Хроники московских чародеев

      — Макс, ты уже несколько секунд смотришь в одну точку с глупой улыбкой на лице, — сказал Шурф, выводя меня из задумчивого состояния. — Обычно ты более разговорчив. Случилось что-то хорошее?       — Ну, я получил постоянную работу, — отозвался я и сделал глоток кофе из кружки, которую всё это время держал в руке. Горячий напиток наполнил всё моё тело приятным теплом, и улыбка моя, должно быть, стала ещё шире. Блаженство. — Это можно считать чем-то хорошим?       — Зависит от того, как ты сам к этому относишься, — глубокомысленно заключил мой друг. — Однако, если судить по твоему настроению, это всё же приятная перемена.       За окном неумолимо сгущался вечер, а мы с Лонли-Локли сидели в уютном кафе с интересным названием «Трёхрогая луна» и развлекали друг друга рассказами о том, как прошёл день. За время нашего знакомства такое времяпровождение успело превратиться в своеобразную традицию, чему я был несказанно рад. Не только потому, что Шурф стал для меня чем-то вроде константы мироздания, рядом с которой всегда спокойно, но и из-за атмосферы самого кафе. Иногда по вечерам, ближе к ночи, там собирались наши городские поэты, желающие представить публике свои творения. Не обязательно известные — на сцену мог выйти любой. И так уж получилось, что мы с другом оба любили хорошую поэзию. Не знаю насчёт Лонли-Локли, но я иногда даже сам пытался писать стихи, правда ни один из них не сохранился нигде, кроме моей памяти.       — Не расскажешь, где ты теперь работаешь? — так же спокойно поинтересовался мой друг. Ой, а я и не заметил, как опять ушёл в себя. Ну, меня можно понять — столько всего за один день! — И может быть, я ошибаюсь, но мне кажется, сегодня произошло не только это.       — Дай угадаю, это крупными буквами написано на моей до невозможности рассеянной физиономии? — хмыкнул я.       — Если ты имеешь в виду настоящую надпись, то не беспокойся, твоё лицо совершенно точно чистое.       — Ты прекрасно понял, что я имел в виду! А насчёт моей новой работы… — я с трудом удержался от соблазна ляпнуть что-нибудь про супергеройскую карьеру. Остановил меня лишь случайный взгляд на сумку, внутри которой предупреждающе сверкнули зелёные глаза Плагга. Ах да, я же чуть не забыл про камамбер! Заказать его что ли по-тихому? — Можешь гордиться, твой друг пополнил ряды доблестных сотрудников Тайного Сыскного Бюро. Думаю, теперь мы с тобой будем пересекаться куда чаще.       — Тебя нанял Джуффин Халли? — выражение лица Шурфа оставалось непроницаемым, однако в глазах его я заметил удивление.       — В точку! И это при том, что до появления крайне довольного Мелифаро на пороге моей квартиры мы с моим новым начальником друг друга в глаза не видели! Не знаю, как тебе, а мне это обстоятельство до сих пор кажется странным. И что он только во мне нашёл?       Последний вопрос я адресовал скорее самому себе. Ну правда, что во мне такого? Какие мои достоинства заставили Чиффу поверить, что я именно тот, кто ему нужен? Разве я подхожу на роль доблестного защитника простых смертных от разных проявлений зла?       — Ну, положим, найти в тебе можно многое, — проговорил мой собеседник, окинув меня внимательным взглядом голубых глаз. — Только сам ты почему-то предпочитаешь этого не замечать.       — Это комплемент? — усмехнулся я, вопросительно вскинув бровь. Лонли-Локли промолчал. Молчание это показалось мне каким-то заинтересованно-ожидающим. — Да, ты прав, сегодня произошло ещё кое-что… — я блаженно зажмурился, и улыбка моя, по ощущениям, перетекла в нечто похожее на выражение морды сытого кота. — Можешь не верить, но я, кажется, влюбился.       — Почему же я должен сомневаться в твоих словах? — не понял друг и уточнил. — Меламори Блимм?       — Угу. Твоя проницательность, как всегда, на высоте.       Наполнявшая помещение музыка (по-моему, джаз, но я в этом не сильно разбираюсь) постепенно стихла, и на сцену поднялся первый поэт. Я окинул его оценивающим взглядом, попутно оформляя заказ камамбера в каком-то интернет-магазине с более-менее выгодными ценами. Поэт был невзрачным молодым человеком низкого роста с бледной кожей, выцветшими русыми волосами и нервно бегающими глазками. А ещё худым настолько, что я невольно обеспокоился состоянием его здоровья, однако тут же сказал себе, что это, вроде как, не моё дело. На сцену «Трёхрогой луны» этот парень, если не ошибаюсь, раньше не выходил. Новенький, значит. Интересно.       Кстати говоря, по словам Шурфа, я на этой сцене тоже бывал. Хоть убей не помню, когда это было, хотя обстоятельства друг описал мне во всех подробностях — так, что мне аж стыдно стало. На пару минут. Дело в том, что я совершенно не умею пить. Во времена моей (недолгой) учёбы в институте однокурсники кучу анекдотов напридумывали, узнав, что я вырубаюсь уже после первого стакана чего-нибудь крепкого. Впрочем, мне самому это свойство организма даже на руку — на следующее утро, когда остальные вовсю практиковали страстные объятия с унитазом, у меня никакого похмелья в помине не было. Но иногда по каким-то неведомым мне причинам внутренний «предохранитель» даёт сбой, я напиваюсь и начинаю творить дичь, которую в жизни бы не совершил, находясь в здравом уме. Лонли-Локли рассказал, что в тот раз я прорвался на сцену чуть ли не с боем, отпихнув в сторону более адекватного желающего, и начал вдохновенно декламировать, цитирую, «любопытнейшее стихотворение про нелёгкую жизнь девушки лёгкого поведения». Ноги мои заплетались, язык тоже, однако многие завсегдатаи — кроме совсем уж помешанных на культурном содержании поэзии — были в восторге. А Шурф… А что Шурф? Этот невероятный парень умудрился записать мои пьяные речи в свой блокнот для заметок! Дословно! Впрочем, даже прочитав их, я ничего не вспомнил. Уж не знаю, к счастью это или к сожалению.       Так, ладно, хватит о моем «криминальном» прошлом. Вышедший на сцену парень, по моему скромному мнению, был довольно талантлив. Правда, уже после первого его произведения, когда я приготовился аплодировать, из моей сумки послышалась небезызвестная песня группы «Aerosmith». Звонил Джуффин Халли. И, так как в человеческом обществе игнорировать начальство — дурной тон, мне пришлось взять трубку.       — Алло. Что-то случилось? Или я умудрился пропустить начало первой рабочей смены?       — Нет, смену ты не пропустил, — хмыкнул шеф. — Просто появилось новое дело, нужна твоя помощь.       — Прямо сейчас? — жалобно спросил я и глянул на часы. Одиннадцать вечера. Класс.       — Прямо сейчас. Хотел я тебя сегодня в покое оставить, но, видно, не судьба. Да и по ночам ты обычно не спишь, так что всё в порядке.       — Это вам Мелифаро разболтал? Ну попадись он мне!       — Не совсем, — даже не видя лицо Джуффина, я мог сказать, что он улыбается. — В общем, жду в конторе через пятнадцать минут.       — Слушаюсь и повинуюсь, — вздохнул я и, положив трубку, виновато посмотрел на Лонли-Локли. — Прости, дружище, долг зовёт. Подбросишь до конторы?              Говоря начистоту, я сам доехал бы до конторы куда быстрее. Права у меня есть, да и вожу я так быстро, что другие, менее рисковые водители наверняка всякий раз поливают меня отборным матом. Только вот… моя старенькая «Лада» ещё в прошлом месяце приказала долго жить, а денег на новую машину у меня пока нет. Вот и приходится постоянно просить Шурфа об одолжении. Даже неловко как-то. Хотя он вроде не против.       — Приехали, — невозмутимо объявил мой друг. Я, встрепенувшись, поблагодарил его и, выйдя из автомобиля, так и замер удивлённым столбом.       — Здравствуй, мрак очей моих! — пропел Мелифаро, по своему обыкновению подтрунивая над моей любовью к чёрной одежде.       — Здравствуй, свет мой, — машинально отозвался я, беззастенчиво пялясь на шевелюру коллеги, выкрашенную в ядовито-розовый цвет. И когда только успел? — Твои локоны сегодня особенно прекрасны. В них словно отражается вся полнота красок закатного неба.       — Рад, что тебе нравится, — ещё шире заулыбался этот несносный парень и, заметив Шурфа, помахал ему рукой. — И тебе привет, Лонки-Ломки!       Стоит заметить, Мелифаро вообще обожает яркие оттенки. Причём абсолютно везде: в одежде и обуви, в интерьере квартиры, в канцелярских принадлежностях… А цвет волос этот парень меняет не реже, чем раз в два месяца, так что я, за время знакомства с ним, видел его шевелюру и синей, и зелёной, и рыжей, и фиолетовой… Теперь вот он, видно, снова решил сменить имидж. А в сочетании с голубой футболкой, солнечно-жёлтыми спортивными штанами и белыми кроссовками свежевыкрашенная причёска моего коллеги смотрелась и вовсе отпадно.       — Сколько раз вам повторять, господин сыщик, что моя фамилия Лонли-Локли? — несколько раздражённо спросил судья, на что Мелифаро негромко хихикнул, довольный его реакцией. Я вздохнул и поспешил вставить своё слово, пока этот разговор не превратился в привычный и ожидаемый спор между людьми, которые почему-то никак не хотят друг с другом поладить.       — Мел, хоть на пару минут прекрати бесить Шурфа и объясни мне, дураку, зачем я вам понадобился. Просто у меня самого уже идеи закончились.       — Ах, это… — мой коллега хлопнул себя рукой по лбу, будто только теперь вспомнил, зачем я сюда примчался. — Странные дела нынче творятся. Мори недавно наткнулась в метро на мужчину, который приставал ко всем с вопросом: «Где найти Истину?». Люди уже хотели вызывать полицию, но наша умница показала визитку сотрудника Бюро и привезла чудака к нам. Мы его пока не допрашивали, тебя ждали. Не знаю, правда, потребуются ли здесь услуги программиста, но чем чёрт не шутит. Да и шеф настаивал.       — Ладно, веди, раз уж настаивал, — сказал я, окончательно принимая то, что «вечера поэзии» у нас сегодня не будет, и повернулся к лучшему другу. — Будем надеяться, завтрашняя наша встреча будет более длительной.       — Я иду с вами, — твёрдо заявил Лонли-Локли, и я сразу заткнулся. Что ж, с нами так с нами. Лично я всеми лапами за. Просто одному сталкиваться с неизведанным (даже если это всего лишь первое дело на новой работе) как-то страшновато, а Шурфово спокойствие, порой граничащее с пофигизмом, заразительно. В этом я давно убедился.