Моменты

      Пёстрый бумажный язычок фурина трепыхался на ветру, раскачиваясь, ударяясь о стеклянные стенки. По воздуху растекался мелодичный звон. Деревянный пол энгавы прогрелся за день на солнце, и лежать на нём было одно удовольствие. Мышцы расслаблялись, дерево вбирало в себя усталость, что скопило тело за рабочую неделю.       К перезвону фурина вплелось недоумённое птичье чириканье. Какая-то птаха села на ветку старого клёна, который раскинул свою крону почти до самой крыши дома, и пыталась разговаривать с колокольчиком. Резные листья пока были зелёными, даже намёка не было на приближающуюся осень. Судя по тёплой, почти жаркой, погоде в середине сентября, сезон момидзи перенесётся ближе к концу следующего месяца.       Резкий порыв ветра заставил колокольчик сфальшивить на высокой ноте, испугал любопытную птицу. Клён зашуршал листвой, и его шёпот подхватили вековые деревья, окружающие старый особняк. Дом Хатаке находился в отдалении от оживлённых районов Конохи. Недалеко была речка, вытекающая из небольшого озера. Здесь пахло свежестью воды, листвой, дикими травами, лучами солнца. Уютом и спокойствием.       Какаши лениво открыл глаза. Ветер успокоился, и замолчавший фурин, словно в задумчивости, крутил из стороны в сторону свою разноцветную юбку. Сквозь листья пробивались солнечные лучи, скользили по лицу, тепля отдельные участки кожи. Один из них скользнул по щеке вверх к глазу — пришлось зажмуриться.       Над головой раздавалось мерное постукивание металла, слышалось размеренное дыхание и стук сердца. Сакура сосредоточенно орудовала спицами, старательно вывязывая петли. Розовые брови хмурились, когда что-то не получалось, например, когда одна петля была больше другой, губы иногда шевелились, отсчитывая количество. Первый в её жизни шарф из толстой зелёной пряжи получался пока очень … несуразным. Но Сакура не была бы Сакурой, если бы бросила дело на полпути. Поэтому, когда она находила где-то ошибки, то недовольно поджимала губы, распускала работу и начинала всё заново. Какаши знал, что, когда она закончит, шарф получится самым красивым и самым тёплым, а он будет с удовольствием его носить.       — Осторожней, — Сакура едва успела подхватить моток пряжи, который Какаши смахнул рукой, потянувшись всем телом. Он повернулся на бок и потёрся лбом о её живот. — Будешь мешаться — прогоню.       — М-м-м, — его так разморило, что даже как-то связно ответить было лениво. Она улыбнулась — Какаши этого не видел, но почувствовал — и провела рукой по взъерошенным серебристым волосам. Глаза от этой ласки закрылись сами собой. Самый сильный шиноби в Конохе — Рокудайме Хатаке Какаши - почти мурчал от удовольствия.       Сакура пахла домом. Его домом.       С её появлением особняк Хатаке, который за многие года был пропитан холодом, одиночеством и страхами, обрёл вторую жизнь. Его отремонтировали и наполнили теплом. Как и Какаши.       За её спиной раскрытые сёдзи вели в залитую светом гостиную. Теперь там, помимо мебели и книг, были расставлены всякие мелочи. Вазы и горшки с цветами, маленькие сувениры, которые были привезены из командировок в разные страны, а на стенах были фотографии. Много-много счастливых лиц и воспоминаний. Какаши, покидая свой дом в четырнадцать лет, никогда не думал, что сможет вернуться, что это место перестанет быть скорбным напоминанием обо всём, что произошло в его жизни. Тени и страхи стёрлись улыбками, звонким смехом и людскими разговорами. Да, порой тут бывало многолюдно. Это было не плохо. Но иногда хотелось уединения. Как сейчас.       Какаши поудобнее устроился на мягких бёдрах, перекинув вторую руку по другую сторону, чем вызвал очередное ворчание со стороны Сакуры. Но прогонять его она не думала. Пока не почувствовала две ладони на ягодицах. Перестала вязать и посмотрела вниз на лохматую макушку. Какаши чуть повернул голову, взгляд серых глаз был хитрым.       Он поддел носом подол короткого топа, шумно и горячо выдохнул в живот.       Кончик спицы кольнул мочку его уха. Губы, которые начали выводить круги вокруг пупка, застыли на месте.       — Прекрати. — Строго проговорила Сакура. — Я занята.       Рокудайме разочарованно вздохнул, в отместку стиснул её за талию руками. Сакура попыталась отцепить от себя прилипчивого Какаши, но он только сильнее прижался к ней.       — Отпусти.       — Нет.       Хатаке Сакура, не удержав на лице наигранного возмущения, растянула губы в улыбке. Ей нравилось, когда Какаши начинал дурачиться. Был таким милым. А ещё нравилось то, что эти его игры заканчивались очень страстно. Доверять образу милого домашнего котика не стоило совсем.       — Дай мне разобраться с лицевыми петлями. Я почти поняла, как это вязать…       Конечно же он подождёт. А пока можно снова прикрыть глаза и расслабиться. Ощущать ветерок, потянувший за собой свежесть со стороны леса и реки, наслаждаться запахами дома и тёплой осени, слышать мелодию вновь запевшего колокольчика, дыхание Сакуры и стук сердец.       Их было трое.