф, говорил! - с капризным попреканием заявил юноша, на секунды две в осуждающем виде скрестив руки на груди. -Ай-ай-ай, désolé, désolé! Просто помоги мне! - восклицал падший, своим болезненным тенором, пока пытался не двигаться, так как это причиняло больше боли. Волосы запутались в шипах, а несчастный держался на руках, утруждаясь вытащить косу. К счастью, вышеупомянутый не успел изранить лицо, лишь чуть-чуть задел область под левым ухом. -Ah, tu es sans espoir.. - мямлил раздосадованный, бережно вытаскивая пряди из ветвей, смахивая попутно листья. -Мххгх, мне больно, je te prie, нежнее.. - ныл уже бедный, неудобно устроенный на собственных коленях джозеф, протерая камень. –Потерпи, тут.. совсем немного.. и..voici! – вытащив оставшиеся кудри, воскликнул парень – Ты такой потрёпанный, mon frère.. Мальчишка лишь хныкал, стараясь встать на непослушные ноги, что предательски тянули его к низу. –Дай-ка я тебе помогу.. – машинально отчеканил двойник бедняги, закидывая чужую руку на плечо. Звон серебра раздавался в светлом буфете, а ныне, юные аристократы располагались в уютной комнатке по соседству. Они быстро добрались до зала, после чего перешли в более комфортное помещение, дабы обработать ссадины на руках пострадавшего. –Тц... ай-ай-ай.. – мычал сквозь зубы Джозеф, жалостливо глядя на брата, иногда сгибаясь в спине и судорожно дëргая рукой, мешая процедуре. –Ты сам виноват, mon frère, теперь потерпи. Я ведь пытался тебя остановить! – жаловался на братца оскорблённый, смотря на неприглядный вид мямлящего. – Ты же знаешь, что нам не положено играть в саду! Тем более, ты упал на кустарник редких роз! Мама постоянно мне говорила, как они ей нравятся и как тяжело было их достать, tu sais, mon maladroit! –Не надо было туда бежать..– говорил поникший мальчишка, опустив голову. Уже который раз он не слушает своего брата, но после ему становится грустно и тоскливо от своего же поведения. Обиженно что-то фыркнув, напрягая брови, Клод всё же ответил спокойное: –Всё нормально. Просто впредь не делай таких глупостей. -Клод... – жалобно прохныкал страдалец, поглядывая на сгущённые складочки от нахмуренных бровей брата. –mon Dieu...quoi? – сдерживая свою детскую обиду отозвался юный малец. Совладав со своею гордостью и стыдливым ощущением своей сокрушительной неудачи, малютка мечтательно гонял мысль раз за разом, наконец её озвучив, слегка запинаясь. –Прости, пожалуйста.. – малыш поник, виновато опустив голову. тихо мямля брату что-то невнятное, он рассматривал свои пунцовые ладони, покрытые мелкими ранками. Складки сначала стали только ярче, но быстро разгладились, а на лице сгорбленного к рукам пострадавшего Клода образовалось пустое и глубокое разочарование. –Знаешь, Джозеф, ты всегда встреваешь в какие-то неприятности, из который я тебя вытаскиваю.. – Клод сделал акцент на «я», плавно, с резкими остановками говоря слоги. –..и я уже сыт по горло. почему ты не можешь быть послушным? Понимаешь, если с теми розами что-то случится, получим нагоняи мы оба! – его бешеный монолог переходил в крик, а пальцы сжимали израненную ладонь. – Почему ты не можешь быть серьёзнее? Почему ты просто не можешь послушать меня? Хотя бы раз, Джозеф, ты - сущая ошибка! Он кричал. Криком боли, разочарования и усталости. То, что произошло некоторое время назад, было последней каплей. Джозеф не в первый раз уже бегал среди роз, рискуя пораниться или затоптать их. Клод всегда был против такого ребячества, говоря что игры брата были просто абсурдным развлечением. Джозефу нравились розы. Он как завороженный погружался в пейзажи из бутонов, долго ища в них что-то. Смотря на этот яркий мир сквозь призму лепестков и красок, он никогда не задумывался почему розы ему столь близки, как и не задумывался что расстраивает брата. Всё, что он так сильно любил, были розы и Клод. Последний же, напротив, испытывал спокойные чувства по отношению к этим цветам. Они были красивы, бесспорно, но они никогда не были обворожительными для него. Он находил покой в сером мире, где правит строгая реальность и косые взгляды. Они были близнецами, но такими разными. Эхом в ушах раздавалось это колкое заявление. «Ты - сущая ошибка» – кричал он в мыслях вновь и вновь, вгоняя в состояние растерянности и прогнившей боли, накрывающей холодом изнутри. Клод отпустил руку страдальца, оставляя небольшой след от ногтей, после чего, схватившись за голову и рыча, удалился из комнаты, громко хлопнув дверью. Глаза медленно превращались в стекло, блестящее под светом последних лучей солнца, что гладко опускалось за горизонт. Брошенный закрыл тёплое лицо руками, под которыми стала собираться вода. Джозеф иногда забывался в своих мечтаниях. Да так, что терял голову и не думал о мнении окружающих. Это чувство самолюбия преследовало его с самого детства. Он совершенно не замечал какого было брату, каждый раз, когда Джозеф крал себе еду из его порции, или же когда забирал игрушки, без разрешения, имея такую наглость. Он всего лишь был озорным ребёнком, которого всячески попрекали, не понимая его желания вписаться таким образом в эту жизнь.