Байки Фредерика Уизли

Они встретились на кухне. Было полпервого ночи. Фред стоял у охлаждающей камеры, опершись о дверцу, и снимал с оставшейся после праздника утки лоскуты мяса. Шевеление за спиной привлекло его внимание. Он обернулся. Глаза блёкло блеснули в свете полусгоревшей лампы. Несколько мгновений они смотрели друг другу в лицо. Он — с удивлением пойманного с поличным, она — с дрожью в сердце от неожиданной встречи. Последний раз они сталкивались вот так лицом к лицу когда? Наверное, на Святочном балу, когда она, глядя на него с Анджелиной и вспоминая записку с приглашением, жалела. Наверное, как ещё никогда в жизни. Мельком они ещё позже виделись на похоронах Седрика и в вагоне Хогвартс-экспресса. Гермиона была уверена, что тянущееся с бала чувство так и останется без ответов на непроизнесённые вопросы. А потом судьба их столкнула в доме Блэков, куда стеклись почти все люди, заботившиеся о Гарри. — Хочешь чё покажу? Она остереглась. Фред часто творил вещи, не подвергающиеся никакому логическому объяснению. Показывал лягушек визжащим одноклассницам, подкладывал мышей в чужие сумки. Подвешивал мальчишку-хулигана к стене, водил Гермиону в лес к «гномовьей норе», запугал мальчишку в заброшенном кабинете, довёл до трясучки Рона и весь курс чудовищем, в конце концов! Верить ему не было никакого резона. — Что такое? Он завёл её в одно из помещений в отдалённой части дома. Это была какая-то небольшая комнатушка, в которой при должной доли воображения можно было разглядеть бывшую детскую. Ей, вероятно, не пользовались уже несколько десятилетий, и теперь она работала свалкой разных вещей. Сюда Кикимор складировал ненужные Сириусу вещи: непригодные для служения и наводившие на него тоску. Среди разномастной мебели и шкафов в середине расположился ещё неплохо сохранившийся диван, заботливо накрытый чистым пледом. В окружении на полу стояли пустые тарелки с крошками из-под пирогов и остатками соуса. Гермиона подумала, что Фред здесь был не впервые. Напротив дивана висели неприметные часы — настолько обычные, что без внимательного взгляда их нельзя было различить на фоне пыли, покрывавшей даже стены. Здесь же отчего-то был и Живоглот, которого она изначально искала. — Глотик! — забыв обо всём, Гермиона бросилась к коту и прижала к груди. — Ты что-то с ним делал? Гермиона ещё помнила обиду близнецов, когда котик немножко пожевал одну из их «гениальных» приблуд. — Пф, да зачем мне это, — отмахнулся Фред, а лицо было хитрое-хитрое, будто кознь готовится или только что свершилась. — Я тебе вон что показать хотел. Прикрыв за собой дверь, он указал подбородком на часы. — Ты поверишь, если я тебе скажу, что они умеют отматывать время? Гермиона взглянула на него, как на дурака. — Это что-то из «пространственной магии»? — Это была пугалка для Рона! Вспомнишь тоже. — Выглядел Фред весело, подходя ближе. — А меня ты не собираешься пугать? — в её голосе, конечно, не было вопроса. — Это невозможно, — он растянулся на диване, выпрямив свои длинные ноги и перегородив ей путь к бегству, — ты пуганая. Гермиона вздёрнула нос и снова посмотрела на часы. Преграда была сомнительная — она могла легко перепрыгнуть эту каланчу, если бы захотела. Поэтому пока она решила остаться, да... На самом деле ноги у неё свело от напряжения. И ей хотелось думать, что это от тяжести отожравшего пузико Живоглота, а не из-за рыжего несчастья, сидевшего над ними. — Ну и что с часами? — Обычные часы. Совершенно обычные, — начал он издалека специально, наслаждаясь тем, как Грейнджер закатывает глаза к потолку. — Ни тебе узора какого, ни рун, ни изображений — я проверял. Ходят сами по себе, как и любые волшебные часы. Ни тебе мистики, ни мифологии, ни хоть какой-то физиологии… — Философии, хочешь сказать? Он задумчиво поцокал языком, глядя в потолок. — Не, физиологии. Ну, пусть и философии, если нравится. — Что с часами? — напомнила Гермиона. — Простые, да золотые! Когда часы будут ровно на часе, стрелка перепрыгнет на полночь. Гермиона нахмурилась и, обернувшись, наконец посмотрела ему в глаза. — Опять сказки. — Клянусь! — он сделал несколько крестов над сердцем, тем не менее едва скрывая улыбку. Одну из тех, что просто никогда не отлипала от его лица, а не значила что-то. Хотелось верить. — Осталось всего двадцать минут. Посиди со мной — и проверишь! Ну да, остаться ради какой-то глупости с Фредом Уизли вместо того, чтобы пойти к себе и хорошенько выспаться! Гермиона по-хорошему уже должна была видеть десятый сон. Если бы Глотик не сбежал и она не боялась, что он опять набедокурит, как его рыжие соратники... Ей правда нужно было идти. Джинни, наверное, ждала её?.. Вот только ноги так и не хотели шевелиться, словно обесточенные. — Хорошо, посмотрим, что ты придумал на этот раз. Он потряс головой. — Не придумал! Она так и осталась сидеть на полу среди тарелок и с Глотиком, уже начинавшим ворчать, в руках. Фред в это время весьма комфортно себя чувствовал, даже слегка покачивал носком в такт какой-то музыке в его голове. Тишина и время тяжело ложились на плечи, и Гермиона уже сожалела, что согласилась прийти и остаться, но Фред вдруг спросил: — Ты получила мою записку? Жар разлился по телу и сковал всё, вплоть до связок. — Ту, которую я послал тебе перед Святочным балом, — продолжал Фред. Он слегка, даже мягко, коснулся её спины носком — и это место прострелило так, что Гермиона даже вздрогнула. — Я ждал ответа. Гермиона всегда встречала беды лицом к лицу. Она не побоялась спуститься вместе с друзьями за философским камнем. Не побоялась ходить одна по коридорам, когда все страшились Василиска. Она же помогла Гарри и Рону узнать, что это за существо! Не побоялась противостоять оборотню и вместе с Гарри отправиться в прошлое. Не побоялась пойти в дремучий лес, чтобы развеять чужие страхи. Она всегда встречала беды лицом к лицу. Вот и сейчас. Гермиона робко обернулась. Фред смотрел на неё печальными глазами, спрятав подбородок в складках рубашки на груди. Не было ни смешинок на лице, ни чёртиков в глубине глаз. У Гермионы спёрло дыхание. Отчего-то она почувствовала себя очень виноватой, раз довела Фреда до такого. Ещё никогда она не видела, чтобы его хоть что-то задевало. А тут, видимо, ему сильно досталось. Она выдавила дрогнувшими губами и почти шёпотом: — Прости… я нашла её слишком поздно. И отвернулась, не выдержав взгляда и стараясь спрятать красноту щёк. Притворившись, будто увлечена часами. Однако Фред вновь мягко коснулся её в том же месте. На этот раз она не вздрогнула. — А ты бы… согласилась?.. Его мягкий тембр прошёлся до её ушей, и она задумалась лишь на мгновение. Момент обнаружения записки, сцены на балу пролетели так быстро, но самым ярким воспоминанием с того вечера было одно — сожаление. Но сказать об этом Фреду? Во взаимоотношениях с человеком, с которым у неё всегда, с самого первого курса, было хождение по тонкой грани? С которым всегда нужно верно подбирать слова и поступки, чтобы не перевалиться во что-то? С которым всегда, как на тонкой нитке — скажи и сделай, но порви, да никто и не решался? А она решается. И нитка, натянутая так туго, что уже звенит, лопается. — Согласилась бы. Внезапно руки обхватили её сзади поперёк груди. Фред поднял её, как куклу невесомую, и посадил себе под бок. Живоглот предательски сбежал. Часы показывали пятьдесят семь минут. Гермиона не успела повернуть головы, чтобы отругать Фреда, как его губы внезапно легли на уголок её рта. Она покраснела как маков цвет, раскрыла возмущённо губы, чтобы закричать, но его ласковый и расслабленный взгляд остановил её. Отстранившийся Фред указывал рукой куда-то на стену, но Гермиона не могла сконцентрироваться. Тело будто растаяло, и она не могла найти сил даже на мысль, глядя на губы, которые только что её… Фред растерялся. Вчитался в её взгляд. И приблизился вновь, поцеловав в этот раз дольше, медленней. В губы. И Гермиона не смогла воспротивиться. Они провели в тишине, прерываемой лёгкими причмокиваниями, несколько минут. Пока Фред вновь не отстранился, а Гермиона не почувствовала сожаление, как на балу. Губы у него были покрасневшие, и до неё только тогда дошло, что случилось. Фред тихонько хихикал, с трудом скрывая удовольствие. — Что?.. что ты?.. — наконец очнулась она. Кудри-пружинки и пальцы на руках-ногах поджались от накатившего по самую макушку смущения. Гермиона тяжело и в панике дышала, не зная, куда бежать: от себя или от Фреда. — А прошедшего часа как и не было, — он тыкал пальцем в стену. Гермиона взглянула на часы. Была ровно полночь. Часа как и не было… Силы, покинувшие её ещё двадцать минут назад, вдруг вернулись к ней. Глотик жалостливо мяукал у дверей, желая пойти в комнату спать. Гермиона буквально спрыгнула с дивана, тут же ощутив холод от отсутствия чужого бока, и бросилась к двери. Она прокрутила ручку, уже почти открыла, но голос позади остановил её: — Я тут почти каждую ночь. Это моё тайное место, даже Джордж о нём не знает. Если придёшь завтра, я расскажу, кто оставил розу. Конечно, она знала, что это был он. И он знал, что она знала. В её уме он не сомневался. Она пришла в следующую ночь. И в последующую...