Я на рассвете уйду с отрядом зеленогорских партизан. Часть 2.

Лес закончился внезапно, без предупреждения. Только что путники шли по водопойной тропе, протоптанной в кустах каким-то крупным животным. В следующую секунду перед ними открылась голая равнина, усеянная камнями. Через сотню шагов дорогу начали преграждать валуны, а по бокам возвышались новые, все больше и больше. На горизонте виднелся горный хребет. Наконец, сбившие ноги и окончательно выдохшиеся, они оказались у входа в пещеру. Шершавые гранитные стены обступили их с обеих сторон. Здесь стояла полная темнота, но далеко впереди еле заметно маячил слабый источник света. Вопроса, что делать дальше, не задал ни один. Они осторожно двинулись вперед. И вдруг пещера исчезла. Путники стояли у входа в увешанное полуистлевшими гобеленами мрачное холодное помещение, чьи узкие длинные окна напоминали бойницы, а черненые балки потолка терялись во тьме. По комнате гуляли сквозняки, грозившие задуть слабый огонь в камине. И в довершение картины откуда-то из соседнего леса доносился волчий вой. Будто вторя ему, комнату оглашал истошный плач младенца. Высокая и тощая как жердь нянька, одетая в черное, держала ребенка как-то странно, и чтобы понять причину, достаточно было взглянуть ей в лицо. Это было лицо мумии, которая не может похвастаться гибкостью членов и гуттаперчевостью связок. Вторая женщина тоже была мертва. Ее наряд был богаче и изящнее, голову украшал белый чепец, с пояса свисала связка ключей. Хотя лицо кастелянши было по понятным причинам лишено мимики, во взгляде, обращенном на ребенка, необъяснимым образом читалось раздражение. - Мэри, сделайте что-нибудь, - изрекла она наконец. - Не могу, миссис Фитс. Он плачет целыми днями, не переставая. - Не понимаю, - в голосе кастелянши зазвучали пронзительные нотки, - чего ему не хватает. Ребенок здоров, спеленат, накормлен. Что с ним не так? - Не могу знать, миссис Фитс, - ответила нянька. Младенец, уставившись в ее высохшее лицо, выгнулся дугой и зашелся в новом приступе плача. - О великий Молох, - вздохнула нянька, - может, будь жива мать... - Замолчите, Мэри, - оборвала ее миссис Фитс, - хозяин все равно не позволил бы. Леди не подобает нянчиться с ребенком, на это есть вы. Младенец не умолкал. - О Бафомет, - воскликнула кастелянша, зажимая руками иссохшие уши, - ну хоть унесите его куда-нибудь подальше, на кухню или в людскую! Это невыносимо! Комната растаяла. Двое путников стояли посреди пустой пещеры, под сводами которой гулял ветер. Серхио посмотрел в лицо Повелителя. Тот застыл неподвижно и вопреки ожиданию не требовал никаких объяснений очередной выходки Лабиринта. - У нас в доме, - заговорил он так внезапно, что Серхио даже подпрыгнул от неожиданности, - практически не было живых слуг.