О чем говорят инквизиторы

Посетитель коротко постучал перед тем, как вломиться в кабинет Марка, не дождавшись ответа. Подняв взгляд, инквизитор лишь коротко вздохнул, увидев вошедшего. — Привет, Ганс, опять не выспался? — Отъебись, Жонсьер, — прервал тот их традиционный обмен остротами. В ответ на шутки про форму глаз Ганс обычно отпускал ремарки на тему возраста. — Дело есть. — Рассказывай, — Марк обреченно отложил планшет. Когда Гюлеру было что-то нужно, тот мог кому угодно затрахать мозг в пыль, лишь бы добиться своего. — Сейчас, подумаю, с чего начать… — А ты не мог сначала подумать, а потом приходить сюда и тратить мое время? — Не нуди, и так башка раскалывается. Короче, мы задерживали банду псиоников на окраине города. Долгая история, но суть в том, что я не рассчитал количество бойцов, и последнего подозреваемого пришлось преследовать самому. Марк был абсолютно этому не удивлен. Ганс хоть и был, в целом, человеком неглупым, но иногда мог такого осла словить, что диагноз "слабоумие" напрашивался сам собой. — Он где-то раздобыл мотоцикл, и чтобы его догнать, мне пришлось реквизировать авто. Дознавателям Инквизиции, как и некоторым следователям из полиции, было разрешено в случае необходимости воспользоваться любым транспортом, принадлежащем гражданскому лицу, для чего у них были универсальные ключ-карты. Большинство игнорировали данную привилегию, поскольку это влекло за собой дополнительные бюрократические хлопоты, вроде объяснительной с обоснованием причин и отчета об амортизации. Но Ганс, которому, видимо, было мало своих шести машин, с удовольствием время от времени использовал служебное положение, чтобы проехаться на какой-нибудь редкой модели, а потом сидел несколько часов над объяснительной, притягивая за уши необходимость этого. — Подозреваемого я задержал, но так вышло, что взятая мной машина принадлежала… — Гюлер замолчал, словно засомневавшись, стоит ли рассказывать. Марк напрягся. Судя по виду коллеги, это был кто-то, с кем очень не хотелось связываться. — Ну говори. — Кардиналу Атаю. — Что?! — от неожиданности Марк вскочил с кресла. — Это еще не все. В машине я обнаружил картину из тех, что попадают под "культурное наследие". Учитывая, как она была упакована, ее везли явно не чтобы сдать в музей искусств. — Крэп, это каким дебилом надо быть, чтобы оставить картину с черного рынка в машине без присмотра, — пробормотал Марк и сердито посмотрел на Ганса, — и каким "везучим", чтобы из всех угнать именно ту тачку?! — Не угнать, а реквизировать. — Называй как хочешь, но тебе… Сука! Ганс, ты на хрена мне об этом рассказал?! Теперь нас обоих уберут, чтобы не проболтались! — Марк, успокойся, он ни о чем не узнает. Как я сказал, это была окраина города, ночь, меня вроде бы никто не видел, плюс я стер записи с камер видеонаблюдения, на которые попала погоня. — Мне нравится твое "вроде бы"… — Это было десять часов назад, пропажу, наверняка, уже заметили. С ресурсами и возможностями Атая на меня бы уже вышли, будь у них какие-то зацепки. Все выглядит как простой угон, тачка там, к слову, просто зверь! Черный такой внедорожник, двигатель шесть с половиной литров, 750 лошадиных сил. Я до двухсот разогнался меньше, чем за десять секунд! Марк скептически покачал головой. — В любом случае, это не отменяет вопроса: зачем ты рассказываешь мне об этом? — Я хочу найти продавца картины, и мне нужна твоя помощь. — Это работа полиции, а не наша. — Крэп, а еще меня называют тупым! — закатил глаза Ганс. — Сам подумай, если полиция выйдет на него, то всплывет информация о том, что один из самых уважаемых кардиналов замешан в грязных сделках. Как, по-твоему, это скажется на репутации Церкви? — Вопросами такого масштаба заниматься не нам, нужно обо всем рассказать Иво. — Нет! Вернее да, но я ему все расскажу когда у меня на руках будет информация, и пусть он сам решит, что с ней делать. Я в этом месяце и так уже проштрафился, а если приду и скажу, что снова накосячил, то это стопроцентное депремирование, и не видать мне повышения еще, минимум, пиздец как долго. — Можно подумать, если ты найдешь продавца, это нивелирует то, что ты угнал машину кардинала. — Во-первых, не угнал, а реквизировал. Во-вторых, Приор об этом не узнает. К тому моменту, когда я выйду на продавца, как раз успею допросить и казнить додика, которого задержал. Скажу, что он нечаянно сдал вне допроса. — Ганс, врать Приору — идея сомнительная. — Я бы не врал, если бы он не придирался ко мне по поводу и без. Тебе не понять, ты у нас любимчик, Мартен тебе такое с рук спускает, за что других уволил бы к чертям! — Ты опять про тот случай, когда я на допросе всадил человеку нож в ляжку? Это была случайность, с кем угодно могло произойти. — Действительно, ни с кем никогда не происходило, а с тобой произошло. — Я же потом позвал врача, — добавил Жонсьер, мысленно признавая, что тогда и впрямь переборщил. — Ладно, делай что хочешь, но если ты еще не допрашивал задержанного псионика, то как можешь быть уверен, что казнишь его? — Придется в любом случае, чтобы он не проболтался. — Ганс, ты охренел?! — Ой, не строй из себя святого, Марк! Можно подумать, ты никогда не подписывал смертный приговор только ради поддержания имиджа сурового инквизитора. Жонсьер замялся. Разумеется, на пустом месте смертных приговоров он не подписывал, но в тех случаях, когда можно было на что-то закрыть глаза и отправить обвиняемого работать на шахты, он предпочитал радикальную меру. И да, он не мог не думать о том, что это создает ему определенный имидж, который играл не последнюю роль в продвижении по службе. — Никогда, — буркнул он. — Ну конечно, ты у нас самый добрый инквизитор и именно поэтому идешь под номером два сразу после Мартена. Напомнить его прозвище? — Ганс, заткнись. — "Палач" хотя бы звучит круто, а ты просто козел. Поджав губы, Марк хмуро посмотрел на коллегу, борясь с желанием заехать тому промеж глаз. — Продавец, — напомнил Ганс. — Тебе нужен не продавец, а посредник — в таких делах никто не действует напрямую, это во-первых. А во-вторых, какой помощи ты от меня ждешь? Забыл, как вести расследования? — Как раз нет, именно поэтому пришел к тебе. Думаю, ты сможешь заполучить нужную информацию. Кто из тех, кого мы знаем, связан одновременно с картинами и с церковниками? — Ганс, нет… Разумеется, при мысли о картине Марк тоже сразу подумал о Летиции. Супруга с ненулевой вероятностью могла знать посредника, ведь у нее была куча связей, включая сомнительные, вот только ничего она ему не расскажет. Как сам Жонсьер тщательно оберегал от нее свои тайны, так и Летиция платила ему той же монетой. — Даже если она что-то знает, то не скажет. — Почему? — Потому что. Не скажет и все. — У вас все настолько плохо? — У нас все прекрасно! — Но при этом она не скажет? — Нет. — А если ей того, амитала вколоть…? — Рот свой замолчи, Ганс, ты о моей жене говоришь! — Марк, на данный момент она — наша единственная зацепка. Не хочешь спрашивать, попробуй узнать по-другому. Или что, забыл, как проводить обыски? — передразнил недавнюю фразу Марка Гюлер. — Ты в своем уме? Хочешь, чтобы я рылся в ее вещах? — А ты что, никогда этого не делал? — Нет, конечно! — А, ну тогда ясно почему… Неважно. Слушай, дело того стоит. Подумай, в кого, в случае чего, полетят все шишки? Кто отдувается перед Советом за всю Церковь, кто у нас страж веры? Да-да, твой любимый Мартен. Марк вернулся в кресло и устало помассировал виски. Вот же Ганс, скотина, знает, что у Жонсьера лояльности к Приору больше, чем у всех остальных инквизиторов вместе взятых, хоть и не догадывается о причинах. Он устало вздохнул. — Что хоть за картина-то? — "Большая одалиска". — Не слышал. — Поищи в сети, там такая шикарная женщина нарисована. Лежит вся голая, но при этом простора для фантазии… ууу, — мечтательно протянул Гюлер. — Я даже подрочил. — Крэп, Ганс! — Шучу, я сдержался. Спустя несколько дней, улучив момент, когда Летиция отправилась на очередную вечеринку высшего общества, Марк прокрался в ее мастерскую. Словно вор в собственном доме, он надел перчатки, чтобы не оставить ни следа присутствия. Марк внимательно оглядел стены, увешанные картинами, и скептически хмыкнул. Мнения по поводу искусства у них с женой радикально отличались. Марк считал, что хорошая картина — это когда нарисовано похоже. А Летиция считала, что он мыслит топорно, и искусство должно переворачивать мировоззрение, поэтому могла долго и вдумчиво рассматривать полотно, которое выглядело так, словно художник наелся красок, а потом его стошнило на бумагу. Марк подошел к одному из комодов, выдвинул верхний ящик и, порывшись, с удивлением обнаружил на дне собственный портрет. Он почувствовал прилив нежности и вместе с тем укол стыда за то, что так подло вломился в личное пространство супруги. Он относился к ней с большим трепетом, ему нравилось оберегать ее, тратить на нее деньги, наряжать и любоваться. Поначалу он мнил себя Пигмалионом, сотворившим Галатею, вот только изящная статуя никак не хотела превращаться в живую женщину. Со временем он понял, что в этом его вина, ведь Галатея из мифа ожила благодаря сильному и прекрасному чувству скульптора, а сам Марк испытывал по отношению к Летиции лишь восхищение. Она была великолепной собеседницей, шикарной любовницей и, в целом, прекрасным спутником жизни… Но что-то внутри него отвергало все разумные доводы, твердя "Это не то". Ведь она не Джейн… Та взбалмошная и дерзкая, при этом чудо какая непосредственная, с копной рыжих волос, вечно собранных в неаккуратный пучок; тоже отличная собеседница, но больше по части нелепых шуток, от которых бойцы КС катились со смеху. Она была словно волшебница, раскрасившая его серый мир в яркие цвета. Однажды в деревню, где Марк вел расследование, забрело стадо овец с ближайшей фермы, и Джейн, увидевшая их впервые, добрых полчаса, смеясь, гоняла скотину по округе с визгом "Овцыыы!". С ней казалось, что его сердце готово было вместить в себя весь мир… С Летицией его сердце не могло вместить даже ее саму. Умом Марк понимал, что его жена безупречна и идеально ему подходит, но ничего не мог сделать, чтобы вновь испытать те же чувства. Марк отложил рисунок, и зарылся вглубь ящиков. На дне нижнего он нашел белоснежную визитку из натуральной бумаги без каких-либо надписей с единственным QR-кодом. Зубами стащив перчатку с одной руки, он достал из кармана смартфон и просканировал. Вышла ссылка на сайт в теневом сегменте сети, где было выставлено на продажу несколько вещей, числившихся как безвозвратно утерянные после шторма. Марк аккуратно опустил визитку себе в карман. Осмотрев остальные комоды, он не нашел ничего интересного, кроме кучи набросков, зарисовок и трех портретов Жозефа Киньяра. "Просто фактурный, как раз для рисунков подходит", — объяснил он себе. На следующий день они с Гансом сделали дактилоскопическую экспертизу и установили личность предполагаемого посредника. Марк знал, что Летиция знакома с этим человеком лично. Этьен Женест был эксцентричным коллекционером доштормовых фарфоровых кукол, изредка устраивавшим закрытые приемы для ценителей. С одного из таких приемов супруга принесла подаренную куклу и решила украсить ей прихожую. Когда Марк увидел малютку с рыжими локонами, которая из-под широкополой шляпы салатового цвета глядела в пустоту безжизненными темно-оливковыми глазами, то сразу попросил Летицию унести куклу к себе, аргументируя тем, что в прихожей ее обязательно кто-нибудь уронит. Дальше инквизиторам предстояла самое скучное — засада. Марк хотел отправить Ганса одного, но тот настоял на том, чтобы поехать вместе, потому что, во-первых, вдвоем веселее, во-вторых, Гюлер мог не справиться с рослым мужчиной под два метра, а без официального запроса Корпус бойцов не выделит. Выбрав вечер, когда оба были более-менее свободны, они отправились на машине Ганса к загородному дому Этьена. Шел четвертый час, они уже обсудили новости, зарплату, коллег, после чего Гюлер зашуршал пакетом орешков. Открыв его, протянул Марку. — Будешь? — Нет. Слушай… — тот чуть помедлил, прежде чем озвучить просьбу, — к Иво пойдешь сам, не говори о моем участии во всем этом. — А чего так? Не хочешь бонусов в карму? — Выслуживаться и подхалимничать — это твоя стратегия, а моя — соблюдать дисциплину и действовать четко в рамках поставленных задач. Ганс смерил его сочувственным взглядом и пожал плечами. — Ладно, как хочешь. Только то, что ты сейчас сидишь здесь, не особо вписывается в твою стратегию, не находишь? — Просто решил помочь. Над кем нам потом шутить, если Женест тебя грохнет? Гюлер с ухмылкой покосился на коллегу, и Марк догадался, что тот считал между строк. Когда по долгу службы приходится вершить судьбы людей, постоянно сомневаясь, правильно ли поступил, то невольно начинаешь искать поддержку. А кто поймет лучше, как не тот, кому приходится заниматься тем же самым? Именно поэтому инквизиторы держались друг за друга, понимая, что ношу, которую они взвалили на свои плечи, в одиночку не потянуть. Спустя еще полтора часа они заметили подъезжающую машину. Этьена следовало перехватить до того, как он подъедет к дому, во дворе которого дежурила охрана, поэтому Ганс резко газанул, выкручивая руль, и перекрыл дорогу. Марк выскочил из машины и, на ходу достав пистолет, подбежал к автомобилю Этьена и, приставив дуло к стеклу возле водительского сидения, жестом велел выходить. Тот кивнул и, сделав вид, что потянулся к ручке двери, выхватил свою пушку и выстрелил прямо через стекло. Марк в последнюю секунду успел пригнуться, благодаря чему пуля просвистела мимо, а на его голову обрушился град осколков. Раздался еще один выстрел, и лобовое стекло автомобиля пошло трещинами. Воспользовавшись тем, что Этьен отвлекся, Марк вскочил и, схватив его за шиворот, резко приложил об руль. Не успел Этьен прийти в себя от удара, когда инквизитор приложил его второй раз, после чего неприятель выронил оружие и отключился. Марк придержал его, чтобы тот не навалился на клаксон и не привлек тем самым внимание жителей соседних домов. Допрашивать предстояло в лесу, поскольку везти Женеста в здание КС было нельзя. Пока они ждали, когда привязанный к дереву Этьен очнется, Марк доставал из волос осколки стекла. — Давай помогу, — сказал Ганс и запустил пальцы в волосы Жонсьера, выуживая крошево. — Ого, такие мягкие. Как сушишь? — Феном, — отозвался Марк. Свободной рукой Гюлер потрогал свои волосы, сравнивая. — Я читал, что лучше давать высохнуть самим, потому что фен сушит. — В этом и есть смысл фена. — Иди ты в очко со своими каламбурами, Жонсьер! Через неделю задержанного Гансом псионика увели на закрытый расстрел, после чего инквизитор сообщил Приору якобы случайно полученную информацию о некоем преступном сговоре, в котором, как выяснил уже сам Ганс, замешан уважаемый кардинал. Ликвидацию посредника Мартен, разумеется, поручил Гюлеру, чтобы как можно меньше людей были в курсе ситуации. Для этого инквизитору даже не понадобились бойцы из Корпуса, ведь несчастный Этьен всю неделю так и просидел привязанный к дереву, из-за чего приходилось каждый вечер мотаться к нему, чтобы привезти еду и воду. Картину Гюлер подумывал оставить себе, но после того, как Марк пообещал произвести на нем, как ценителе искусства, процедуру дефабержирования, согласился анонимно отправить в музей. Руководство музея по этому поводу устроило прием, куда пригласили тех, кто связан с искусством, и просто влиятельных людей. К несчастью Марка, Летиция подходила и под первое, и под второе, и отвертеться от похода на прием у него не получалось. "Марк, я не могу третий раз подряд прийти на прием одна! Что люди подумают? Либо ты идешь со мной, либо на все вопросы "Где месье Жонсьер?" я буду отвечать, что ты умер, не уточняя, что в моих глазах". "Вот же стерва", — восхищенно подумал Марк. Зевая в кулак, он слушал, как Иво и Летиция, рассматривая картину, обсуждают то, насколько гармонично и поэтично выглядит изображенная на ней девушка. У самого Марка были вопросы к художнику относительно его знания человеческой анатомии, но он оставил мнение при себе. Когда инквизитор уже подумывал приложиться к шампанскому, пришло сообщение. "не хочешь съездить за город погонять на 750 лошадях?" Догадавшись, что речь идет про кардинальский автомобиль, Марк задумался. С одной стороны, устраивать "Париж — Дакар" на угнанной тачке было не очень правильно, с другой — разгон до двухсот за десять секунд звучало как то, что очень хотелось попробовать. К тому же это был отличный повод свалить с мероприятия, на котором сводило скулы от скуки. Сомневаясь не дольше пары секунд, он отправил Гансу ответ. "чур я первый за руль"