исповедь хулигана

⠀⠀⠀ ⠀⠀⠀ — саш! ну, саш!        «саш, ну, саш» битый час упорно игнорирует глухие удары маленьких камешков о стекло.        — саш, давай поговорим!        об оконную раму бьётся очередная галька. саня не выдерживает. с шумным вздохом, полным усталости и раздражения, нехотя сползает с койки. домашние шлёпки остаются у подножия.        — турбо, — крылова решает открыть окно (зря, думает, зря), — ты всегда дурак или только по пьяни? — я соскучился. — всегда, значит, — сна ни в одном глазу; упёртый универсамовский прогнал его безжалостно и бескомпромиссно. шапка набекрень, куртка, свистнутая как-то у московского студента, распахнута, на щеках морозный румянец, в окоченевших пальцах левой руки бутылка, правой — сигарета или то, что от неё осталось. жених, картина маслом.        — не хотел я его бить, аль, — алей сашу зовёт только он. и только в порывах особой нежности, — бля буду, не хотел. — погладить пытался, да силы не рассчитал?        саня откровенно издевается. ей эти способы решения конфликтов совсем чужды, она по природе своей дипломат и почти пацифист — и как угораздило якшаться с группировщиком? саня мухи не обидит; у неё для этого мухобойка имеется, навороченная, фирмы «турбо».        — а чё он... это, — мухобойка на днях распознала назойливую мошку в сашкином одногруппнике. уж больно долго он смотрел на подругу, больно близко сидел на собрании, больно шустро решил позвать в кино, — позволяет себе... всякое.              

40 уколов не снимут эту болезнь

              крылова пытается злиться. честно, пытается: сердиться, негодовать и держать угрюмое лицо. но видит в турбо провинившегося щенка, смущённого собственной слабостью. щенок и не думал, что ревность возьмёт своё. у щенка на лапках снова костяшки в кровь. зато от хозяйки чужаков отогнал! больше не сунутся. — са-аш, — тянет жалобно, почти скулит. — вале-ер, — зеркалит девушка, смело выдерживая зрительный контакт. обычно сдаётся быстро, стоит только в глаза глянуть — верные, добрые, пьяные, конечно, но родные.              

лучше усыпи меня, малышка

в кузов и бежать не оставляй меня на привязи,

я ёбнусь тебя ждать

              — саш. — валер. — саш.        — холодно, валер. — очень холодно, саш.        тарантиновские диалоги прерываются руганью соседки снизу: — хорош галдеть, молодёжь!        — тёть валь, юноша уже уходит. — юноша остаётся, — подхватывает турбо, — тёть валь, скажите ей, чтобы простила.        — крылова, прости придурка! может, заткнётся. — саня, бля, реально! харэ пацана мучить, — доносится этажом выше. — прости его, саш! — из квартиры напротив. — да, сань, прости уже, — голос вадима из тридцать третьей.               всё то время, пока соседский кооператив борется за право турбо быть помилованным, он с сашки глаз не сводит. продрогший и почти протрезвевший, одними губами произносит: прости. и саня уступает. — поднимайся давай, людям спать пора.