1000 и 1 попытка Годаймэ Казекаге свести с ума Сакуру

***

      Визжащую на половину людной улицы сестру Гаары забрал сияющий, как начищенный кунай Шикамару, совершенно не обращающий внимания на столпившийся возле Ичираку народ и оставленных в недоумении друзей. — И что это было? — Наруто растерянно почесал затылок, провожая взглядом парочку.       Темари позволяла себя уводить подальше от невестки с братом, но продолжала что-то агрессивно втолковывать обнимающему её мужу.        Сакура вдруг расслабленно откинулась на спинку стула и, насмешливо фыркнув себе под нос, протянула: — А я кажется поняла.       Сидящие за столом воззрились на неё, даже Саске повернул голову и приподнял бровь, выказывая крайнюю степень любопытства. — О, Ками. Я не уверена, что мне стоит озвучивать свои догадки, вряд ли Темари это понравится. — Ну Сакура-чан, ты же уже начала! Кто так вообще делает? — надулся Наруто, складывая руки на груди. — Я так делаю. Не дави на жалость — это не сработает! — Бессердечная женщина, знай, если меня разорвёт от любопытства — это будет твоей виной.       Сакура закатила глаза и приложила руку к правой стороне груди: — О нет, моё сердце не выдержит этого!       Гаара хмыкнул, наклоняясь к уху жены: — Дорогая, сердце с другой стороны. Ты сейчас подтвердила все надуманные Наруто опасения и добавила сомнений в твоей квалификации в глазах Саске.       Девушка пожала плечами, отмахиваясь: — Как будто это то, что меня действительно волнует в данный момент. Так если со скандалами, обедами и прочим мы закончили, — она обвела взглядом нахмурившихся друзей, — Саске, с тебя новое стекло, Наруто рада была повидаться снова, предупреди Хинату, что мы завтра планируем нагрянуть. А мы, пожалуй, пойдём. Времени мало — незаконченных дел много.       Ирьёнин плавно поднялась на ноги, аккуратно поправляя смятый подол кимоно. Гаара встал следом, расправляя плечи и обводя нечитаемым взглядом хмуро изучающего стол Саске и задумавшегося Наруто вежливо попрощался: — До встречи, Наруто. Всего доброго, Учиха.       Сакура успела заметить, как мелко дёрнулась щека Саске, явно не обрадованного обращением к своей персоне, но решив, что чужие «чувства» или что там, может быть, её вообще не касаются, бодро выскочила из-под навеса и, дождавшись Гаару, пошла в сторону госпиталя. — И какие же у нас незаконченные дела? — ухо обожгло горячим дыханием, и на дрогнувшее от неожиданности плечо опустилась широкая ладонь.       Сакура, вздохнув, остановилась и повернула голову, изучая спокойное лицо мужа, произнеся: — В целом никаких, просто захотелось от них уйти под благовидным предлогом, но если хочешь, можем заглянуть к родителям. Правда, тогда нам в другую сторону. И вряд ли нам сильно будут рады.       Казекаге пожал плечами, безмолвно предоставляя полный карт-бланш на их досуг. Всё, что он хотел сделать в Конохе, он уже успешно сделал и теперь был относительно свободен. Гневное послание от взмыленного Канкуро из Суны хоть и жгло карман, но всё же было отложено до лучших времён. Впервые в жизни, игнорируя свои непосредственные обязанности, Гаара не ощущал привычных угрызений совести.       Сакура, припомнив все возможные молитвы, решительно сгребла мужа под руку и, развернув на 180 градусов, потащила к дому родителей. Хотелось бы верить, что знакомство пройдёт если не гладко, то хотя бы без лишней ругани.

***

      Надежды на прекрасный вечер скончались в конвульсиях, стоило им переступить порог родительского дома.       Выражение лица дражайшей матушки не сулило ничего хорошего. Папа виновато пожимал плечами, выглядывая из-за спины рассерженной женщины. Гаара молча изучал видимую из широкого коридора обстановку дома, терпеливо дожидаясь, когда безмолвная дуэль между Сакурой и её мамой закончится и его ради приличия хотя бы просто представят.       Кизаши в этом доме, судя по всему, играл роль главы семьи лишь на словах, ибо его мнение не учитывалось, и он старался не отсвечивать, чтобы не попасть под горячую руку разошедшейся жены.       Сакура громко фыркнула, скрестила руки на груди и, злобно смерив пунцовую от сдерживаемого гнева мать нечитаемым взглядом, едко уточнила: — Может, стоит наконец нормально поздороваться и не заставлять Каге топтаться на пороге?       Гаара заинтересованно склонил голову к плечу, спокойно выдерживая сканирующий взгляд мамы. Ирьёнин вздохнула, взмахивая рукой: — Знакомься, это мои родители Мебуки и Кизаши, — папа выступил вперёд протягивая зятю руку.       Казекаге ответил на рукопожатие, продолжая стойко игнорировать прожигающие взгляды негодующей матери. Как будто он в чём то виноват в самом деле.       Сакура помялась и протянула: — Можешь особо не переживать. Ей не нравятся все в этом мире, включая меня. Подозреваю, что раздражение вызывает даже собственное отражение, но это уже мои домыслы.       Мебуки хмыкнула, складывая руки на груди: — Проходите на кухню. Мы вас, конечно, сегодня не ждали, но хотя бы чаю налить сможем.        Сакура аккуратно разулась, отставляя свои босоножки к небольшому порогу, и, дождавшись Гаару, поплелась в сторону кухни.       Кизаши, помявшись в коридоре, громко вздохнул и последовал за ними. Будучи мужчиной спокойным и непредвзятым, он не особо понимал, по какой причине Мебуки докапывается до дочери и её избранников. Радоваться надо, что это не странноватый отступник, а как никак уважаемый Каге, пусть и не особо знакомой им Суны. Правда, слухи, ходящие вокруг Казекаге, тоже не были особо вдохновляющими, но опять-таки, абы кого в Каге не берут, ведь да? Хотелось бы в это верить.        На светлой кухне, громко переставляя чашки с места на место, хозяйничала раздражённая Мебуки, явно не довольная всем и сразу. Честно сказать, Сакура надеялась, что расставание с Саске благоприятно повлияет на отношения с матушкой, но видимо даже этот факт не затмил скоропалительного замужества и практически бегства из Конохи. — Ну, рассказывайте, как вас так угораздило? — поставив перед усевшейся за стол парой небольшие чашки, спросила старшая Харуно.        Сакура неопределённо пожала плечами: — Издержки дипломатических миссий?        Мебуки скривилась. Ответ не тянул на исчерпывающий даже издалека и с закрытыми глазами. Женщина, отличающаяся буйным нравом, сейчас готова была практически взорваться. Где вообще такое видано? Сначала дочь живёт не понятно с кем, ссылаясь на «высокие» чувства неизвестной давности, потом просто пропадает из деревни, присылая какую-то сомнительную отписку длиной в пару строк, а сейчас заявляется домой, притаскивая с собой Казекаге.       Мебуки глубоко вдохнула и выдохнула. Необходимо было успокоиться и перестать нагнетать и, похоже, позориться. По бледному лицу зятя, конечно, мало что было понятно, но вряд ли её не сочли сумасшедшей или домашним тираном. Ни первым, ни вторым она не являлась. Возможно, гиперопекала свою дочь, но преследовала этим исключительно благие цели. Обрекать своего единственного ребёнка на ужасную жизнь неизвестно с кем и неизвестно где ей совершенно точно не хотелось. Правда, методы воздействия выбирала весьма не подходящие, из-за чего отношения с дочерью были натянутыми.       Сакура неловко поёрзала на стуле, не зная, что и кому говорить. Кизаши, присоединившийся к ним за столом, просто молча ожидал хоть чего-нибудь, не решаясь первым начать разговор.       Наконец откашлявшись и вздохнув, Сакура всё-таки отважилась: — А я в Суне в госпитале работать начала. Так увлекательно, — обернувшаяся Мебуки увидела, как у дочери загорелись фанатичным огнём глаза, стоило ей начать рассказывать про обожаемую всем сердцем работу.        Гаара молча слушал, делая себе очередные очевидные пометки на будущее. Стоило Сакуре начать обсуждать работу, её будто подменяли, даже если речь шла о бюрократических издержках и заполнении дурацких формуляров.       Кизаши внимательно следил за переменами на лицах дочери и её мужа, оставаясь вполне удовлетворённым тем, что наблюдал. Гаара явно выигрывал у высокомерного Саске, хотя бы тем, что внимательно слушал, не закатывал глаза и не пытался сверяться со всеми имеющимися в помещении часами, включая солнечные.       Судя по задумчивому выражению лица Мебуки, она пришла к тем же выводам, что и её муж, и напряжённая складка между бровей слегка разгладилась. Не то чтобы она до конца простила или забыла о том, как дочь сбежала без предупреждения. Они, конечно, шиноби и должны быть подготовлены ко всему и сразу, но в мирное время такая наглость попросту не допустима. — Это, конечно, всё невероятно увлекательно, и мы рады, что ты занимаешься любимым делом везде, где бы ты не находилась. Но на вопрос о твоём замужестве ты так и не ответила. Есть что скрывать?        Сакура поёжилась, очередная надежда на то, что она увела разговор в другое русло, с треском провалилась. Что отвечать на очевидный вопрос, если разглашать половину информации нельзя, а достоверной легенды они не придумали, она не знала.        Гаара откашлялся, привлекая к себе внимание: — Я думаю, что это не самая интересная история. Возможно, вы в курсе, что у меня есть некоторые проблемы с коммуникациями с обычными людьми, — он задумчиво прикусил губу, подбирая слова, — я имею в виду с теми, кто не работает со мной или не является частью моей семьи. Поэтому думаю, что моё предложение и в целом наличие чувств удивило не только вас, но и саму Сакуру.       «Ага, и причём прямо сейчас», — девушка старательно избегала смотреть на родителей, чтобы не выдать с потрохами и себя, и увлечённо вешающего лапшу на уши родственникам супруга.        Родители удивлённо застыли на своих местах, переваривая сказанное Гаарой. Положа руку на сердце, было не совсем понятно, что же именно поразило их больше всего. То, с какой лёгкостью Каге вещает о чувствах, длительность этих самых чувств или нереальность происходящего? Верилось с большим трудом, что пару раз пересёкшись с Сакурой в деревне и едва ли не единожды вне можно было воспылать к ней какими-то чувствами, кроме недоумения. Тем более, что у неё на лбу чуть ли не красными кандзи горело: «Я люблю Саске!»       Насколько всё запущено, додумать никто не успел. Сакура на очередном витиеватом восхвалении себя от Каге подавилась чаем и шумно закашлялась, расплёскивая горячий напиток себе на колени. Гаара дёрнулся, вокруг сипло кашляющей жены моментально взметнулась стена красного песка, отрезая её от внешнего мира.       Кизаши подскочил со своего стула, едва не опрокидывая его, но предпринять ничего не успел. Песок исчез, как не бывало, явив растерянным родителям пунцовую Сакуру: — А сейчас то за что?!       Гаара пожал плечами, поднимая ладонь и молча указывая на кольцо.        Мама, всплеснув руками, выхватила откуда-то из-за спины кухонное полотенце и практически кинула на стол перед судорожно дёргающейся девушкой. — Аккуратностью ты явно не в нас пошла, — проворчала Мебуки под грустный вздох Кизаши, — но надо признать, защита у тебя весьма, хм, эффектная. — Мне вообще иногда кажется, что меня нашли в кустах, — съязвила в ответ Сакура, осматривая пострадавшие в борьбе с чаем бёдра на наличие ожогов. Чай, конечно, был горячеват, но ничего страшнее пары красных пятен после себя не оставил. Это если не учитывать заляпанный подол кимоно. — Всякое может быть, хотя я больше склоняюсь к Хиганбана, — пожала плечами Мебуки, — в твоей комнате остались вещи, переоденься и не мучайся. А мы пока с зятем пообщаемся. — Эй! Я вообще-то наоборот лечу! — А перед этим можешь сама и покалечить. Иди давай.        Перспектива оставлять Гаару наедине с родителями не прельщала ни с одной стороны, но продолжать сидеть в грязном и мокром платье хотелось и того меньше. Ободряюще сжав плечо спокойному мужу, Сакура поднялась и ретировалась с кухни, старательно прислушиваясь ко всем звукам, долетающим до её ушей.       В её комнате за время скитаний ровным счётом ничего не изменилось. Сколько она здесь уже не жила? Сначала съехала на съёмную квартиру под благовидным предлогом, а потом и вовсе покинула Коноху. Всё те же забытые впопыхах свитки были разбросаны на подоконнике и тумбочке рядом с кроватью, оставленные на столе фотографии и, на удивление, полное отсутствие пыли. Видимо, родители на протяжении всего времени её отсутствия убирались и здесь.       Сакура ощутила лёгкий укол проснувшейся совести. Всё-таки стоит быть с родителями помягче. Хоть и неусыпный контроль Мебуки и порядком раздражал, но зла в этом доме ей никто никогда не желал, а уж её упрямое желание доказать всем, что Саске лучший из лучших вообще больше относится к её психологическим проблемам, чем к чужим. Обидно было признавать, что родители были правы в своём негативном к нему отношении, но это точно можно было пережить.       Ещё раз окинув комнату взглядом, девушка подошла к шкафу и распахнув створки обнаружила, что кроме изрядно потрёпанных жизнью тренировочных шорт и порванного в трёх местах кимоно одежды у неё нет. » — Насколько будет странным, если я одолжу у Гаары плащ?»— скептически осматривая скудный гардероб, подумала Сакура.       Выбора всё ещё не было, можно конечно постирать кимоно или вообще остаться с ночёвкой у родителей, но что-то ей совершенно этого не хотелось. Плюнув на всё, она переоделась, искренне радуясь, что за пару лет фигура практически не изменилась, и, захлопнув шкаф, направилась к семье на кухню.       В доме стояла подозрительная тишина, и единственное, о чём Сакура могла думать, не придушил ли её драгоценный супруг не менее драгоценных родителей. Зайдя на кухню, она обомлела:       Родители сидели вместе с одной стороны стола, а напротив Гаара с самым сосредоточенным лицом из всех возможных творил песчаный замок.       Сакура стукнула костяшками по косяку и уточнила у поднявшего на неё взгляд Гаары: — Не помешаю?        Не отвлекаясь от песчаной постройки, он мотнул головой, подзывая девушку ближе. Родители даже не отреагировали, будто заворожённые, наблюдая за тем, как песок меняет форму, превращаясь в причудливое строение, и на стене его вырастают небольшие фигурки. Присмотревшись, Сакура узнала в них свою семью, себя и Гаару с братом и сестрой.       Казекаге подул на песок, заставляя его застыть и опустил руки. — Фокусы нам показывают, красиво же! — восторженным полушёпотом произнёс Кизаши, продолжая рассматривать застывшее творение. Мебуки согласно покивала головой, прикидывая куда можно деть невероятное по своей красоте и оригинальности творение.       Так немногословный Гаара умудрился склонить чашу весов избирательных родителей на свою сторону. Удивительно, насколько легко у него это вышло, не правда ли?

***