Загнанный зверь

      Жил-был принц, которого боготворили. Хотя в Академии всегда хватало детей благородного происхождения, среди них редко можно было встретить члена королевской семьи. Особенно такого прекрасного принца. Поначалу принцу нравилось оказываемое ему внимание, даже если от восторженного тона поклонниц порой дыбом вставали волосы. Наконец-то его заслуги признавали! Однако когда он хвастался своей популярностью старшему брату, наследный принц лишь грустно и устало улыбался. «Глупый младший брат, искать одобрения других, чтобы поднять свою самооценку — тщетная цель», — сказал он. Несмотря на благоговейный трепет перед братом-героем войны, маленькому принцу пришлось не по душе, что к нему отнеслись так беспечно. Цепляясь за надежду, что родители окажутся более восприимчивыми, чем его завистливый дурень-брат, маленький принц отправился на их поиски. К его удовольствию, они уже обсуждали его, и он остановился за дверью, чтобы тайком насладиться их похвалой. «Саске хорошо учится», — сказала королева. «Его статус поможет нам заключить выгодный брачный контракт», — ответил король. Королева кивнула. В выражении её лица не было и намёка на несогласие. Принц не стал слушать дальше. И вот, ему пришлось признать реальность своего положения.

____________________

Саске потребовалось несколько дней, чтобы заметить другого. После первоначального всплеска ясности Саске то погружался в волны небытия, то выныривал из них. Лекарства, которые ему давали, оказались поразительно эффективны, и к нему постепенно возвращался привычный напряжённый зуд на задворках сознания. Но поскольку наркотики вызывали сонливость и искажённое восприятие действительности, у Саске ушло немало времени, чтобы осознать, что помимо выхаживающей его женщины рядом есть ещё кто-то, кого он начал про себя называть тайным смотрителем. Как бы Саске не хотелось это признавать, присутствие другого он обнаружил совершенно случайно.   Он проснулся с тихим вздохом, который для любого стороннего наблюдателя показался бы совершенно обычным. Мышцы дрожали, а кожу покалывало, будто Саске готовился вырваться из старой оболочки. Он редко вспоминал пережитые кошмары, но их последствия до сих пор его преследовали. Именно тогда Саске заметил присутствие незнакомца. Тот молчал, просто наблюдая за ним с противоположной стороны палатки. — Хин... Саске безжалостно обрубил остаток фразы. Сонная дымка рассеялась настолько, что стало очевидно, что это не она. Хотя чакра другого ощущалась такой же умиротворяющей, имела схожие лавандовые узоры и мягкие тона, аура у него была куда более организованной, даже стальной, что заставило Саске насторожиться. Даже по первому впечатлению становилось ясно, что перед ним воин суровый, а не отчаянный. Саске и любил, и ненавидел пацифизм Хинаты. — Ты не она, — прохрипел Саске, не зная, имеет ли в виду женщину-лекаря или её. Молчаливый визитёр пошевелился, но не ответил. Саске открыл рот, чтобы потребовать ответа, но пересохший воздух пустыни превратил глотку в наждачную бумагу. И это глупое действие не стоило таких усилий. Он уже имел дело с немой, и будет помнить об этом до конца жизни. — Воды, — потребовал он в итоге. Этот некто приблизился, раздался плеск жидкости, а затем к его потрескавшимся губам прижали твёрдое горлышко бурдюка с водой. Саске с трудом приподнял корпус и опёрся на локти. — Спасибо, — напившись, выдохнул он. Другой отступил, и Саске снова лёг. Несмотря на то, что в боку болезненно пульсировало, он повернулся спиной к незваному гостю. Саске не нравилась мысль, что незнакомец стал свидетелем его пробуждения от кошмара и мук слабости. К счастью, другой понял его неуловимое послание. Послышался шелест ткани, шаги, а затем полог палатки поднялся и опустился. И Саске снова остался один.

***

— Тебе нужно перестать его навещать. Хината подавила секундное желание вздрогнуть и подняла глаза на вошедшую в её палатку Куренай. Женщина доброжелательно улыбнулась, но её глаза остались непримиримы. Хината отвела взгляд первой. — Он не знает. И не узнает, — оправдалась Хината. Но она не могла предстать перед сенсеем с аргументом, в который сама едва верила, поэтому занялась приведением в порядок своего и без того опрятного жилища.   — Узнает. — Куренай на мгновение застыла в своей позе, а когда Хината так и не оглянулась на неё, вздохнула и присела на деревянный табурет возле стола ученицы. — А даже если и не узнает, тебе всё равно будет больно. Либо покончи со своими визитами, либо поговори с ним. — Вокруг много похожих аур и голосов, а Са... Соске не очень хорошо прислушивается, — прошептала Хината. — Может пройти какое-то время. Куренай тактично проигнорировала запинку в произнесённом Хинатой имени. — Он никуда не денется в ближайшее время, — возразила она. — Если только правда не настолько опасна, что… Хината закусила губу — Куренай не отступит, пока не докопается до истины. — Причина та же, по которой ты так и не вернулась в Лунное королевство после того, как восстановила свои воспоминания, — выдавила Хината, коря себя за то, что пришлось затронуть столь щекотливую тему. Куренай помолчала, а затем кивнула. — Я сожалею, что тебе пришлось пройти через это в одиночку, — прошептала она.  Чувствуя себя виноватой, Хината повернулась и опустилась на колени, чтобы сжать руку сенсея. — Я, как никто другой, могу понять, что значит полюбить мужчину не из того королевства, — проговорила она, заглядывая в глаза наставнице.  Куренай слабо улыбнулась, но в её глазах разлилась боль. — Он был хорошим человеком, хотя и преданным Солнечному королевству. Мой сын не может носить фамилию отца, но я всегда буду чтить его. — Куренай моргнула, умело спрятав своё горе за озорной улыбкой. — Даже если другие мальчики будут бесконечно дразнить Ошо из-за того, что его назвали в честь «короля» игры. — Она вздохнула. — Во всяком случае, это всё же лучше, чем быть названным в честь милого маленького хищника из семейства куньих. О чём думала королева Микото, когда давала имя старшему сыну? — Куренай неверяще покачала головой.  Хината сдержала смешок, отчасти надеясь, что Итачи каким-то образом подслушивает этот конкретный разговор. Хотя успех её действий против Юэ не указывал на то, что он использовал собранную им информацию, Хинату никогда не покидало ощущение, что Солнечный король наблюдает за ней. И за Саске. Куренай заметила внезапную перемену эмоций на лице Хинаты и нежно коснулась её подбородка, чтобы приподнять лицо. — Я надеюсь, что однажды, когда ты будешь вспоминать его больше с радостью, чем с болью, то скажешь мне имя человека, который сделал тебя такой сильной, — мягко попросила Куренай. — Когда ты пришла в наш лагерь вместе с Акамару, я не сразу тебя узнала, потому что твои глаза так ярко горели желанием бороться. Раньше ты бы склонила голову и терпела. Хината вспомнила лицо Саске, надменно насмехающегося над всяким, кто осмеливался напасть на него. С трудом, через щипающие глаза слёзы Хината улыбнулась наставнице.

***

Акамару знал, куда идти. Через несколько дней они выбрались из леса, и перед ними открылась простирающаяся далеко вперёд пустыня между Луной и Солнцем — холодная картина: неровное, покрытое песком плато, столкнувшееся с непреклонным небом.  — Где мы, Акамару? — шепнула нинкену Хината. Акамару успокаивающе заурчал, уверяя, что это правильный путь. Он двинулся по одному ему ведомой тропе, обнюхивая вырастающие у него на пути деревья. Он следовал какой-то схеме, состоящей из двух кругов, снова и снова возвращаясь к одному и тому же месту. На четвёртом круге Хината уловила мелькнувшую на границе её чувств тень. Когда Акамару замкнул круг, их гостья спрыгнула с ветвей ближайшего дерева, оказавшись загорелой блондинкой со стальными глазами, похожими на небо над их головами. Хотя на ней была практичная одежда человека, привыкшего к жизни в пустыне, светлые волосы она собрала в четыре тугих хвоста — откровенно глупая прическа для любого другого человека. — Кто это? — обратилась блондинка к Акамару, который заскулил, но не двинулся с места. До этого Хината сбросила капюшон, так что её происхождение было очевидным. Взяв инициативу в свои руки, она соскочила со спины нинкена и приблизилась к блондинке. Та не смотрела на неё, оставаясь в расслабленной позе, но Хината не обманывалась на этот счёт — она понимала, что незнакомке понадобится доля секунды на то, чтобы развернуть огромный веер, привязанный к её спине.   — У меня отняли имя, но когда-то я была известна как Хьюга Хината.  Девушка оглядела Хинату, и в глазах её мелькнуло узнавание. — Безымянная Хината. Цареубийца. Мы знаем о тебе. — Просто Хината. — Что тебе нужно здесь, цареубийца? — Блондинка ухмыльнулась, ожидая, что Хината снова её поправит. — С кем я говорю? — Темари. Темари Песчаная. — Голубые глаза прищурились, цепко отслеживая малейшую реакцию. Хината сохраняла спокойное и нечитаемое выражение лица. Она верно предположила. Острые черты лица и проницательные голубые глаза указывали на уроженку Небесного королевства, а правильное произношение означало, что Темари была достаточно взрослой, чтобы помнить войну Аматэрасу. Но Хината была не в настроении для вежливых расшаркиваний. — Я здесь, чтобы свергнуть Хьюга, Темари Песчаная. Девушка заметно смутилась, но скрыла это за выражением надменного скептицизма. — Не Лунное королевство? — Хотелось бы верить, что жители Лунного королевства ни в чём не виноваты. Темари фыркнула. — Тебе придётся сразиться с Лунатиками, прежде чем добраться до Хьюг. — Нет, если «Лунатики» не захотят воевать. — Так ты хочешь бескровной войны? — усмехнулась Темари. Хината кивнула. Поняв, что она не шутит, Темари пристально посмотрела на неё, будто наконец разглядев Хинату сквозь облако домыслов и слухов, связанных с её именем. Блондинка молча пришла к какому-то решению и поправила ремень, удерживающий веер. — Следуй за мной, цареубийца. Темари повела её обратно в лес, шагая по скрытой тропе, спускающейся к старому руслу реки, давно иссушённой пустыней. Сползающий с берегов гравий затруднял движение Акамару, но Темари на удивление терпеливо ждала его. — Это боковой вход — его легче найти, но и легче защитить. — Хината кивнула, принимая негласное предупреждение. Ей пока не доверяли. Их проводник больше ничего не сказала, пока они не достигли огромного валуна, преградившего им путь. Темари шагнула вперёд, сложила несколько печатей и коснулась рукой гладкого камня. Затем она просунула руку внутрь иллюзии валуна и потянула за что-то, открывая невидимые обычному глазу потайные ворота. Темари прикусила большой палец, дождалась, пока выступит единственная капля крови, и сложила печати для призыва. Маленькая ласка шлёпнулась на землю прямо из белого облака. — Передай в Сейдо, что у нас гость, — проинструктировала призыв Темари. Зверёк утвердительно пискнул и, отсалютовав, испарился. Затем блондинка отступила назад и жестом пригласила Хинату пройти через ворота. — Входи, цареубийца. Но учти, у нас тут не король, а только Совет. — Это предупреждение было обёрнуто в оскорбление: тебе придётся убить многих, не одного. Хината медленно вздохнула и забралась на спину Акамару. — Спасибо, Темари Песчаная. — Не благодари меня пока, цареубийца. Акамару проскочил в ворота прежде, чем Хината успел подавить дрожь. Русло высохшей реки протянулось далеко вперёд, предлагая следовать по одному пути. Тропа была расчищена от расползающихся камней, и Акамару устремился вперёд с непринужденной лёгкостью. В движении пустыня вокруг тянулась одним красным пятном, пока Хината не почувствовала, будто падает, мчась навстречу неизбежному. Акамару замедлил шаг, достигнув двух охранников, одетых в свободную, практичную одежду пустынных пилигримов. Они молча кивнули, уже проинформированные о прибытии Хинаты, и пропустили её, и узкие стены русла реки расступились, влившись в море треугольных палаток, похожих на паруса кораблей. Занимавшиеся своими делами жители останавливались и молча провожали её взглядом. Потом толпа расступилась, и вперёд вышли трое. Все они были в светлых головных уборах с вуалями, защищающими от палящего солнца, но так же не позволяющими Хинате видеть их лица. Центральная фигура выступила вперёд и заговорила голосом пожилого и мудрого человека. — Что привело тебя сюда, путница? — Сначала я спрошу: какова ваша цель? Мужчина покачал головой. — Я смогу ответить только тогда, когда мы узнаем о тебе. Для начала назовись. Даже здесь, в самом пустынном, беззаконном месте, политика и страх держали всех железной хваткой. Хината чувствовала настороженные взгляды вокруг. — Я устала от этих игр, — заявила она. — Когда-то я была известна как Хьюга Хината, наследная принцесса Лунного королевства. Цареубийца. Предательница. Хьюга. — Хотя трое лидеров остались невозмутимы, она заметила пробежавшую по толпе дрожь узнавания. Значит, она обратилась к нужным людям. — Эти титулы больше не являются моим бременем, и это всё, что вы должны обо мне знать. — Хината потянула Акамару за шерсть, и тот с громовым рычанием поднялся на задние лапы. От этого движения волосы у неё за спиной разметались, словно тёмное знамя, а рычание Акамару эхом разнеслось вокруг, как хор войска. — Какой прок в имени? — спросила она. — Какой прок в нём, если я ничего не могу? Я хочу превратить это пустое слово в силу против Хьюга, но мне нужны товарищи. Если наши цели совпадают, позвольте мне присоединиться к вам! Её слова легли на всех тяжёлым одеялом, и наступила пауза, в которую тройка лидеров склонила друг к другу головы в приглушённом разговоре. Одна из фигур долго смотрела на Хинату, прежде чем кивнуть. Затем старейшина снова повернулся к Хинате. — По слову госпожи Темари мы разрешили тебе войти в это убежище. И по твоему слову мы приветствуем тебя как товарища. Хината спешилась и низко поклонилась. — Благодарю. Мужчина указал на человека рядом с ним. — Куренай проводит тебя в твоё жилище. За вечерней трапезой мы познакомимся должным образом. Хината не особо задумалась над знакомым именем, поскольку оно было распространено в Лунном королевстве. Женщина направилась к одной из крайних палаток, проводя Хинату мимо любопытных глаз жителей лагеря. Акамару увёл кто-то другой. Женщина вошла, и Хината последовала за ней. Странно, что она до сих пор не заговорила. В тёмном помещении женщина сняла тюрбан и развернулась. Длинные тёмные волны разлились, обрамляя бледное лицо и багровые глаза, которые Хината никогда не надеялась больше увидеть. — Ты выросла, Хината. — С-сенсей? Куренай печально улыбнулась, и в её глазах заблестели слезы. — Знаю, мне нужно многое объяснить, но я скучала по тебе.

***

Тычок. — Привет, Соске. Тычок. — Приве-е-ет, Сосо. Тычок. — Со-о-о-со-о-о. Саске мотнул головой в сторону мелкого пакостника, жалея, что глаза повреждены, иначе он бы обрушил Мангекё на своего мучителя.   Ну, или хотя бы простое гендзюцу. — Что? — зарычал он со всей яростью, которую испытывал в этот момент. Ошо это не впечатлило. В конце концов, прикованный к постели и слепой мужчина с уровнем чакры новорождённого не такой уж страшный. — Ты слишком много спишь, — сообщил ему паршивец. Саске поморщился. Он притворялся, что спит, пытаясь снова засечь другого. Но либо таинственный незнакомец был невероятно хорош в умении скрывать своё присутствие (что маловероятно), либо он/она просто не приходил сюда в последние несколько дней. Отсутствие успеха и настоящего, непритворного сна привели бывшего принца в сумрачное настроение. Предполагаемый бастард Наруто (или его брат по духу) это настроение только ухудшил. — Я ранен, — сквозь зубы процедил Саске. — Раненные обычно так себя и ведут. Они восстанавливаются. — Успеха не возымело, судя по тому, что «Самый надоедливый сопляк на свете» упорно продолжал его тормошить. — Восстанавливаются? Что это? — Выздоравливают, лечатся, отдыхают, — отрывисто перечислил Саске. — Позволь мне делать это в спокойной обстановке. Повисло минутное молчание. — Но ты и так отдыхаешь, — последовала сухая оценка. — Тебе очень-очень трудно говорить? Из уст любого другого ребёнка вопрос звучал бы совершенно невинно. И всё же у Саске возникло отчётливое ощущение, что его интеллект подвергли сомнению. Саске заскрежетал зубами, гадая, в какой круг ада его угораздило угодить. Может, это одно из гендзюцу Итачи, наказывающего его за предательство? Мысль о брате внезапно вытянула из него всю энергию. Саске осознал, что глаза под повязками открыты, и намеренно закрыл их с тяжёлым вздохом. Темнота так дезориентировала. — Что ты тут делаешь? — спросил он, когда кровь перестала стучать о барабанные перепонки. — Разве в прошлый раз тебе не всыпали за это? — Послышался шорох. — Мелочь, я не вижу, как ты киваешь. — А. Да. Да. Мама меня отругала. — Тогда зачем ты опять здесь? — Помочь. — Не очень-то хорошо у тебя это получается, — съязвил Саске.  Ошо пренебрежительно фыркнул. — Откуда ты знаешь? Если ты начнёшь умирать, некому кроме меня позвать на помощь. — Смерть — лучшая альтернатива этой пытке, — пробормотал Саске. Бывший принц забыл, насколько раздражающими могут быть дети, особенно когда им наплевать, кто он такой. Ошо рассмеялся. — Ты мне нравишься, Сосо. Ты злой. — Не называй меня так. Я Соске. И вижу, ты владеешь искусством двусмысленных комплиментов, — ответил Саске. Трудно было удерживать кислую мину, когда ребёнок смеялся так искренне. Даже если этот ребёнок называл его таким глупым прозвищем. — Что такое двусмысленный комплимент? — Комплимент, скрывающий в себе оскорбление, — произнёс другой голос. Саске напрягся. Он даже не почувствовал новую чакру рядом! Он оказался травмирован сильнее, чем думал изначально. Стоило скорее исцелиться, а затем убраться отсюда. — Джо! — радостно поприветствовал Ошо. — Это Сосо. Он злой и делает двусмысленные комплименты. — Новую изученную фразу он выговорил по слогам. — И впрямь восхитительный человек, — сказал Джо с лёгким смешком. Судя по звуку его голоса, он был немного старше, но гораздо более сдержанным. Что случилось со всеми этими детьми здесь, говорящими как взрослые? Хотя Сейдо, предположительно, был пристанищем пустынных кочевников, грубые крестьянские интонации Джо и Ошо можно было услышать только в том случае, если сильно прислушиваться. Пока Ошо только и делал, что сворачивал Саске кровь, Джо казался возможным источником полезной информации. — Я такой, — сказал Саске. — Но только с теми, кто не досаждает больным и измученным. — Наклон его подбородка развеял любые сомнения относительно того, кем был этот «досаждающий сопляк».  Джо рассмеялся. — Что такое досаждать? — подозрительно осведомился Ошо. — Это плохое слово, да? Мама говорит, что плохие слова ведут к плохим мыслям. Плохие мысли ведут к плохим поступкам. Плохие поступки превращают тебя в плохого человека. Джо согласно хмыкнул. — Я не думаю, что это применимо к данному слову, но в целом мысль верная. Фактическая цитата… Саске поборол желание закатить глаза. Это было его наказанием — сначала мелкая копия Наруто, а теперь вторая Сакура. Пожалуй, ему всё же следовало позволить Орочимару убить себя.   — Если вам так нравится учиться, почему вы здесь торчите? — возопил Саске. — Я просто скучный спящий больной. Наступила заговорщицкая пауза, и Саске практически кожей ощутил их нервные переглядывания. — Итак, Сосо, что с тобой случилось? — небрежно бросил Джо. Саске закатил глаза, хотя никто не мог видеть этого из-за повязок. Попытка сменить тему была откровенно неуклюжей, но Джо, вероятно, думал, что Саске не заметит, что из него пытаются вытянуть информацию. К несчастью для него, Саске почти с колыбели практиковался в увиливании от коварных вопросов политических пираний самым раздражающим способом. — А ты как думаешь? — невинно поинтересовался он. — Похоже, что я споткнулся или что-то подобное? — Нет?.. — ответил Джо. Саске подавил странное желание хихикнуть. — Хотя это было бы не так неловко, как проиграть в бою… — мудро заключил Джо. — К счастью, этого не произошло, верно, Сосо? Саске дёрнул бровью. Было что-то жутко неприятное в том, чтобы оказаться в дураках перед ребёнком. И от этого чёртового прозвища надо было скорее избавляться. — Я не понимаю, — пробормотал Ошо. — Разве Сосо не подрался? Потому что он всегда злой. — Кто знает? Может, он лжёт. — Только непослушные люди лгут. Скажем маме? Она заставит его писать строки? — Ошо, похоже, неимоверно взволновала такая перспектива. — Это делает только такая мелюзга, как ты, — огрызнулся Саске. — Мне нужно отдохнуть, так что убирайтесь оба! — Оставим его в покое. Я расскажу тебе ещё о нескольких комбинациях в сёги! — воодушевился Джо. — Сёги, сёги, сёги, сё-ги! — захныкал Ошо. — Почему мы не можем вместо этого сразиться на мечах? Сосо намного круче тебя. Бьюсь об заклад, он не играет в сёги, как старик! Саске не смог устоять. — Сёги — моя любимая игра, — заявил он. — Отвратительно, — немедленно решил Ошо, когда Джо взволнованно вызвал Саске на поединок. — Если вы не заметили, сейчас мне будет сложно играть. — Ты хочешь сказать... ты не всегда был слепым? — удивлённо воскликнул Ошо. — Что с тобой случилось? — Я задавал слишком много вопросов. Осторожнее, мелочь, ты можешь закончить так же. — Ты злой, поэтому я тебе не верю. Вопреки всему, Саске начал подозревать, что ему нравится подшучивать над детьми. Он подавил ухмылку и открыл рот, чтобы снова подразнить Ошо, когда почувствовал это. Гаара. С распознаванием этой чудовищной чакры у него не возникло никаких проблем. Саске заставил своё изломанное тело подняться с матраса и присел на корточки, приготовившись. Держаться в вертикальном положении он мог только с помощью трости. Запас чакры у Саске был небольшим, но стабильным. Он перебрал в уме все доступные ему приёмы — список оказался жалким. Придётся прибегнуть к хитрости. И надеяться на чудо. Он жестом велел Джо и Ошо встать ему за спину. — Держитесь подальше от него. Гаара Песчаный очень опасен. Ни один ребёнок не пошевелился. — Сосо, ты глупый. Это же Га... Саске схватил Ошо за руку и потянул на себя. Он начал беспорядочно рвать повязки, хотя и понимал, что после битвы с Орочимару надежды нет. — Лучше бы тебе отпустить ребёнка, Соске. Гаара уже знал имя, которым Саске представился женщине, а это означало, что песчаник следил за ним. Саске разжал руку, выпустив Ошо. Послышался топот мелких ног в сторону монстра. Намерение Гаары убить было направлено исключительно на него. По какой-то причине Саске почувствовал в связи с этим облегчение. Спину ему окатило холодом. Здесь, в Сейдо, Гаару считали союзником. Саске сорвал последние слои марли с головы, отбросил их от себя и с усилием поднял веки. Но перед глазами расплескалась непроглядная тьма. Он потерял зрение. — Где я, чёрт подери? — выплюнул он, решив не впадать в отчаяние. И мог бы поклясться, что Песчаник снисходительно приподнял отсутствующую бровь.   — Следи за языком, — предупредил Гаара. Его голос слегка изменился. — Вы двое, уходите. — Но... — Сейчас же, — резко прервал протест мальчишки Гаара. Ошо повиновался, и Джо последовал за ним. Полог палатки захлопнулся. Теперь здесь находились только Саске и Гаара. — Я не причиню тебе вреда. У меня приказ, ​​— сообщил Гаара, хотя по его тону было кристально ясно, что он подчиняется ему весьма неохотно.  Саске на йоту ослабил хватку, с которой сжимал трость. — Что такое Сейдо? — отрывисто спросил он. — Ты уверен, что хочешь знать? Первым побуждением Саске было оскорбить интеллект Гаары за столь очевидный вопрос, но он вовремя прикусил язык. — Лучше узнать сразу, чем потом удивляться, — ответил он. — На кого сейчас работаешь? Акацуки? Солнечное королевство? Лунное? Гаара ответил не сразу. — Ты изменился, Соске. Раньше ты уже оскорбил бы меня несколькими способами, заставив невзлюбить тебя ещё больше. — Псевдоним Саске в его устах прозвучал как насмешка, хотя остальные слова больше походили на комплимент. Удушающее желание убить развеялось, уступив место твёрдой, уравновешенной  ауре способного бойца. — Ну, так как? — подсказал Саске, внутренне гневаясь на свою слабость, из-за которой Гаара не считал его достойным противником. — Ничего из вышеперечисленного, — ответил Гаара. — Теперь я сам определяю свои ценности. — И какие же это ценности? Те, которые побуждают тебя убить меня? Или продать тому, кто больше заплатит? — Ты довольно эгоцентричен. Даже для принца. — Если только ты не жил, зарывшись в песок, последние пять лет, то прекрасно знаешь, что я не принц. Гаара издал звук, похожий на смешок. — Я спрошу ещё раз: почему это обязательно должно быть связано с тобой? — Потому что моя жизнь, как ни крути, обладает большой ценностью, — прямо ответил Саске. Он не забыл годы, которые провёл в ловушке собственного наследия, доказывая, что его определяет не кровь, текущая в жилах. Не будь этого чёртового наследия, он мог бы спасти её. — Замечательно, но неверно. То, что ты оказался здесь, всего лишь неудачное совпадение. К счастью для тебя, другие более великодушны, чем я. Если бы это зависело от меня... — Убей меня уже, — рявкнул Саске, — если это удовлетворит твоё эго. Не нужно злорадствовать. Зашуршал песок, и Саске напрягся. Его чувства были затуманены настолько, что едва ли он мог предсказать действия противника. — Прекрати. — Саске почувствовал ауру другого. Или Другой. Саске почему-то решил, что это женщина. Она вошла, резко хлопнув пологом. Неодобрение сквозило в каждом её движении. — Хи... Я... — Гаара фактически потерял дар речи. Что же это была за персона, которая могла запугать даже Гаару Песчаного? — Гаара, — отрезала она. — Хватит. Ошо рассказал мне, что здесь произошло. — Трудно было сказать, как на самом деле звучал её голос, когда она говорила таким низким, шипящим тоном, но он всё равно казался слишком мягким для повелительной манеры, с которой она обращалась к Гааре. На какой-то напряженный момент Саске показалось, что Гаара собирается её убить. Но он вдруг словно обессилел и молча вышел.   — Извини, я пришлю кого-нибудь перевязать тебя снова, — шепнула напоследок она и тоже удалилась. Почти невозможно было уловить звук её истинного голоса в шёпоте, но у Саске внутри что-то дрогнуло от того, насколько знакомым показался ему её тон. Хината... тон этой девушки был так похож на... Саске ощутил усталость и оцепенение, своего рода апатию, проникшую глубоко в душу. Спотыкаясь, он вернулся к койке и лёг. Сон сегодня был к нему милосерден, почти сразу же забрав в своё царство.

***

Хината проследовала за Гаарой в его палатку, заговорив только тогда, когда уверилась, что они одни. — Зачем ты это сделал, Гаара? Он повернулся к ней с каменным выражением лица. — Я не люблю секреты. Секреты вводят в заблуждение и ведут только ко лжи. Лучше быть откровенным в отношении сложных эмоций, таких как любовь и ненависть, — ответил он. Хината прекрасно понимала, что он думает о своём дяде, который всё его детство притворялся, что любит племянника, только чтобы проявить свою ненависть после неудавшегося покушения на жизнь Гаары. Боль в нефритовых глазах растворилась так же быстро, как и возникла, и Гаара смерил Хинату пронзительным взглядом. — Я знаю, что тебе решать, стоит ли раскрыть правду. Но ты должна сказать ему, пока он не догадался сам. При одной только мысли об этом Хината напряглась. — Я не могу. — Ты знаешь, что произойдёт в противном случае, — заключил Гаара. — Мы все слишком много работали, чтобы позволить одному человеку всё испортить. А лекарства здесь слишком ценны, чтобы тратить их впустую, пока наши люди нуждаются в помощи. Хината закусила губу, но не отвела взгляда. Гаара смотрел прямо. — У него уже вырабатывается иммунитет к туманящим сознание травам, я прав? Скоро он сможет чувствовать всё. Она медленно кивнула. Суровое выражение лица Гаары немного смягчилось. — Скоро, Хината, — настаивал он. — Мы можем предоставить ему не так уж много лекарств. После того, как он обретёт полную ясность сознания, я буду вынужден действовать вместо тебя, а я далеко не так добр. — Он помолчал немного, а после оставил Хинату одну посреди его палатки. Задрожав, она обхватила себя руками. Даже пять лет спустя одного присутствия Саске было достаточно, чтобы уничтожить её.

***

— После неудачной атаки две недели назад трое наших людей находятся в плену в подземельях Лунного дворца. Они… Посланник замолчал, сморгнув слёзы, что напомнило Хинате, что перед ней совсем ребёнок. Он едва успел вступить в подростковый возраст, учился кузнечному делу, но его отец был несправедливо казнён Хьюгами за какой-то незначительный проступок. Среди тех трёх обречённых был его брат. — Не торопись, — попросила Хината, опустив глаза, чтобы скрыть тот факт, что по крови она тоже Хьюга. — Они будут казнены через день. Публичное повешение в полдень. — Спасибо. Посланник ушёл, оставив нескольких участников восстания в тусклом свете палатки. Хината повернулась к остальным. — Если я уеду в течение часа на твоей самой быстрой лошади через горный перевал, то к рассвету буду в городе. У меня есть время до заката, чтобы вытащить их. — Ни в коем случае! — вмешалась Куренай и, прежде чем продолжить, закусила губу от отвращения к себе. — Мы не можем рисковать тобой. Даже если это будет стоить жизни другим. Хината оглядела остальных членов Совета — круг настороженных лиц резко контрастировал с беспокойством её наставницы. Что Хьюга делает в лагере повстанцев? По какому праву она ворвалась в их убежище всего несколько месяцев назад, и вот уже сидит среди лидеров? Избалованной, хотя и изгнанной принцессе, стремящейся отомстить за свою уязвлённую гордость, не место на передовой. Она нужна им как номинальный руководитель и только. — Я могу, — ответила она. — Я единственная, кто знает планировку подземелий. — Подразумеваемое заявление «Я заслужу своё место» не нужно было произносить вслух. Она должна была проявить себя. Попасть в сам Юэ было легко. Лунные солдаты часто проезжали туда и обратно через главные ворота. Всё, что ей требовалось, — использовать особый стиль езды человека, обученного в Лунном королевстве. Совсем другое дело — зловещие стены защищённого не в пример лучше Лунного дворца. В это время ночи все ворота и двери были заперты или охранялись, и Хината не сомневалась, что после её предыдущего вторжения все входы и выходы находились под усиленным наблюдением. Но это было проблемой только в том случае, если у неё возникнут сомнения в причинении вреда любому, с кем придётся столкнуться. Хината уже давно не была доброй. Поездка по спящему городу была совершенно новым опытом, и на этот раз Хинату не охватили тёплые воспоминания о родном городе. Не тогда, когда ветер выл в складках ткани её бурнуса. Он будто бы кричал на неё, озвучивая каждую ошибку. В последний раз, когда Хината была здесь, она стала причиной смерти собственной сестры. Но именно поэтому она вернулась. Но теперь она была не настолько глупа, чтобы проявлять милосердие. Хината спешилась и, хлопнув лошадь по крупу, отправила её прочь. На скакуне не было опознавательных знаков, снаряжение было изготовлено в Лунном королевстве, а лошадь без седока редкостью не являлась. Позже она выкрадет новых коней для себя и пленников. Хината колебалась лишь мгновение, а затем закрепила ткань, покрывающую её лицо и голову, и шагнула вперёд, чтобы столкнуться с первым препятствием. Она уставилась на стену, ограждавшую периметр дворца. Холодная луна низко висела в небе, отбрасывая глубокую тень на деревянную конструкцию, за которой Хината могла спрятаться. А просторные одежды пятнисто-серого цвета должны были помочь ей слиться с местностью. Хината видела наконечники копий медленно расхаживающего по стене патруля. И снова в своём высокомерии обладатели Бьякугана даже не удосужились посмотреть вниз, когда Хината начала умело взбираться по стене. Через несколько минут её вытянутая рука коснулась выступа самого верхнего ограждения. Хината оперлась о край, чутко прислушавшись к тихим шагам стражи. Их было трое, и они следовали простой, но эффективной схеме защиты, которую Хината изучила много лет назад. Любой другой лазутчик сейчас впал бы в глубокое замешательство.   Хината напряглась, так сильно сжав пальцами поручни, что мышцы начало жечь. Даже если она рассчитала время идеально, у неё было всего несколько секунд. Даже если так... Хината метнулась вперёд. Она перемахнула через высокие перила, и, воспользовавшись инерцией, впечатала тяжёлый ботинок в лицо одному из стражников. Следующий едва успел среагировать, прежде чем древко нагинаты вонзилось ему в живот, и от силы удара согнулся пополам. Размытый взмах клинка и плоская поверхность поблёскивающего лезвия завершили его падение. Последний стражник успел только сдавленно вскрикнуть, прежде чем тупой конец вращающейся нагинаты угодил ему прямо в висок. Она изящно приземлилась, согнув колени, чтобы смягчить звук, и только несколько мгновений спустя опустился её плащ. У её ног лежали три распростёртых тела. Хината не остановилась и, не разгибаясь, немедленно устремилась к лестнице, ведущей во двор. Эта конкретная схема патрулирования была наихудшей из возможных при её обстоятельствах — в лучшем случае у Хинаты было двадцать минут, прежде чем вторженца заметят. Этого времени недостаточно на то, чтобы отыскать людей Сейдо. Хината только примерно знала, в каком крыле подземелий может найти их. Хината не встретила сопротивления, пока не достигла южного крыла, где Хьюга держали пленников, обречённых на повешение. У самих стражников не было и шанса противостоять тени, но даже идеальный камуфляж был бесполезен, когда не знаешь, где найти пленников. Крыло состояло из двух секций, а время у Хинаты было только на одну. Если только она не использует Бьякуган. Она не пользовалась им со дня смерти Ханаби. Было больно использовать оружие, связанное со смертью сестры. Собравшись с силами, Хината активировала ненавистный предел родословной. Зрение тут же расплылось, как будто она метнулась во всех направлениях со скоростью молнии. Трое мужчин в пустынном снаряжении, чья кожа была обветрена суровыми ветрами пустыни и обожжена злым солнцем, ещё не слишком истощённые, поскольку их продержали в заточении всего пару недель — вот! Все трое находились в одной камере. Хината быстро прекратила подачу дрожащей чакры к глазам и уцепилась за стену, чтобы удержаться на ногах, пока тело привыкало к возвращению обычного зрения. После чего она снова устремилась вперёд, прекрасно осознавая, что времени у неё мало. Этот конкретный участок крыла патрулировался тремя стражниками, которых оказалось легко вырубить рукоятью танто. Пленные зашевелились, услышав звук падения бессознательных тел. Один из них прокрался ближе к решётчатой двери, сжимая в руке острый кусок стекла, завёрнутый в ткань. Он предостерегающе выставил перед собой импровизированный клинок. — Воды не найдётся? — задал он кодовый вопрос.  — У меня есть не только вода, чтобы утолить твою жажду, у меня есть слова, чтобы уничтожить твои сомнения, и сила, чтобы убить наших врагов, — прошептала Хината, хотя настоящим сигналом было осторожное шарканье её ног. Мужчина заметно расслабился и отступил. Хината шагнула вперёд, в тусклый свет, и начала методично взламывать петли тюремной двери клинком танто, игнорируя сигнальное дзюцу. Их в любом случае вскоре обнаружат. Последняя петля с треском поддалась, и дверь упала набок. Троица быстро выскользнула из образовавшейся щели. — Ты знаешь выход? — спросил самый высокий. Даже в тусклом свете факела Хината могла различить те же золотисто-рыжие волосы, что и у мальчика-посыльного — брата. Она кивнула, хотя сомневалась, что они могли увидеть её в тени, куда она отступила, взломав их клетку. — Да. У нас мало времени. Следуй за мной. — Она шагнула в пятно света от факела. Мужчины напряглись. Хината поморщилась. Она забыла закрыть лицо. — Меня зовут Безымянная Хината, — сказала она, мягко напоминая, что не предана Хьюгам. Но судя по мрачному блеску в их глазах, они не забывали, что раз она предала однажды, то может предать снова.   Они уже относились к ней с подозрением и доверяли настолько, насколько можно доверять предательнице. Здесь не было места доброте. А может, доброты не существовало в принципе. Мужчины вздрогнули от отдалённых криков — приближалась охрана. Они повернулись к ней, и Хината холодно улыбнулась им. Бледные глаза придавали её лицу хищное выражение. — Следуйте за мной, если хотите сегодня выжить, — резко сказала она. — Ваша жизнь в ваших руках. — Она развернулась и помчалась по коридору, только полы плаща бесшумно взметнулись за спиной. К её облегчению, следом за ней раздался шорох трёх пар ног. Она умело вела их по утопающим в тенях коридорам, как будто никогда не покидала это место, как будто это место никогда не покидало её. Её явное знание пути и уверенность только способствовали их недоверию. У Хинаты не было возможности по-настоящему доказать свою лояльность или её отсутствие. Но они следовали за ней, потому что у них не было выбора. У выхода из подземелий они не встретили никаких препятствий, но открытое пространство перед внешним периметром делало их уязвимыми. Во дворе уже собирались солдаты, и их поднятое оружие казалось силуэтом очередного забора. Шансы беглецов взобраться на стену незамеченными из крохотных стали совсем ничтожными, не говоря уж о дополнительной задаче — украсть лошадей. Чтобы выбраться, придётся вступить в бой. — Насколько вы готовы к битве? — тихо спросила она.  Один из пленников выругался. Брат мальчишки-посыльного, наконец, ответил безнадёжно: — Нас неделю морили голодом и избивали. Хината пожала плечами. — Вот как? Тогда они удивятся. — Она уже было бросилась вперёд, не обратив никакого внимания на тихие возгласы недоверия из-за спины, и замахнулась нагинатой, когда её взгляд привлекло движение. Хината подняла голову. На мгновение в лунном свете зависла тёмная фигура, чьи взлохмаченные волосы и царственный профиль были ей до боли знакомы. Хината замерла, едва заметив неуклюжие шаги мужчин, пытающихся не натолкнуться на неё. Даже с такого расстояния она знала. Просто знала, что это он. — Саске… — прошептала она скорее одним бессвязным всхлипом, чем словами. Все её оправдания так быстро рухнули перед безрассудной надеждой на то, что, возможно, он всё понял, что в её неправильном мире ещё есть место для правды. Но Саске исчез, словно игра света. — Брешь в северной башне! Ему нельзя позволить увидеть её! Солдаты бросились ловить второго злоумышленника, совершенно уверенные, что был только один. Для беглецов это стало прекраснейшим шансом уйти незамеченными. Хината резко взмахнула рукой. К её удивлению, мужчины немедленно повиновались, как бывалые солдаты. Она оглянулась и увидела в их глазах новообретённую решимость. Осознание поразило — они были готовы следовать за ней только из-за короткого момента проявления человечности, кульминации всех её выборов и жертв. Образ хладнокровной и жестокой наёмницы никогда бы не заслужил такого доверия. А человечность заслужила.

***

Следующее его пробуждение оказалось настолько похоже на предыдущее, что Саске не сразу убедил себя, что появление Гаары было не просто очередным кошмарным сном. Он поднял руку и провёл по свежим повязкам, покрывающим глаза. Кто-то сменил их, пока Саске спал, а он всё ещё был настолько слаб, что даже не заметил этого. Эта мысль привела его в бешенство, и со злости он решил было сорвать с себя бинты. Тряхнув головой, чтобы отбросить подобные мысли, Саске приподнялся на локтях, чтобы выпить воды. Равновесие опасно пошатнулось, и ему пришлось на долгое время ухватиться за край койки. Саске начал подозревать, кто-то опаивал его чем-то, чтобы он оставался слабым и послушным. Грубым движением он сорвал ослепляющую его марлю. Потребовалось несколько раз моргнуть, чтобы убедиться, что его глаза открыты, но видят лишь тьму. Но судя по звукам человеческой деятельности, стоял день. Следовало бы начать паниковать, но Саске чувствовал лишь своего рода смирение. Он знал это ещё до того, как переутомил свои глаза. Со временем и должным лечением, возможно, только возможно, он сможет восстановить зрение в правом глазу, но левый уже совершенно точно мёртв. В последнем туманном усилии Саске подтолкнул вязкую чакру к пальцам и зажёг маленький огонёк. Ему показалось, что он что-то заметил, но с тем же успехом это могло быть плодом его воображения. Запас чакры стремительно иссякал. Вздохнув, Саске упал обратно на койку, уставившись незрячими глазами в потолок. Отсутствие зрения дезориентировало, и он даже почувствовал лёгкое головокружение. До Саске донёсся тихий звук чьего-то приближения. Он нащупал сорванные повязки и ловко намотал их обратно на глаза, после чего натянул одеяло, чтобы сойти за спящего, как раз к тому моменту, когда в палатку вошёл Ошо. — Сосо? — спросил ребёнок нехарактерно робко. — Ты проснулся, Соске? Саске хранил молчание. — Наверное, нет, — прошептал Ошо себе под нос. Тихо вздохнув, он направился к выходу. — Как я могу спать под шум, который ты производишь? Саске мгновенно проклял себя, почувствовав, как мальчишка оживился.  — Ты спал целую неделю, Сосо! Мама волновалась. Должно быть, женщина переборщила с наркотиком для него. Саске усмехнулся над её некомпетентностью и пообещал себе выползти из этой адской дыры, как только сможет. — Тогда скажи ей, чтобы она не пичкала меня отравой так часто, — протянул он в ответ.  Ошо подошёл ближе. — Тогда не болей. — Он тихо шмыгнул носом. — Я болел бы меньше, если бы твоя мать не давала мне так много лекарств, — раздражённо возразил Саске. Почему спорит с ребёнком из-за такой глупости, он сам понять не мог. Ками-сама, он опустился до оскорбления матери мальчишки. Пора завязывать с наркотиками. — Неправда! Она лучшая! — Очевидно, что нет, раз я до сих пор на больничной койке. — Ты был бы мёртв, если бы не она. — Откуда ты знаешь? Может, я ещё жив по другой причине. Твоя мать, возможно, только приблизила меня к смерти плохим лечением. — П-потому что мама принесла тебя, а ты весь был в крови! Она была г-грустной, а г-рустит она только тогда, когда волнуется, что кто-то у-умирает! Саске молчал, понимая, что, похоже, зашёл слишком далеко. Ребёнок так расстроился, что начал заикаться. Хотя это заикание казалось на удивление милым, вряд ли хорошим делом было доводить ребёнка до слёз. — Я верю тебе, — наконец признался он. — Пожалуйста, не плачь. — Я и не плачу! — Послышалось сопение. — Конечно, это что-то попало тебе в глаз, — пробормотал Саске. — Действительно соответствует имени Ошо. Наступила пауза. — Но я не Ошо. — Та женщина звала тебя Ошо, — подозрительно протянул Саске. — Ты глупый. Настоящее имя Джо — Ошо, как Уджо, принцесса. Меня зовут Нори. Кури часто ругает Ошо, потому что он должен приглядывать за мной. Саске едва вникал в обилие вводящих в заблуждение прозвищ. Кто с кем был связан и как? От всей этой неразберихи у него разболелась голова, поэтому Саске выбрал самый простой путь. — Водоросли? — проворчал он. «Продуктовое» имечко делало Нори-который-не-Ошо настоящим внебрачным ребёнком Наруто. — Имей в виду! — последовал возглас. Саске был уверен, что Нори тычет в него пальцем. — Моё имя означает веру. Веру. В себя. В тех, кто меня окружает. То, чего мама желает мне больше всего на свете. — А сколько тебе лет? Наступила тишина. Мальчишка, похоже, решил показать на пальцах.  — Я не вижу тебя, — прорычал Саске. — О. Четыре. Я уже большая девочка. Саске только вздохнул. Ему и впрямь следует перестать строить предположения. Следующее, что он узнал, — что Нори (или как там на самом деле звали эту мелкую занозу) заявила, что она является какой-то давно потерянной принцессой ящериц. На этот абсурд Саске только фыркнул. Послышался тихий зевок и шорох ткани. Затем край койки прогнулся. Саске напрягся. — Что ты делаешь? Мелкой хватило наглости залезть на его койку и протиснуться ему под руку. — Пора вздремнуть, — последовал дерзкий ответ, и Саске почувствовал, как она прижалась к его боку. — Сладких снов. — Девчонка практически мгновенно уснула. Саске почувствовал, как у него задёргалось веко. Где Ошо/Джо/няня? Он не какая-то подушка для детей. А если ей приснится кошмар? А если она начнёт пускать слюни во сне? Или, что ещё хуже, обделает постель? А если случится последнее, то сколько секунд терпеть это, прежде чем будет допустимо вышвырнуть её из палатки? И какого чёрта его волнует, допустимо это или нет?! Несмотря на панику, сон оказался заразителен, и Саске почувствовал, что тоже засыпает. Но впервые это была не глубокая усталость, к которой он привык, а тёплая лень, побуждающая вздремнуть на солнышке. — Только потому, что ты такая надоедливая, — пробормотал Саске. Завтра он скажет им, чтобы прекратили пичкать его наркотиками, потому что он сходит с ума. А сейчас… Саске чувствовал, как его веки закрываются.