Я на рассвете уйду с отрядом зеленогорских партизан. Часть 2.

- Здравствуй, Аан. - Здравствуй, Диего. - Вот принес тебе зайца. - Спасибо. Ты хороший охотник. Садись, согрейся. Как твои рука и нога? - Почти в порядке. Иногда бывает, немеет вот здесь. - А ну-ка... Старая шаманка сжала тонкими горячими пальцами руку Кантора, закрыла глаза и прислушалась. - Долго не проходит. Посиди спокойно. По руке разлился сильный жар. - Диего, - спросила Аан, не прерывая своего занятия, - зачем ты на самом деле пришел? Жар стал почти нестерпимым. Кантор вздохнул. - Хотел посоветоваться. - Говори. - Ольга... - Твоя женщина? - Она не... Все сложно. - Говори, постараюсь понять - Понимаешь... Она стала моей тенью. Ну, пытается стать. Рвется помогать, когда не нужно. Дай я ей волю, вообще бы со мной нянчилась, как с маленьким. Заводит разговоры, о чем угодно, лишь бы я ответил. Или просто сидит и смотрит несчастными глазами. Плачет, когда думает, что я не вижу. Демоны б драли такую любовь. - Любовь? - Аан невесело усмехнулась. - Это другое. Погоди, завтра метель стихнет, зайду к ней, посмотрю. - Думаешь, колдовство? - спросил Кантор. - Не обязательно. Но я такое видела. - Сможешь что-то сделать? - подался вперед Кантор. На его лице читалась готовность пожизненно обеспечивать старуху едой и заботой, лишь бы добиться желаемого. Шаманка тяжело вздохнула. - Не думаю, - ответила она, - но навестить надо. Посмотреть, насколько далеко все зашло. - Так это не лечится? - Это не болезнь. Не совсем. Ты, наверное, и сам такое раньше видел. Когда человек будто потерял душу и только рядом с кем-то чувствует себя живым. - Да, - медленно сказал Кантор, - я такое видел. Когда был Эль Драко, добавил он мысленно. Перед глазами вставали картины прошлого. Ревущие залы, заполненные влюбленными девицами. Они осыпали его цветами, пробирались за кулисы, караулили у служебного входа. С некоторыми он крутил короткие романы. Некоторых просто приводил в гримерку в антракте и запирал дверь минут на десять. Кто бы его осудил? Он был молод, горяч, он был звездой. Иногда поклонницы затевали из-за него драки. Кажется, одна или две, отчаявшись добиться его внимания, наглотались уксуса или еще какой дряни в попытке покончить с собой. И добейся своего эти глупые девицы, разве был бы он виноват? - Диего. Кантор вздрогнул, возвращаясь в настоящее. - Помнишь, когда я начала тебя лечить, ты спросил, сколько ты мне должен? - Помню. - Я сказала, что отвечу позже. Теперь я отвечаю. Свой долг ты отдашь ей. Поклянись, что не бросишь ее, что бы ни случилось. Не будешь обижать. Будешь терпелив с ней, как с тяжелой больной. Может быть, средство все же существует. Но пока оно не найдено, делай, как я скажу. Если не будешь о ней заботиться, она умрет.