Типы родителей «Аладдина»

Мозенрат наводил порядок в комнатушке под лестницей, выбрасывая хлам и старое тряпье. Он намеревался после приказать мамелюкам все здесь вычистить, отремонтировать и покрасить, чтобы переоборудовать это помещение, но старые вещи стоило разобрать самому — вдруг там есть что-нибудь нужное. Могелрат крутился поблизости, страстно желая узнать, откуда и когда что здесь взялось. — Эту рубашку я носил, когда был маленьким мальчиком, чуть старше тебя. — рассказал Мозенрат, поднимая с пола худую холщовую рубашонку, которой было бы стыдно даже мыть полы в каком-нибудь сарае, не говоря уже о том, чтобы надевать ее на кого-то. — Она была мне очень, очень на вырост, поэтому я ее носил несколько лет кряду. — А почему твой папа не шил для тебя рубашки по мере роста? Почему она у тебя была всего одна? — У меня никогда не было папы, Могелрат, только господин. Это было не в его интересах — приказать слугам пошить мне одну огромную рубашку на вырост было гораздо выгоднее, чем постоянно тратить материю на новые. А еще эта ткань была очень дешевой. Любопытный Могелрат потрогал ношеную рубашку и сразу же отдернул руку — ткань оказалась очень грубой и неприятной на ощупь. — Чтобы ты знал, из всего этого огромного дворца моей была лишь эта комнатка под лестницей, где я сейчас навожу порядок. — Бедный папа! — посочувствовал ему Могелрат. — А потом я избавился от Дестана, и весь дворец стал моим. — Расскажешь подробнее? — Это долгая история. — А куда торопиться? Мозенрат глубоко вдохнул и начал повествование.

****

Мои самые ранние годы и самые основные их моменты как-то не осели в недрах моей памяти. Может быть, у меня и были когда-то давно родители, но я уж никак не мог бы, будучи грудным и даже уже малышом, их запомнить, так что начну рассказывать с того возраста, с которого я мог себя помнить, а именно с трехлетнего. Ранее моя родина была самым обычным королевством пустыни, но была одна деталь, выделяющая его среди всех прочих — помимо самого обычного бело-желтого песка там в одном из ущелий находился магический черный песок, с помощью которого под действием колдовства можно было сотворить многое. Например, затянуть врага в бездонную смертоносную воронку из него... Я рос бок о бок со всевозможной магией в стране Черных Песков под крылом у ее шаха Дестана, приходившегося мне отчимом, о чем он мне сам говорил. То ли он был вторым мужем моей покойной мамы после моего родного отца, то ли он просто меня усыновил — сейчас я даже гадать пытаться не буду, ведь какая мне теперь, да и раньше, собственно говоря, разница. Дестан был самым сильным магом во всех Семи Пустынях, а я с младых ногтей усердно учился у него чародейскому искусству и всевозможным наукам. Своих детей у этого колдуна не было, поэтому он готовил меня в свои наследники. Со мной он обращался довольно сурово и держал в ежовых рукавицах, не позволяя каких бы то ни было вольностей. В гораздо более позднее время своей жизни, а именно в разговоре с Аладдином и его дружками я говорил, будто Дестан «мне был как отец родной», но это была самая обыкновенная ложь, лишь бы казаться в чужих глазах более устрашающим. Дестан был жестоким старым колдуном, почти выжившим из ума, и уж тем более не способным заботиться о ком-нибудь, не говоря уже о том, чтобы любить. Своего наставника я уважал за глубокие колдовские знания и умения и в то же время ненавидел всей душой. Живя с ним, я вскоре перенял его высокомерие, надменность и презрение к тем, кто слабее и глупее, однако я никогда не мог смириться с тем, что все это распространялось им и на меня. Он не только никогда не смотрел на меня как на равного себе, что, впрочем, было понятно, но, казалось, даже не допускал той мысли, что я когда-либо сумею хотя бы приблизиться к его уровню, не говоря уже о том, чтобы превзойти его. Когда я жил при нем, я не мог сказать, будто я в чем-то нуждался, но у меня было лишь самое необходимое — питался я крупами, хлебом и овощами, иногда рыбешкой, к счастью, мне всегда позволялось есть сколько хочется, досыта, ведь в то время я очень быстро рос, тянулся вверх. Из одежды я носил просторную полотняную рубаху длиной до колена и шлепанцы — из этого я вырастал не слишком быстро и потому мог таскать несколько лет или пока не изношу. Жил я в небольшой комнатушке под лестницей, заваленной старым тряпьем и всяким хламом, зато у меня хотя бы была своя комната, спал на тонком соломенном матрасике, укрываясь рогожкой, а игрушек у меня вовсе не было. Иными словами, жил я пусть и не в нищенских, но в спартанских условиях. «Чтобы не изнежился!» — всякий раз говорил мне Дестан, когда я принимался сетовать на эти самые условия. Кстати, я стал самостоятельным и повзрослел гораздо раньше своих сверстников — в три года я уже сам ел и даже мылся, а ведь я знаю ребят, которых лет до пяти кормили с ложечки, а мыли так вообще до семи или восьми. Еще в детстве в мою голову начала закрадываться мысль, что мне очень хотелось бы превратить жизнь своего хозяина в кошмар с этой же целью — чтобы он не изнежился. Но со временем мои аппетиты возросли и я начал тайком от Дестана обносить его кладовую, где находились такие вкусности, как мед, сладкие фрукты, сгущенное молоко, восточные сладости и многое другое. Однажды он застукал меня за поеданием грозди винограда и пряника, за что тут же бесчеловечно выдрал мочеными в соли розгами и не давал еды остаток дня. Но это лишь вынудило меня использовать заклинание перемещения для того, чтобы таскать всевозможные лакомства и не попадаться. Кстати, именно поэтому я иногда таскал фрукты и сласти посредством магии даже тогда, когда сам стал править страной Черных Песков и мог питаться любыми деликатесами, какими только захочу. Но я немного забежал вперед. Друзей у меня никогда не было, но однажды все изменилось — играя в ущельях, я обнаружил в одном из них, которое было с черным песком, малька необыкновенного животного, обитающего только в нашей местности — летающего песчаного угря. Эти волшебные животные были довольно сообразительными, легко поддавались дрессировке и обучению и даже могли вести с человеком осмысленный диалог. Одним словом, идеальный товарищ для мальчика, за десять лет не сумевшего найти себе приятелей среди ровесников. — Хозяин! — обратился я к Дестану, возвратившись домой. — Смотрите, кого я нашел! Можно, я его у себя оставлю? Ну пожалуйста! — Уноси немедленно назад, я тебе сказал! — рявкнул он в ответ. — Ну посмотрите только, какой он хорошенький! — не отступал я, подняв своего без пяти минут питомца на вытянутых вверх руках, чтобы мой названый отец его лучше рассмотрел и все-таки разрешил оставить. — Ой, убери сейчас же от меня эту гадость! — Я никогда в своей жизни ничего у Вас не просил! Питомец — неужели я так многого прошу? Он даже Вам гроша ломаного не будет стоить, я его бесплатно нашел! Я сам буду за ним ухаживать, кормить его и убирать за ним, Вам делать ничего не придется! Ну пожалуйста! — Ладно уж, оставляй. — сурово буркнул Дестан. — Авось сдохнет от твоих стараний. Смотри только у меня — если времяпрепровождение с твоим питомцем хоть на йоту отразится на занятиях, я эту рыбину летучую сразу же выкину назад в ущелье, ясно или нет? — Ясно. — кивнул я. — А сейчас иди трескать и спать, гулена! Один из слуг моего хозяина принес мне в комнату ужин — пару ломтиков овсяного хлеба и тарелку цветной капусты с маслом. Пришлось кормить Ксерксиса, как я решил назвать своего питомца, со своей тарелки, тем более, другой еды, для него, мне не дали. Угорь оказался нетребовательным и всеядным, поэтому с аппетитом сжевал хлеб и капусту, разделив ужин со мной, а еще он был довольно прожорливым, поэтому мне вскоре пришлось сбегать на кухню, чтобы мне дали добавки. Вскоре я узнал, что он очень преданный: пока я думал, куда будет лучше положить нового питомца — в корзинку или просто на кучу тряпья, он расположился на моих плечах и прильнул к моей щеке. Вопрос решился, в общем. Он был моим единственным другом в целом мире. С ним я всегда мог поделиться своими радостями и горестями, обидами и надеждами, а еще Ксерксис был настолько умным и сообразительным, что казалось, будто бы это на самом деле человек, превращенный Дестаном или еще кем-нибудь в песчаного угря. Спустя время я узнал, что Ксерксис, как и все прочие песчаные угри, его сородичи, имеет очень острое чутье на магические предметы разной силы, чем неоднократно сослужил мне хорошую службу. Когда же я стал подростком, то осознал, что до того момента, когда Дестан умрет, как до небес, и решил втайне от него начать поиски Книги Хартума, дабы с ее помощью стать гораздо более сильным магом, чем мой учитель, и затем его ликвидировать. Напрашивался следующий вывод: в стране Черных Песков нам обоим становится слишком тесно, и если уж мне пришлось столько вытерпеть ради грядущего наследия, то уйти предстояло Дестану. А поскольку такие, как он, добровольно не уходят, то его следовало уничтожить. Любой другой способ, кроме означенного, был обречен на провал: Дестан был матерым колдуном, и потому любые яды действовали на него настолько слабо, что он даже принимал их понемногу перед сном, чтобы лучше спать, охранная система чар не позволяла мне пробраться в его покои ночью с кинжалом наперевес, да и в светлое время суток обычный кинжал был ничем против его магической защиты. Единственный выход — для того, чтобы умертвить его, я должен был набраться могущества, но я не мог этого сделать, пока Дестан жив. Замкнутый круг, одним словом. Не имея лучших вариантов, я решил остановиться на тактике выжидания: изучить все, до чего только сумею дотянуться, а затем внимательно следить, не подвернется ли удачный момент. Рациональная часть меня предлагала идти по пути наименьшего сопротивления и просто подождать, пока Дестан скончается — во всяком случае, он не вечен, как и все мы. Но другая тут же заявляла противоположное: я не знал наверняка, сколько лет осталось моему хозяину — может быть, пару лет, а может быть, и сорок с лишним. Все-таки в этот момент времени ему было уже под шестьдесят и в теории он мог дожить и до восьмидесяти, и до девяноста лет, особенно если учесть, что жил он в очень комфортных условиях, с кучей слуг, и всегда полноценно питался. В таком случае я бы завладел его царством, будучи в том же возрасте, что и Дестан сейчас. На это я не собирался подписываться и потому решил как следует постараться, чтобы завладеть всем. Для достижения поставленной цели я методично изучал многочисленные свитки и книги из библиотеки Дестана, временно одалживать которые мне помогал Ксерксис — будучи по природе волшебным существом, мой преданный угорь с легкостью прорывался сквозь охранную систему чар в покоях старого колдуна и отыскивал там необходимые мне вещи. Прошел уже целый год, но поиски Книги были тщетны, а положение ученика мага меня уже давно перестало устраивать и надоело до смерти, и потому я решил действовать иначе и обрести волшебную перчатку, дающую своему обладателю колоссальное колдовское могущество. Именно обрести — искать ее мне не пришлось, поскольку она находилась в шкафу у Дестана вместе с прочими волшебными вещами. Перчатка была одним из возможных орудий некромагов, а некромагия пусть и была самой сильной из всех существующих видов магии, однако требовала многого, высасывая все соки, вытягивая все силы. Если любые другие виды магии подпитывали волшебников, являясь для них основным источником энергии и причиной их удивительного долголетия, то в случае с некромагией дела обстояли с точностью да наоборот — ради овладевания ею нужно было отдавать жизненную энергию. Я был прекрасно осведомлен о том, чем будет чревато для меня использование этого артефакта, однако меня это никак не остановило, и я надел перчатку на свою правую руку, как только мне удалось раздобыть эту вещицу, при помощи Ксерксиса стибрив ее у Дестана, когда он уехал по важным делам, а вместо нее положив на то место самую обычную перчатку, дабы не так бросалось в глаза. Я был левшой, поэтому, если выбирать, правую руку было все-таки не так жалко. Ох, лучше будет не вспоминать тот момент! Тогда мне казалось, будто в кисть и предплечье этой руки ударила сильная молния, заряд которой мгновенно прошел через все мое тело, а затем вновь сосредоточился в моей многострадальной руке, которую я решил принести на жертвенный алтарь магии. Когда спустя три или четыре часа после этого я снял перчатку, чтобы почесать запястье правой руки, которое адски горело, словно обожженное крапивой, только во сто крат сильнее, я заметил, что кожа на ней отслоилась, обнажив плоть вплоть до сгиба локтя, а спустя время вовсе куда-то исчезла, как и после мясо. Остались одни лишь голые кости, но меня это не слишком опечалило. Да, в полном смысле этого слова завладеть перчаткой было крайне мучительно, но это несомненно стоило того. Чтобы Дестан ничего не заподозрил, я отыскал в своей конуре свою старую изношенную рубаху, выбрал то место, где ткань была довольно плотной и не рассыпалась, отрезал его и разделил на две равные части, после чего пришил их к нижним краям рукавов той рубахи, которую я носил в то время. Я решил удлинить эти самые рукава так, чтобы они свисали и закрывали собой перчатку, и сделал это с двумя, дабы разная длина рукавов не бросилась в глаза. Но это все, как оказалось, делать было вовсе необязательно — даже Дестан опасался пока использовать перчатку, вместо этого лишь изучая свитки и манускрипты в поисках ответа на вопрос о том, как можно ее подпитывать, не рискуя при этом жертвовать своей плотью и кровью. У него и без этой вещички всего хватало с избытком, поэтому у этого мага было предостаточно времени на изучение ее свойств. Однако когда он спустя некоторое время овладел бы перчаткой, Дестан стал бы поистине всемогущим, и тогда плакали мои надежды на то, чтобы его потеснить. Именно поэтому я был вынужден действовать быстро, без лишних раздумий. Спустя еще год, когда мне исполнилось пятнадцать лет, я потеснил Дестана, обратив его в исполнительного и безропотного зомби-мамелюка, не способного думать своей головой и пригодного в качестве эдакой марионетки, как и затем всех его подданных. А дело было так. В то утро, когда я поглощал кашу и хлеб, в мою комнатку под лестницей заявился один из его слуг и сказал, что его господин срочно требует меня к себе. Я мигом доел, практически не жуя, и пулей примчался в ту комнату, в которой обычно проходили мои уроки, сгорая от любопытства и волнения и гадая, что именно могло случиться. Дестан, как вскоре выяснилось, сидел за столом, на котором лежало множество свитков, древних и не очень, и пил дорогой коньяк, который тщательно прятал и берег специально для особых случаев. По какому же случаю он наконец решился его откупорить? — Настроение у меня уж очень хорошее. — опережая мои вопросы, начал он, наливая очередную порцию коньяка себе в бокал и взирая на меня с нескрываемым злорадством. Я напрягся. — Я наконец отыскал способ, как жить вечно. Все, ты скоро станешь мне не нужен! — В каком смысле? — А вот в таком! Ученик и наследник мне был необходим лишь затем, чтобы за неимением собственных отпрысков было кому передать свои сокровища и колдовские умения, когда я умру. А зачем ты мне теперь, если я не умру и передавать все это тебе не буду? Так что собирай свои пожитки и готовься уходить из моего дома! Я на мгновение окаменел от такой новости, а мой верный Ксерксис, мигом ранее преданно располагавшийся на моих плечах, молниеносно и практически незаметно ринулся в сторону Дестана, плавником хвоста надвинул ему тюрбан на голову и принялся душить, тесным кольцом обвившись вокруг шеи моего хозяина. Волшебному угрю была нипочем магическая защита самого Дестана! Это произошло настолько стремительно, что я не успел бы сосчитать и до трех. Мгновенно осознав, что медлить более нельзя, и не думая дважды, я приказал перчатке слететь с моей руки и сдавить пальцами глотку Дестана. Тот, поднятый в воздух, болтаясь между полом и потолком, тщетно пытался высвободиться, однако у него это не вышло. Спустя несколько минут перчатка, светясь и искрясь от переполнившей ее энергии, взмыла в воздух, описала крутой вираж и возвратилась на мою правую руку, а тело Дестана безвольно упало, будто тряпичная кукла. Я забрал его жизненную силу и душу, чем ощутимо подпитал свой колдовской артефакт и колоссально увеличил его возможности — все-таки это была душа самого могущественного из всех магов всех Семи Пустынь. Но просто убить своего хозяина и повысить свой уровень колдовства за счет его души мне показалось недостаточным: после я посредством чар заставил труп подняться на ноги и начать исполнять мою волю. Как только я осознал, что это работает, я многократно повторил эти действия, превратив в зомби всех слуг и подданных Дестана. На какое-то время после этого перчатка приостановила поглощение моей жизненной энергии, в качестве платы за могущество обходясь душами нынешних мамелюков. Помимо всего прочего, воцарившись здесь, я первым делом приказал зомби сшить для меня великолепный наряд, на который спустя день-другой я с великой радостью сменил свое прежнее нищенское одеяние. В столь роскошном прикиде я выглядел поистине величественно — имея столь высокий статус, одеваться нужно соответственно. Перемены коснулись всех аспектов моей жизни — я переобустроил дворец на свой вкус, занял опочивальню Дестана с огромной кроватью, занавешенной тяжелым бархатным балдахином, застланной шелковым постельным бельем и с несколькими тюфяками, непривычно мягкими для того, кто всю жизнь спал на соломенном матрасике. Питался я теперь в столовой хозяина, а не в своем угле, и лакомился всевозможными роскошными яствами, о которых ранее я не смел и мечтать. Также я посредством магии кардинально изменил все: отныне здесь находился исключительно черный песок вместо самого обыкновенного, а солнце никогда не освещало эту страну, еще больше пугая случайных заблудших людей. Но я никогда не был из тех, кто почивает на лаврах — добившись владычества над страной Черных Песков, я сразу же поставил перед собой новую, поистине грандиозную цель — завладеть всем миром.

****

— А где Дестан сейчас? — поинтересовался малыш. — Сейчас увидишь. — пообещал Мозенрат, а затем зычно выкрикнул: — Дестан! Дестан, иди, когда я тебя зову, старая ты развалина! Грохоча костями, к отцу и сыну подошел мамелюк, который отличался от прочих себе подобных только цветом и материей одежды, которая, правда, уже была настолько изношена и изорвана, что Дестан мало чем выделялся среди прочих зомби. Сейчас при его виде никто бы ни за что не поверил, что лишь несколько лет назад этот человек властвовал над страной Черных Песков и держал в страхе все семь пустынь. — Он это заслужил. — заметил Могелрат. — У меня даже не капсула времени, а целая комната времени! — подытожил Мозенрат. — Тут, кстати, не только мои вещи, а и Дестановы тоже — я их сюда запихнул, когда от Дестана избавился, чтобы они не занимали место в тех комнатах, которые я приватизировал. Давно уже я хотел провести тут ревизию и выбросить все лишнее, да руки только сейчас дошли... — Пап, а что это за книжка? — поинтересовался Могелрат, указывая на толстую книгу в кожаной обложке. — Сборник сказок? — Вряд ли, Дестан не стал бы такое держать в своем шкафу. Хотя что эта книга делала в его личных вещах, когда должна была быть в библиотеке? Может быть, это магический справочник, который Дестан от меня скрывал? Но ни отец, ни сын не угадали — это оказался личный дневник Дестана. — Так, сейчас узнаем, что же этот старый колдун от меня скрывал все это время! — довольно потер руки Мозенрат и, сдув с дневника пыль, открыл его. К его огромному разочарованию, ничего стоящего там записано не было. В основном там были записи бытового характера, но одна из них поразила Мозенрата до глубины души. «Я осознал, что мне нужен ученик и наследник. Конечно, я собирался сделать это для подстраховки — чтобы я смог передать ему свое царство и колдовские умения на тот случай, если я так и не отыщу секрет вечной жизни до своей кончины. Если бы отыскал, то этот самый ученик стал бы обычным слугой или бы вообще был отправлен на все четыре стороны. Решив, что именно я должен сделать в обозримом будущем, я также вспомнил о своих гораздо более срочных делах, и отправился в Аграбу. Но на ловца, как известно, и зверь бежит. Я увидел перед собой очень бедно одетую женщину, просящую подаяние и держащую на руках двух грудных мальчишек, близнецов. Обычно я не удостаиваю нищих взглядом, но в этот раз один из ее сыновей привлек мое внимание. Будучи самым могущественным колдуном во всех Семи Пустынях, чья мощь уступала только мощи циклопа Фазира и богини Мираж, с первого взгляда я понял, что этот мальчишка станет достойным преемником — в его глазах уже был виден злобный блеск. Она не хотела разлучать братьев, но все же после согласилась отдать мне на воспитание свое дитя. Я сумел убедить ее в том, что так будет лучше для ее сына и хотя бы один из ее детей будет безбедно жить, да и ей будет куда проще прокормить одного ребенка. Единственное, чего она хотела от меня — чтобы я назвал мальчика Мозенратом. Мальчишка уже не нуждался в кормилице, и это было очень хорошо. Чтобы не изнежился, я поселил его в комнатушке под лестницей, которая ранее была кладовкой». — У меня где-то есть дядя и бабушка? Круто! — обрадовался Могелрат. Прочитав эту запись, Мозенрат был шокирован, и у него возник ряд вопросов, на которые ему захотелось бы узнать ответ как можно скорее. Жива ли еще его мать? Кто его брат и как сложилась его жизнь? Однако интуиция Мозенрата чуть ли не закричала ему о том, что разыскивать своих родственников — далеко не самая лучшая идея. Семья ему совершенно не нужна, разве что потребовался наследник, как и Дестану. Именно поэтому Мозенрат совершенно не разделял радости своего отпрыска по этому поводу: — Тебе, что, папы мало, Могелрат? После прочтения этой записи Мозенрат внезапно помрачнел и погрузился в раздумья. Он уничтожил мать собственного ребенка, как только та завершила роль кормилицы, просто потому, что она была ему не нужна. Наследник же требовался Мозенрату главным образом затем, чтобы царство Черных Песков, власть в котором он с таким трудом захватил и удержал, не досталось каким-то проходимцам после его кончины, которая может случиться гораздо раньше, чем он отыщет средство для вечной жизни, а также чтобы передать с таким трудом обретенные магические способности. Также, как и в случае с Дестаном. «Кошмар, я стал тем, кого всю жизнь мечтал уничтожить» — ужаснулся в мыслях Мозенрат.