НА КРЫЛЬЯХ ЛЮБВИ

Часть 24. Прошла неделя. Пятнадцатое октября 2023г. Второй уровень стабильности Духа. Стамбул. Продюсерское агентство К. Бюрсина. Прошла неделя с момента включения «турборежима» в производственном процессе съёмок сериала с рабочим названием «Легенда». Сегодня пятнадцатого октября Керем приехал в офис. Хотел осмыслить то, что не умещалось в сознании, что почему-то тревожило, не смотря на то, что работа была выполнена в срок и на достаточно хорошем, на его взгляд, уровне. Он прокручивал в памяти весь период создания сериала в рекордные сроки. Неужели это возможно? — так он думал на старте. У нас получилось — это неопровержимый факт — на финише Воспоминания Керема. На следующий день после брифинга, в выходной, офис агентства был полон сотрудников, которые должны были получить задания со сроками исполнения. Керем позвонил Нике попросив её прийти на совещание, на что она тут же откликнулась и через сорок минут уже была в офисе, как и другие руководители подразделений. Пока собирался народ, Керем зашёл в ресторан к Эмре для того, чтобы договориться с ним на вторник для съёмок сцены свадьбы. На самом деле он сомневался, что они успеют до вторника подготовить всё, но слабая надежда, подкреплённая событиями последнего времени, которые происходили в ускоренном режиме даже без всякого волевого усилия с его стороны, он решил: «а почему бы и нет? А вдруг и получится… Ведь Серкан переслал ему запись их с Эдой праздника, который скрытно от шефа был заснят и ещё даже к хорошем качестве записи в том числе и звука, что случается редко в случае съёмки стихии праздников. Слышна была фоновая музыка, так что им можно было подстроиться под её звучание» — Так он рассуждал, когда неожиданно получил согласие Эмре на закрытие ресторана для съёмок во вторник при условии, что застолье будет настоящим, а не «пластиковым», и будет оплачено согласно прейскуранта. Это, конечно, вносило некоторые коррективы в смету, но не критично. Лишь опасения за то, как поведут себя участники сцен во время трапезы, было вполне оправданным. Керем хоть и согласился на эти условия Эмре, но решил посоветоваться с Никой, наверняка она что-нибудь придумает. За время его отсутствия Ханде и Ника уже подготовили несколько листов заданий по разным направлениям процесса и положили Керему на согласование. — Ника, я договорился с Эмре на вторник для съёмок свадьбы, но меня смущает его настойчивое стремление впарить нам настоящее застолье. На увеличение расходов я в принципе согласен, но меня беспокоит, как поведут себя участники праздничного застолья, ведь там и статисты предполагались за столами. А уж какие у них навыки нам неизвестно. — Керем, не переживай мы поставим условие, что застолье он организует после съемки, пусть люди поедят как следует, а потом он получит лично от меня подарок, пойду ему на уступку в одном вопросе… — Надеюсь, что это будет без ущерба для тебя? Если не секрет, озвучь, что за уступки? — Никакого секрета. Он пригласил меня к себе домой посмотреть его коллекцию картин, посмотрю, мне даже интересно. — Решил изменить тактику и пойти с козырей? — засмеялся Керем. — Хороший ход. — Посмотрим. — Ника, и ещё: не уверен, что с костюмами для массовки успеем, как с ними дела, я что-то не в курсе, просвети меня. — извиняющаяся улыбка на лице Керема умиляла Нику, она тоже одарила ответной улыбкой: — Всё в порядке, шеф, я их разместила на швейной фабрике, передала им эскизы Ханде, их всё устроило. Проверила вчера, вполне себе для массовки сгодится. Они были в восторге от заказа, у них простой в работе, так что договор подписали слёту, Кемаль мне подписал договор с гарантией оплаты, заверил печатью. — Кстати, о печати, я заказал для тебя, и для Ханде вот, забирайте. И в твоём договоре добавьте право первой подписи для тебя Ника. Ты меня не устаёшь поражать своей инициативой и скоростями, понял, что ты посланник Небес, ведь так? — улыбка опять в подарок. — Керем, все мы в какой-то степени посланники Небес, ведь это условное понятие. — Ну, не скажи, скорее безусловное. Спасибо тебе. Я так понимаю, что Ханде тебя ввела в курс дела по срокам. Как ты думаешь — это совсем фантастично или в твоей практике такое случалось? — Всякое бывало… Думаю справимся. Да, Ханде? Что-то ты сегодня бледная и вялая какая-то, не уж-то токсикоз — понизив голос спросила Ника. Ханде кивнула смущённо — мы сегодня часа три поспали. — Мий, может тебе домой поехать. — подхватил тему Керем — или в мою комнату отдыха пойди, приляг на диван, поспи немного, будет нужно, я тебя позову. Ханде, действительно еле держалась на ногах, ведь утро, проведённое в обнимку с унитазом, было не самым лучшим началом дня. — Керем, — обратилась Ника — мы сейчас с тобой закончим с распределением задач, и я съезжу в аптеку, закажу травяной сбор для Ханде, я всех беременных артисток своих отпаивала таким чаем, а то на неё смотреть больно. А после этого с ней или одна съезжу к Айсель, чтобы отобрать костюмы для исторической части. Двери в кабинет Керема не закрывались до конца дня, вернее позднего вечера, когда Ханде и Ника вернулись из музея с «уловом» в виде четырёх огромных коробок с костюмами и домашней утвари для съёмок. Музейщики с усердием помогали в подборе и упаковке всего, что показалось необходимым. Договор о сохранности музейных ценностей был заключён и подписан Никой. Можно было передохнуть. Завтра предстояло решать вопросы по графическому дизайну и Керем позвонил Серкану уточнить время, когда он с дизайнером появится. Серкан сказал, что он уже созвонился с дизайнером не дожидаясь понедельника и, что попросил Фарука сопроводить девушку в агентство Керема. Ведь им с Эдой надо было разгребать накопившиеся за время их отсутствия срочные дела в офисе. Фарук пообещал выделить время для путешествия. Керем поблагодарил друга за бесценный материал записи праздника — Кто это у тебя такой умелец? Вполне прилично всё отснял, а ты даже не заметил. — Да есть у меня один чудик, рад был без памяти, что оказался полезен кому-то, я ему даже премию выписал, не предполагал, что он такими талантами обладает, теперь он у меня будет вкалывать, а то вечно без дела болтался. Теперь, смотрю даже самые бездарные сущности оказываются полезными. В такие времена живём, брат. Как там Ханде? — У Ханде сейчас лучший друг — унитаз, обнимает его по утрам жарче, чем меня, до меня очередь не доходит. — Мы это уже проходили, сейчас вроде полегче стало. Ничего, брат, прорвёмся. Кстати Лика сказала, что после окончания съёмок сериала, она нас всех соберёт для важной информации. Слушай, забыл, я тебе с Фаруком передам записи концертов Эке, виолончель и Кена фортепьяно, вы там нарежете, как вам нужно. Как у вас там дела продвигаются. — Да ещё никак, только сосредотачиваемся, не буду ныть, у каждого свои трудности. Передавай привет жене и от Ханде. Бывай, брат. — Пока, всё сложится, поверь мне. Так закончился трудовой выходной восьмого октября. А сейчас Керем прокручивал в памяти каждый из семи дней, ведь они отпечатались, будто он снимал своё кино о том, как снимали сериал, получивший название «erik dalı» [сливовая ветка]. У Керема складывалось ощущение, что во всём этом процессе он был, как пятое колесо в телеге, что от него ничего не зависело, всё происходило словно само собой или он… сумасшедший. Ведь он не новичок в кинематографе и весь процесс был ему знаком со всеми перипетиями, сбоями, пересъёмками, заменой сценаристов, обидами и скандалами. Трудности преодолевались стараниями многих, результат давался с большим трудом, почти круглосуточным трудом, изматывающим, высасывающим все силы. А здесь ни одной пересъёмки, все исполняли свои части работы без единой помарки, а если где и случалось незначительное отклонение, то устранялось всё моментально без пререканий и оговорок. Он, Керем, режиссёр, сценарист хренов, в конце концов, начальник, шеф, как безмолвная рыба на берегу только открывал рот… а это уже было и не к чему. Что это такое было? Может быть он спал… Почесав затылок сказал сам себе: — может мне и правда пойти поспать, как говорят, утро вечера… — было принято самое, на его взгляд, лучшее решение. Он пошёл в комнату отдыха, ведь там такой удобный диван… Приятная нега опустила занавес на все его сомнения и переживания… Сон был прерван нежными поглаживаниями головы и поцелуем в висок, они были словно сладкое продолжение его сна. Не открывая глаз, хрипловатым ото сна голосом он промямлил: ты мне снилась, малышка, приляг ко мне, дай обниму тебя, я соскучился. — Керем, почему ты сюда сбежал? Ведь работа завершена, хотел отдохнуть от меня? — укладываясь под бочок к мужу, Ханде высказала версию не самую умную, но беспроигрышную, а вдруг? — Нет, Мий, — уже совсем пробудившись, заговорил Керем — хотел докопаться до истиной причины, понять, как такое было возможно, чувствую себя пятым колесом в телеге. В телеге, которая успешно движется к цели, ведомая неведомыми силами, а я сторонний наблюдатель, зевака, или колесо…? да какая разница, всё равно лишний элемент. — Кер, я вижу твоё недоумение, и сама сегодня ночью думала обо всём этом и мне кажется, что стереотипы мешают нам объективно взглянуть на происходящее. Мы зашорены представлениями, опираясь на прошлый опыт, а это неправильно. Сейчас объясню о чём я. Постараюсь кратко. Вывод ты сам сделаешь. Взгляни беспристрастно на тех, и на то, как сложился коллектив под твоим началом. Это коллектив единомышленников не разъедаемый непомерными амбициями, завистью и желанием навредить сопернику, короче всем тем, что так любят внедрять агентства, формируя атмосферу скандалов, считая эту силу главной для повышения рейтингов. Узость мышления — это их суть или тех, на службе у кого они состоят. Сколько слёз пролито, нервов потрачено, союзов разрушено. Теперь взгляни на своё детище. Всё, что я перечисляла напрочь отсутствует в твоей команде. Я купалась в атмосфере доброжелательности, стремлении помочь, даже от тех, кто и не обязан был это делать. А какие творческие люди к тебе подтягиваются… Мерт — высочайшей квалификации спец в монтаже, и с большим уважением к тебе относится, внимателен к каждому твоему слову, даже мимолётом сказанному, я поражаюсь вашему взаимопониманию. А возьми Лизу. Ты дал ей канву сценария для доработки. Что она сотворила с ним… — Мий, то что она сотворила, как ты говоришь, — это вообще не укладывается в моей голове. Как эта девушка создала три шедевра на турецком, английском и русском языках за один день? Ника сказала, что русский вариант вообще, словно поэма, а турецкий: я и не знал таких слов, такие обороты речи, ведь это не родной ей язык, но английский вариант я могу оценить вполне. У меня крышу сорвало: какие колоритные фразы, без выпендрёжа, деликатно, но так ёмко, когда одним словом достигается эффект целого абзаца, хлёстко, на повал. Ты представляешь какой бриллиант в нашем арсенале, ей писать надо у неё талант. — — Ханде, а эта девушка Севим, дизайнер. Она собственно ведь тоже сотворила чудо. Я, конечно, знаю ребят, что хорошо владеют компьютерной графикой, но у неё ручки летали с космической скоростью, а мысль неслась впереди, как она вписывала в свои картинки всю атрибутику, смешивая реальное и воображаемое. На мои фотографии наложила детали интерьера из книг, что нам в музее подарили, просто волосы дыбом стояли. — — Лика говорила, что это Серкан её вычислил, не видел даже ни разу, так что все, кто в нашем круге, или мы в круге Серкана, Эды выполняем какие-то очень нестандартные важные задачи. Ладно, думаю, рано или поздно узнаем — Согласна с тобой, но давай вернусь к чему я всё веду. Знаю, что только ты мог заполучить Лизу к себе, она очень чуткая, мы с ней говорили. Она выразилась так: твой Керем — лучший из людей, каких я встречала. Фарука она любит, бесконечно, но говорит, что созвучие с тобой в остроте слова, тонкого юмора, твоего весёлого нрава приводят её в восторг, гордится тем, что вы друзья с Фаруком. — А Фарук… Это же клад или вершина того, чем может быть богат человек, и он рядом с тобой, откликнулся на твой зов мгновенно. Что он сотворил с записями хроники. Без сучка и задоринки вырезал сцены, филигранно состыковал, миксуя даже разные дни, кому бы такое пришло в голову. Перевёл в цифру непонятным способом. При том предоставил готовый продукт, не единожды не задав вопроса. — А Ника… Через тысячи километров подала сигнал, уловленный в твоём взгляде… — — Керем, я это всё к тому говорю, что ты просто себя не знаешь, правильно Лика говорит тебе об этом, не веришь в себя. К тебе слетаются люди, как бабочки на свет, твоя душа огромна, сердце трепетное, ты чистейший проводник для чистого потока жизни, Любви… — — Мы с тобой просто не сталкивались в нашей профессии с подобной концентрацией порядочных, добрых, талантливы людей, объединённых единым замыслом. Ведь даже простой работник сцены готов для тебя на любые свершения, это ведь ты так ему помог, совершенно бескорыстно, ведь для тебя обычное дело. Я видела, как ты просто положив руку на плечо рядового артиста вселяешь в него уверенность, вдохновляешь его. — Мий, у нас уникальный коллектив, я с тобой согласен и Лика права, когда говорит, что вера в свои силы и возможности была бы мне в помощь. Я буду считать тебя своей экстериоризированной* верой. Спасибо тебе, за то, что веришь в меня, и я полон доверием к твоим словам, твоему чуткому сердцу, любовь моя. Он замолчал, глядя в потолок нежно поглаживал руку жены, что лежала у него на груди. — — Мий… помнишь, как мы на съёмках «Дверки» в твоём караване на диване любили друг друга… — Он чувствовал, что жена заулыбалась. Чтобы её лучше было видно он приподнялся, глядя на неё — я тебе говорил, что есть одна женщина очень умная, очень красивая, оплот моей веры, она мне улыбается самой прекрасной в мире улыбкой, и лежит у меня под боком, а я как последний козёл до сих пор не… трахнул, а ведь она такая… соблазнительная, эти губы… шейка… Он принялся целовать и уже запустил руки по известному маршруту… — Любовь моя, а давай-ка мы вспомним молодость, здесь такой удобный диван, — шептал он на ушко той, что совсем не была против его изысканий — гораздо удобнее и мягче, чем в твоём караване, давай-ка его опробуем, пусть он потеряет свою невинность, как ты на это? малышка. — А дверь? — Закрою, если она тебя волнует больше, чем я, а ты раздевайся, мы же не студенты в туалете, хочу тебя видеть. И учти сегодня ты на коленках, а я сзади, какой хороший диван. Держи салфетки. — Ты солидный мужчина… — Я очень, очень солидный, но ты, наверное, не учитываешь, что я совсем ещё молодой мужчина, влюблённый мужчина… — Согласна, что ты ещё очень молодой мужчина, мой… лев — А ты моя, любимая, моя девчонка… с такими прекрасными упругими акцентами, дай я за них буду держаться… какая грудь у моей малышки, я же не делаю тебе больно, жаль не могу укусить… Они лежали в объятьях друг друга, забыв о сомнениях, словно смыло всё лишнее ключевой водой любви, их Любви. — Мий там жемчужинки ещё не подают признаков? — Подают, папочка, выворачивают меня на изнанку твои жемчужинки. — Давай повезём их домой, а завтра выспимся как следует, может им хочется, чтобы их мамочка отдыхала побольше. Что тебе на завтрак приготовить? Блинчики с йогуртом? — Ох, ещё до машины надо дойти, а ноги, хотят спать. — Давай я тебя отнесу. — Ну уж нет, я твой заместитель — официальное лицо… с печатью… — она засмеялась, ведь никогда не представляла себя в такой роли, но ни капли сожаления не испытала, она была счастлива. *Экстериоризация знаний — процесс вывода знаний из неявного в явное состояние.