Спасительная тьма

За последние несколько дней Эстер вымоталась так, как не выматывалась уже давно, даже во время своих исследовательских экспедиций. В одночасье на неё навалилось столько всего, что в этом потоке было немудрено потеряться. Должность профессора, ритуальные убийства, спасение студентов, очищение палаццо, множество новых и уже знакомых лиц, смерть Тадеуша… Усталость копилась, сковывала руки и ноги тяжёлыми цепями, мешала двигаться дальше и уверенно смотреть вперёд. Невыраженные эмоции и необдуманные события утяжеляли сердце, вынуждая Эстер тратить силы на защиту от всего того, о чём она старалась не думать. Но всё это рухнуло за считанные секунды. Эстер смутно помнила о том, что с ней произошло после падения с балкона на ужине Антониони. Сквозь пелену опустошающей усталости она видела склонившегося над ней святого отца, помнила держащего её под руку Ричарда, слышала у себя в голове тихий и ослабший голос фамильяра, пока она шла по коридорам Академии, едва переставляя ноги и держась за стены. Её единственной верной спутницей на этом пути была жуткая боль, от которой не спасало ничего. Эстер знала, что ей нужно дойти до лекаря, но ей хотелось лишь вернуться к себе в комнату, заснуть, не думать, не чувствовать, не слышать, не видеть, забыться… На полпути силы совсем покинули Эстер, и она смогла лишь позвать на помощь того, о ком подумала в первую очередь. Он откликнулся на её зов, пришёл и не дал ей упасть на холодный каменный пол. В объятиях Ворона Эстер нашла тот самый покой, о котором мечтала последний час — хотя бы на несколько мгновений, на несколько минут, просто чтобы прийти в себя, встать на ноги, почувствовать, как по венам струится магия, и продолжать искать ответы на вопросы, которые тревожили Эстер с тех самых пор, как она вернулась в Венецию. Тихий шорох перьев на оплечье, шаги, эхом отдающиеся в огромном коридоре Академии, спокойный и уверенный голос верховного ведьмака и перепуганный голос разбуженного лекаря, что-то горькое на языке, тепло внутри, от которого боль растворилась и ушла. Тишина. Покой. Сны. Она видела бескрайние цветочные поля, поросшие дикой травой болота, опустевшие холмы — там, в полном одиночестве, наедине с собой Эстер провела последний год. В одно мгновенье всё это вспыхнуло: огонь быстро распространился, пожирая всё на своём пути, а едкий дым заполнил собой весь мир. Эстер задыхалась. Она ничего не могла сделать, потому что магия внутри неё иссякла. Ей оставалось лишь бежать к сторожке — почему-то в голове крепко засела мысль о том, что именно там она найдёт спасение. Подол платья цеплялся за ветки и кусты, но Эстер не останавливалась, потому что огонь приближался. Сердце бешено колотилось, она задыхалась, в глазах темнело, в ушах звенело, но проклятая сторожка всё никак не приближалась. Ей нельзя сдаваться. Никак нельзя. Ведь иначе… “Колючка…” Голос Тадеуша, зазвучавший в голове, ударил в самое сердце и заставил Эстер остановиться — на долю секунды, но этого хватило, чтобы чьи-то невидимые руки вцепились в неё. Она попыталась вырваться, замотала головой, стараясь не вслушиваться в то, что говорило нечто голосом брата — Эстер знала, что больше никогда его не услышит, как бы ей этого ни хотелось. Потому что Тадди мёртв. Эта мысль обожгла рёбра изнутри. Голова взорвалась хором чужих голосов, и Эстер рухнула на землю — обессиленная, уставшая, измождённая, у неё не было сил подняться и пошевелиться. Огонь подступал всё ближе, а голоса никак не замолкали. Они кричали, шептали, хрипели, стонали, скрипели, молили, взывали… Пытаясь спрятаться, она зажмурилась, а затем почувствовала знакомое прикосновение к щеке — голоса в голове тут же замолкли и оставили её в покое. От повисшей тишины зазвенело в ушах. Открыв глаза, Эстер увидела окно в своей комнате, в которое она часто смотрела, прежде чем лечь спать. Оттуда открывался прекрасный вид на Венецию — он помогал лучше думать обо всём произошедшем за день. Эстер несколько раз моргнула, пытаясь понять, спит она или нет, а затем встретилась взглядом со светлыми глазами — сердце пропустило удар, но на этот раз не от страха. Ворон стоял, склонившись над ней, и едва касался её щеки — его перчатка приятно холодила кожу и отгоняла прочь образы горящего поля и болот, причинявших лишь боль. В комнате стоял полумрак, и Ворона, одетого во всё чёрное, было едва видно — лишь его светлые глаза и белая прядь в тёмных волосах служили ориентиром. Эстер отчётливо видела в его взгляде какую-то невыразимую печаль, еле скрываемую усталость и что-то ещё, что она не могла разобрать, как бы ни старалась. — Верховный ведьмак… — пробормотала она, чтобы заполнить повисшую между ними тишину. Голос её не слушался и будто принадлежал не ей — хриплый, уставший, обессиленный. Ворон не ответил, продолжая гладить её по щеке. Происходящее казалось чересчур нереальным и невозможным, но даже если это всё ещё был сон, Эстер хотелось, чтобы он продолжался как можно дольше. Этот покой, эта тишина, эта передышка — они были нужны ей, чтобы прийти в себя и оправиться перед тем, как с новыми силами броситься в бой. Утром её ждёт встреча с ректором Санторо и первый день в роли профессора Кроу… Но это будет завтра. Пока что Эстер позволила себе просто смотреть в глаза Ворону и чувствовать его прикосновения, от которых внутри разливалось приятное и успокаивающее тепло — это было то, что она искала с тех самых пор, как Джиованни пришёл к ней на том проклятом холме. — Отдыхайте, Эстер. Голос Ворона был тихим, но спокойным и уверенным — по спине побежали мурашки. В то же мгновение Эстер снова почувствовала тьму — её прикосновения, её взгляд, её присутствие, но в ней не было ничего пугающего. Ни сейчас, ни в те мгновения, когда Ворон нёс Эстер к лекарю по пустым коридорам Академии. — Кошмары вас сегодня не потревожат. Он сказал это таким тоном, что Эстер сразу же поверила ему — наверное, потому что хотела, чтобы его слова оказались правдой. Она ощутила прилив благодарности, который не пожелал сложиться в слова. Оставалось надеяться, что он поймёт её мысли — прочтёт их в её взгляде или почувствует. Ворон склонил голову набок — кажется, всё-таки понял её. Сил на слова не осталось. Тьма, до этого лишь осторожно касавшаяся её, заполнила собой всё пространство, обняла, укутала со всех сторон, огородила от внешнего мира и всех накопившихся переживаний. Приняла в свои объятия. Эстер устало моргнула и обнаружила себя лежащей на земле посреди поля. Голоса молчали, бушевавший до этого огонь потух, оставив после себя лишь выжженную траву и землю. Осторожно поднявшись, она заметила на деревьях неподалёку нескольких птиц — они наблюдали за ней. Под их пристальными взглядами Эстер продолжила путь к сторожке, в которой, как ей всё ещё казалось, она должна найти спасение. Весь мир молчал, будто он замер и застыл во времени. Эстер не бежала, никто её не преследовал, лишь птицы пристально следили за её передвижениями, но Эстер их не боялась. Она вообще ничего не боялась, потому что Ворон сказал, что кошмары её не потревожат — и она решила довериться ему. Дойдя до сторожки, Эстер уверенно открыла дверь и шагнула навстречу уже ставшей знакомой тьме, в которой она нашла желанный покой — ровно до того мгновения, как утром проснулась у себя в комнате. Ворона там, конечно же, не было.