НА КРЫЛЬЯХ ЛЮБВИ

[Фрагмент фанфика «ИЗ ГОЛУБОЙ ЛАЗУРИ»] Ночь с двадцать шестого на двадцать седьмое сентября 2023г Пятый уровень стабильности духа. Стамбул. Дом Серкана Болата. — Серкан, может выйдем на террасу? — Предложил Керем, когда тот вернулся в гостиную, проводив последних гостей — С удовольствием, а вы девушки, сорганизуйте-ка чайку с тортом, а то не дошло дело до него. — Давайте сначала все переоденемся и потом посидим под звёздами — предложила Эда. — Дельное предложение — согласились все, кроме Керема: — я и так, чувствую себя, как в домашнем. — Я быстро, можешь выходить, сейчас приду, — пообещал Серкан. — Пока девушки переодеваются и организуют чай, задам тебе один вопрос. Может пройдёмся? — Тогда я сейчас накину что-нибудь, а то как-то опрометчиво легко оделся и переобуюсь. Керем поджидал Серкана. Небо, усыпанное звёздами, не успокаивало, а, наоборот, вызывало у него непонятный трепет, словно приковывало внимание, приглашая к диалогу, будоража память, мелькая картинками, как в ленте кино, но с пропусками и паузами… Что-то недодуманное, недоосознанное, отложенное на потом и благополучно забытое. Никакой целостности… Вышел Серкан. — Пойдём? — Да, да… пойдём. — Сейчас напишу Эде: «дайте нам часик для разговора». «Поняла» — прилетел ответ. Он почувствовал смятение Керема. Чай подождёт… — Серкан, — начал Керем. — у меня путаница какая-то. Как параллельная жизнь. Одна во снах, другая в дневном сознании. Раньше не заморачивался. Сны есть сны, иногда совпадали с реальностью, но когда мы с Ханде расстались, не обозначив на какой-то срок или жестко и навсегда, всё как-то расслоилось. Но сны были, чёткие. Там мы были вместе, ждали ребёнка, дом новый строили, много чего и по работе. - — Но реальная жизнь посыпалась, крупными фрагментами, едва уворачивался, мы слегка затрагивали эту тему. Но почему-то не мог разделить две реальности, надеялся, что только подождать надо. Но ни фига. Только наша встреча здесь в вашем доме качнула в нужную сторону. Схватился, как за спасательный круг, но в сознании всё равно всё изъедено, как дыры в сыре. С Ханде не могу поговорить, она вся израненная, много времени надо, чтобы залечить раны. Глаза, как у больной собаки. - — Я после пересмотра записей Лики чётко понял, что сказанное ей в начале и в последний день вашей встречи, в части касающейся меня, относятся к разным жизням. Что это за бред? Не подскажешь? — Лика ещё та затейница — юмористка. Кстати я такие же приёмчики использую со своими на работе. Смысл в следующем. Сознательно вношу некое ошибочное, якобы, решение, не особо увязывая его с правильным направлением и жду, когда «умник» придёт с вопросом. Если вижу, что мозги плавятся, слегка корректирую. Ну, а если эта «деза» полностью игнорируется и может пострадать проект, вскрываюсь и чаще всего увольняю сотрудника. Что бы ни было причиной — невнимательность, трусость или слабоумие. Лучше всех с моими «шутками» справляется Эда. У неё как-то чётко это получается. Она и в жизни видит нарушение гармонии и в работе. Теперь приносит мне мою «абракадабру» со словами: — опять? И молча уходит. Балдею от неё, остра и точна, как лазерный луч. Понимает, что я уже просто шучу. Но она одна такая — улыбнулся Серкан. — Ещё Талгат раскусил меня, мы с ним взаимную игру ведём. Точим когти. - — Так вот про Лику. Я несоответствие сразу увидел, но не мог предположить, что это подобный приём, упражнение. — — Тебе было невозможно распознать его, так как во взаимодействии с Ликой были две сущности, связанные только в едином поле сознания. Но она упёртая не давала поблажки, принуждала проникнуть в суть глубже, чего и достигла. А сейчас всё с тобой проговорим. — То, что ты видел в своих снах, это часть тебя, которая теперь существует на третьем уровне стабильности и является уже самостоятельной сущностью, только, конечно, слабее тебя ещё. У него всё в порядке, наращивает мощь. Лика за него спокойна. Ту первую встречу в моём офисе она организовывала именно с ним, потому что не налаживала постоянную связь, только слегка приглядывала за ним в инете. — Вторая встреча как раз и была с той «ошибкой», где она спросила тебя женаты ли вы с Ханде. Помнишь? — Помню. Это был день вашей помолвки с Эдой. Вот и не понял сам себя почему ответил не то что неправду, а какую — то, будто киношную правду. Потом раз от раза возвращался к этому. Тогда болела Мави, племянница Мий. Оправдал себя тем, что не имею права считать потерянной нашу совместную счастливую жизнь с Мий. Вот после этого у меня всё и посыпалось. — Ответил Керем. Серкан продолжил: — Вмешиваться в твою реальность Лика не позволяла себе, как бы больно ей не было за тебя. Пока ты сам не натянул в отчаянии выстроенную вами в прошлом линию связи. Керем, мы с тобой сейчас, как два первоклассника, но уже в конце года, слегка овладевшие навыками чтения. Мы справимся. Тот день, когда засияла радуга, мы пробили некие скорлупы, мешающие обзору. Где-то теперь есть прозрение, где-то предчувствие. Но мы с тобой теперь на законном основании усилили наш предел. Я несколько раз порывался с тобой на тему путаницы поговорить, но потом, когда увидел аналогию со своими приёмчиками, понял, что это экзамен на зрелость. Переживал очень, конечно. Но ты словно с завязанными глазами, выбирал безошибочное направление. Не знаю, смог бы так я. — Спасибо тебе, полегчало. Не очень как-то комфортно дебилом себя чувствовать. Всё эта тема закрыта. Надо приступать к основной — Керем интригующе улыбнулся, словно предвкушал раскрытие некоего секрета. — Зовём девушек? — А? Что? Ну, да… СМС: «где наш чай?». — «Уже едет!» Вокруг журнального столика разместились четверо, уже отошедшие от праздничного шума, пили чай. — Серкан, можешь принести карандаш? — спросил Керем. — Момент — Серкан принёс из чертога карандаш и, на всякий случай, лист бумаги. — Мий, у тебя же есть копия УЗИ? — Тебе принести? — Нет, у меня с собой — доставал Керем снимок УЗИ. — Довожу до сведения: кровать, так щедро подаренная нам с Хандемий вами, выдала результат. Сегодня утром мы получили его документальное подтверждение. Договорился с женой моего друга Ясемин — она гинеколог, приехала в свой выходной в больницу. Вот наш с Мий отчёт, как обещал. Похоже, у нас будет тройня… — Вы серьёзно? Не шутите? — Серкан с Эдой пришли в изумление. — Кто же таким шутить будет. Вот, показываю: это отдельный плод, я думаю девочка — Керем обвёл карандашом пятнышко размером с жемчужинку — а вот это, Ясемин сказала, начавшееся деление другого объекта: близнецов, оно выглядит, как восьмёрка или знак бесконечности. Сказала явиться через неделю, будет всё очевидно. Похоже, задание выполнено… Тройственный союз! Онемевшие Болаты сидели с распахнутыми глазами Эды и уехавшими на высоты лба бровями Серкана. — В любом случае, мы беременны! Так восклицал мой друг по сериалу Энгин. — Смеялся Керем, любуясь на лица друзей. Так что мы, похоже, вас догоняем! Обнимались долго, качественно, со всхлипами восторгов и весёлого смеха, девичьи слёзы и глуповатые улыбки на лицах мужчин… чай был забыт. — Так не пойдёт! — воскликнул Серкан — беременные могут пить чай, а нам в пору будет бутылка вискаря — сейчас принесу — вот это, да-а-а… Когда были проговорены все тосты, слёзы утёрты, бутылка значительно опустошена, Керем, свернув заветный листочек, решил продолжить сенсационные заявления. — Я внёс залог на покупку замка в Мардине. Надо сказать, цена сходная. Если честно, на замок он не очень-то тянет, но здание красивое, хотя красоты многие утрачены, всё разорено, растащено. Но в целом подлежит восстановлению. Я уже наметил подробный план по ведению работ и легализации наследства, которое оказалось весьма впечатляющим — драгоценные камни сапфиры, изумруды, рубины, алмазы и ещё какие-то мне не известные дымчатые камни, вроде бы топазы. Я так, не особо вникая, просто посмотрел, нет ли чего ещё. Закрыл, пока всё так и стоит в пикапе, засыпал сундук всяким хламом. — Однако, все мои подробные планы, которые я тщательно разрабатывал в отсутствии Ханде, теперь, когда вскрылись новые обстоятельства, требуют серьёзной корректировки. — Первое из них очень светлое и дорогое сердцу — мы будем родителями с моей Хандемий. Я сегодня это обдумывал весь вечер, сидя за свадебным столом, решил, что съёмки придётся отложить года на два, чтобы деткам хотя бы годик исполнился. — Второе. Оно неожиданно вплелось повествованием истории замка. Когда я прилетел в Мардин во второй раз, слухи о продаже замка разлетелись по окрестным кварталам и моё появление не осталось незамеченным. Народ подтягивался. Машину я оставил за забором и уехать незамеченным мне, конечно, не удалось. В общей сложности в здании я провёл два часа и до рейса на самолёт оставалось немного времени, но вырваться из кольца любопытствующих мне не очень-то удавалось. Народ кричал, что замок проклят, что приведения не дадут жизни, что жалко мою молодую жизнь и т.д. Кто-то признал во мне актёра сериала и это возбудило толпу ещё больше. Моё внимание привлёк седой старик, опирающийся на клюку, он смотрел на меня пристально глазками-буравчиками и когда увидел, что я на него обратил внимание сказал, что будет ждать меня у дома за углом, есть информация. Сначала я хотел забить на его слова. Но, поразмыслив, решил приостановиться, увидев его. Он сидел на большом камне, ждал, когда подойду. Я предложил поехать со мной по дороге в аэропорт, а обратно вернуться на этой же машине, которую я арендовал на месяц с водителем, чтобы добираться до места. Дед согласился. По дороге он рассказал легенду, что слышал ребёнком от своей бабушки. Вкратце. Владелец замка после смерти жены женился вскорости на злой красавице, которая выгнала из замка молодую беременную падчерицу, муж которой погиб в сражении на какой-то войне. Падчерицу приютила старая женщина то ли колдунья, то ли повитуха, жившая на окраине города. Молодая вдова родила тройню. Дальнейшую её судьбу никто не знает, но родилась Легенда о заклятье, наложенном на замок с его обитателями до времён, пока в замке молодая женщина не родит тройню. Тогда под окном зацветёт старая слива и чары развеются. — Вот такую сказку мне поведал старик. - — Пока летел в Стамбул у меня разыгралось воображение, навеянное мардинской легендой. Посетила идея снять фильм-сказку, поведя двойную сюжетную линию. Одну на материале Легенды, вторую как бы современную на основе наследства Лики о любви Эды и Серкана, как потомков владельцев замка, завершив рождением тройни и цветущей сливы. – — Не знаю понятно ли я свою идею в двух словах изложил, но главное в этом сюжете было бы «заправить» любовь Болатов в упаковку старой легенды, дабы не травмировать умы зрителей не совсем реальной с точки зрения современных взглядов на проявление Любви в нашем несовершенном мире. - — Хоть что-то поняли? — Мне всё понятно, красиво бы получилось — поддержал Серкан. — А я бы родила заветную тройню на камеру. — Хандемий, ты в своём уме? Будешь сниматься до родов? Будто не знаешь какой это утомительный труд съёмки. Думаю, что время беременности и родов и хотя бы года после них будешь детей выращивать. Это самая главная твоя задача. И живот будет скоро расти. — Керем, послушай, в легенде ведь не обозначено на каком сроке девушку изгнали из замка. Пусть это будет почти на исходе срока беременности, тогда можно будет перерыв сделать только после седьмого месяца, а потом сориентироваться без ущерба для меня и детей принять решение. — Тогда можно будет уже сейчас начинать наследство Лики в ленту кино обрабатывать, ведь просто так не запустишь голограмму. Можно было бы это вообще чёрно –белым, как докуметалку запустить, надо попробовать. Тем временем, начать реставрацию хотя бы двух фасадов и некоторых внутренних помещений, пошив костюмов и прочего для интерьеров — рассуждал Керем. — Керем, а само здание не представляет опасности для нахождения людей и съёмочного процесса в целом? Ты бы нанял хорошего фотографа, отснял подробно всё, я бы проанализировал, дал бы тебе заключение. — Да я всё уже отснял в прошлый визит туда, этим и занимался два часа, всё отфотографировал. — Ты мне пришли эти материалы. — Зачем слать, они у меня с собой. — Давай завтра отсмотрим. — Я вообще-то хотел этой ночью вернуться. Нам с Ханде много чего нужно проговорить. — Понимаю, ну тогда скинь мне. Будут вопросы, созвонимся. — Да ещё, если честно, руки чешутся уже писать сценарий. А ты как Ханде? Вроде сюжет не сложный, думаю быстро справимся. Болаты всю свою линию уже даже прожили. Придётся только свадьбу отыграть, её же в летописи нет. Кстати мы её-то уже в цвете и отснимем. Только учитывая нарастающие животики придётся с неё и начинать съёмки в каком-нибудь стамбульском ресторане с видом на море, красота будет. — Слушайте ребята, а не кажется ли вам, что наша похожесть в настоящем обусловлена именно этой Легендой, чтобы с наименьшими усилиями вы смогли запустить в мир то, что преобразует его, как говорила Лика. Это, как уже проложенная дорога. — Рассуждал Серкан — Получается, это НОВОЕ кино Керем может снимать хоть с начала, хоть с конца, хоть со средины, не привлекая других актёров. А финальную часть… — надо снимать живьём! — чуть не завизжала Ханде. — Ты нам оборудуешь комнату с приличными условиями. Наймёшь врачей, будут на страже протекания беременности и с учётом наблюдения за развитием малышей в утробе, будем вести натурные съёмки. Я буду жить с тобой в замке, чтобы не летать самолётом. Мы быстро снимем всю сюжетную линию, что будет в замке уже на последних сроках. Если беременность будет нормально развиваться. — А тебя не пугает, что на замке лежит заклятье? — Керем, у меня предположение, что эта Легенда заклятья часть замысла, несущего особый смысл этой твоей работы. Уж очень похоже, что все звенья расставлены в логической последовательности, чтобы без заморочек ты мог вплести и завязать весь сюжет предвиденный и рассчитанный на включённое сознание участников. Если всё так, как я предположил, то исход предопределён и осложнений не будет. Тебе так не кажется? И ключевое здесь — это наша идентичная внешность. Если так, то красиво разложено всё… — рассуждал Серкан. — Если так, то от нас предусмотрительность будет необходима особая на каждом этапе без упования на предопределённый положительный исход замысла и его этапов. Чтобы без оплошностей и надежд на Высшие силы. Мы не имеем права ошибиться ни на одном из этапов. — Мне Лика говорила, что охранная грамота — это Любовь и проработка ошибок прошлого. — Вот этим я и хочу заняться в ближайшее время с моей Ханде. До сих пор не верится, что мы женаты. — Керем, я видела, что ты погружён был в какие-то тяжкие раздумья, думала испугался спонтанного решения с женитьбой. — сказала Ханде. — Мий, моя дорогая, спонтанность длилась целых два года, не пора ли было ей перерасти в вяло текущую шизофрению. Тебе так не кажется? — Я тоже была на грани. Вот сижу сейчас с тобой в обнимку и не верится даже, что ты мой муж, а я твоя жена, и мы с друзьями обсуждаем великолепный сюжет таинственного многомерного, невероятного, загадочного предстоящего действа о Великом значения Любви, её Силы. - — Мы с тобой не одни, Керем, мы вместе с нашими друзьями «дублями-двойниками», которых нам выдала судьба, как дорожный знак-указатель, направлять внимание туда, откуда исходит свет. У меня сердце трепещет от предвкушения чего-то прекрасного, загадочного, но уже проявленного еле видимыми контурами будущего. — Это ты красиво сказала, малышка, я с тобой согласен, будем внимательны, как на горной дороге, и уверенными в объединённых силах нашего единства. Керем задумался и после паузы продолжил: — Верю. У нас всё обязательно получится, ведь то, что уже явлено, как обещанный нами Болатам, зачатый посев. И кровать с белым резным прекрасным изголовьем, словно невеста, как символ нашего осознания, что мы друг без друга не живы. И обретённая Дружба какой мы раньше не знали с Символической радугой. Всё это уже явлено и очевидно нам. И в помощь нам неведомые силы, мягко указывающие направления. И впредь нам надо утончать чувствительность, научаться настраиваться на волну истинного звучания. Это всё, как новая мерность, новое Небо… — Керем, а ты не интересовался у Лики тем, как долго вы можете находиться в нашем пределе? — Интересовался, она сказала, что ограничений нет. Важно только, чтобы нацеленность на передачу импульсов и потока Любви в нижний предел не иссякала, вне зависимости от того какими средствами это будет достигаться. — сказал Керем. — Мы с Эдой спроектировали для вас комнату, чтобы вы могли чаще и подольше у нас находится, а сейчас мне пришла идея в голову, что если мы вам построим дом на соседнем с нашим участке с учётом роста семьи и возможностью спокойно жить без вечных глаз журналистов, нырять мгновенно в наш предел, исчезая от посторонних глаз и появляться тогда, когда пожелаете для очередной съёмки или важного интервью. Словом, не зависеть от ненужных обстоятельств. Телефонная связь здесь надёжнее любого мессенджера, таможню не проходить, билеты не покупать, а любое место нашего мира доступно для отдыха. Как вам такое? - — Да и Ханде будет удобнее не в одиночку с детьми управляться, а вместе с Эдой, ну и с помощниками какими-то. Детям веселее будет, они же ровесниками будут. А в эту комнату, что мы построим в ближайший месяц-два, мы нянечек определим. Позже, когда дети подрастут можно частную начальную школу открыть для пятерых, а в среднюю потом возить их вместе. - — Вон там с северной стороны от нашего участка есть великолепная территория для полноценного дома со всеми затеями. Лес рядом. Воздух чистый. Я приглядывался к нему, думая о растущей семье, но Эда правильно говорит, что планы на двадцать лет не стоит строить, жизнь сама выведет на маршрут. — Мне нравится, а ты как Керем? — Я бы тоже такое хотел, но как средства перевести? Мы же это уже обсуждали. У тебя будто других забот нет. — А ты спроси у Лики, может чего подскажет. - — Давай, звони. — Ночь на дворе. — Она в такое время не спит, наоборот днём можно помешать отдыху. — Ты точно это знаешь? — Точно. — Тогда звоню… Лика, доброй ночи, извини, не разбудил? — Нет, дорогой. И тебе доброй ночи, рада слышать. — Это меня Серкан заверил, что ты не спишь в такое время. — Он знает мой распорядок, привет ему, поздравляю его с днем соединения с материализованной формой, у вас это называют днём рождения, хотя это не является таковым, но всё равно, тридцать лет хорошая дата. Есть вопросы? — Подскажи, если мы с Ханде здесь рядом с Серканом дом построим — это не противоречит законам пребывания в пределах? — Нет, тебе бы это только на пользу пошло, разгружаться надо, ты поскрипываешь уже. И детям вашим лучше будет. Будешь только временами заезжать на второй уровень для контактов. Там твоя функция пока не завершена. — Какая полезная информация. Здорово. А ты можешь подсказать каким образом я смогу с Серканом расчёт произвести. Не могу же я его под разорение подвести, они нас и так балуют. — Думаю сможешь. Есть место истончения меж уровневого пространства в Америке. По-моему, в Чикаго, я уточню. — Круто, у меня там отец. Ты мне тогда не в службу, а в дружбу технологию процесса разъяснишь? — Мне нужен будет счёт банковский Серкана, попробую подробно всё изложить, перешлю Серкану. — А ты можешь с ним связываться, ты же ему там что-то отрубила? — Не беспокоится пусть, всё у него в целостности. Всё на месте. Просто он уже взрослый мальчик должен свою силу наращивать, а не утопать в сомнениях. Девочек своих поцелуйте, они у вас очень «фейные». Пока, люблю, помню, дорожу дружбой. — Ну даёт, прямо спектакль мне разыграла. Я тебе говорил, что у неё приёмчики схожие с моими, ну до чего прозорливая подруга. Знает мои «идеотизмы» и сомнения — улыбался Серкан. — Слушай, Серкан. Это очень–очень было бы здорово, нас так выматывает вечное преследование журналистов, они готовы в кустах ночевать, лишь бы застать врасплох. - — Ханде, представляешь сколько мы тогда энергии сэкономим и бензина в том числе на объездных дорогах — засмеялся Керем. — Мы для них разработаем график возможных контактов, построим им павильон без права нахождения на территории агентства. Пусть хоть ночуют, а мы сразу в здание катапультироваться будем, если без машины. Серкан, а можно гараж построить и сразу с машиной появляться в гараже? Лика же меня перемещала на машине. Мы же не сможем здесь с нашими номерами ездить? — Всё продумаем. Я вам номера и документы сделаю у Музафера, будете менять. Это не проблема. А вообще у нас есть машинка в запасе — кабриолет. Можно пользоваться. Короче. Это мы всё отрегулируем. Какое время грядёт! — Эда, что ты на это скажешь? Ты молчишь всё это время. Может это тебе в напряг будет? — Спросила Ханде подругу. Эда всё это время парила в том мире, о котором мечтала, который предвидела, о котором говорила Серкану. Их расширяющаяся Вселенная обретала скорость и очертания, пульсировала по-новому, переливалась новыми всполохами Небес. — А чего мне говорить? Серкан знает, что это моя заветная мечта, она уже забрезжила своими рассветными лучами, еще немного и на горизонте увидим новый мир. Наш мир. Я счастлива. Серкан любовался своей крошечной вселенной, пульсирующей уже новым светом. — Ты моя провидица, пророчица, навигатор моего сердца. Счастье моё. Похоже все-таки я уже родился. Да так осознано. И сразу заговорил. Чудеса… — Хандемий, давай всё-таки ещё на денёк задержимся. Распишем всё, посмотрим с Серканом отснятый материал. — Конечно, муж, повелевай, я послушная жена. — Ну-ну, посмотрим на долго ли тебя хватит, кроткая ты моя… — улыбнулся муж, на что получил лукавую улыбку в ответ. Остался доволен: это его малышка. — Тогда спать. — скомандовал хозяин дома, завтра у нас много работы. И какой работы! Доброй всем ночи. Какой хороший выдался день. И ночь была хороша. Ночь окутывала мягким бархатом объятий: спите спокойно, вынашивайте свои творческие идеи и деток. Я вам в помощь.

* * *

НА КРЫЛЬЯХ ЛЮБВИ

Вечер. Двадцать седьмого сентября 2023г. Второй уровень стабильности Духа. Стамбул. Дом Керема Бюрсина. — Ну, вот мы и дома. Хорошо всегда домой возвращаться, где бы ты не был — выдохнул Керем и тут же подумал: «а считает ли Ханде этот дом своим. Ведь в принципе у неё есть свой дом, и, наверняка, он ею любим. Надо проговорить с ней этот вопрос. Так много всего произошло. Они жили с ней то тут, то там, и для него было важно не место, а то место, где была она. Не задумывался. Жили, как бродячие артисты, не зацикливались, по крайней мере, он не зацикливался. И сейчас ляпнул не подумав, а она глянула на него, снимая сапоги, будто мельком, но тень вопроса он заметил, а она промолчала. Какой же он придурок. Надо исправлять, прямо сейчас». — Хандемий, малышка — начал он, сняв один ботинок, — сядь ко мне — привлёк жену к себе на колени, так, сидя в одном ботинке. — нам надо поговорить где мы будем жить, как семья, не как влюблённая пара, а именно, как семья. Любовь не отменяется, конечно, — засмеялся он — но у нас теперь всё изменилось или почти всё, не только мы, ты и я — это пока наша семья, но уже и три пятнышка на снимке тоже хотят быть в семье, а не на бумажке, и у нас должен быть семейный дом, нам нужно вместе подумать где он будет и может нам новый купить или построить. Мне так хочется, чтобы символический очаг грел нас обоих и теплом, и мысленно. Что скажешь? — Спасибо, что спросил. Мы с тобой, как ошпаренные, боимся слово сказать, чтобы не задеть другого. Я видела, как ты скользнул по мне взглядом, зря думаешь, что я напряглась. Первое, о чём нам нужно договориться, чтобы не спотыкаться о несуществующие булыжники, у нас много, наверное, их ещё будет, я знаю, что ты не причинишь мне никакую боль сознательно или неосознанно, знай, что и я также. А на счёт дома мы подумаем. Твой дом мне нравится, но продумать технологию жизни в нём всё-таки надо, у меня ведь ещё собаки. Заниматься стройкой нам совсем сейчас ни к чему, не до того будет, поэтому надо приспосабливаться. Мы будем строить у Серкана, а если и здесь решим, то по его проекту. Так пойдёт, мой полуразутый или полуобутый муж? — она гладила его, запустив пальцы в его «рыжину» и тепло и спокойно было на сердце. Он уткнулся носом в её ложбинку открытую в глубоком декольте оранжевого платья и так бы и сидел с ней на руках, хоть в одном ботинке, хоть в двух, хоть босой… Лишь бы с ней в обнимку… — — Я придумал стих:

— так бы и сидел с ней на руках

хоть в одном ботинке,

хоть бы в двух, хоть босой,

лишь бы с ней в обнимку…

Они захохотали в голос, не удержавшись на банкетке, свалились на пол в объятьях и целовали, целовали, целовали друг друга, куда попадали губами, смеялись и целовали… обессилев, он раскинул руки, а она улеглась на плечо… Это было счастье… — Давай здесь поспим… любовь моя.

— Любое-место-где-есть-ты-мой-дом…

— любое-место-где-спишь-ты-моя-кровать…

— я-хочу-только-рядом-с-тобой-всегда-засыпать…

-даже-если-это-просто-коврик-в-прихожей…

— Это очень нежно, малышка. — Если бы ты знал, сколько нежности у меня для тебя в запасе. — Мы можем замёрзнуть, я отопление отключил перед отъездом, дом остыл. Встаём, моя самая нежная нежность. — А мне понравилось про ботинки… — Всё, молчи, а то точно будем спать в прихожей на коврике. Слушай, Мий, а давай-ка мы на сегодня закажем еду, чтобы не тратить время. Нам столько с тобой надо обсудить не между делом, а вдумчиво, по большому счёту, не как раньше, словно по-киношному. — Мне тоже не хочется готовкой заниматься, у нас очень мало времени на настоящую жизнь, осознанную, столько времени потеряли, два придурка: ели, пили, фильмы идиотские смотрели, трахались как… не буду говорить, как кто, выматывались на работе, как загнанные лошади, а про самое главное не сказали ничего друг другу, некогда было. Заказывай еду и пошли откровениями заниматься, а то так и не узнаем про что мы с тобой. — — Они это всё говорили пока переодевались, разбирали сумки, мылись в душе, и они уже знали, что уже не будет как раньше, что цена порхания над жизнью, а не настоящая жизнь взрослых любящих друг друга людей слишком высока. И это имеет ужасные последствия — потерю любимого, потерю себя. А ведь это страшно. И узнать об этом они смогли только чуть было не потеряв друг друга навсегда. Просто по глупости, не поняв причины и следствия, отказавшись от простого открытого, честного диалога с самым близким на земле человеком, не попросить помощи, считая, что лучшее, что она может сделать для любимого — это избавить его от себя, а он не поняв, почему это с ним случилось и уже не единожды в жизни, не докопался до истины, а отступил, то ли обидевшись, то ли растерявшись. Теперь, когда многое пережито, и почти даже осознано он твердит ей: — прости, что не понял, прости, что растерялся, что был слеп. Знай, что я тебя никогда низачто не отпущу, даже если приставишь дуло пистолета к виску. Только рядом с тобой я живой — А я с тобой. Они наскоро уплетали доставленную пиццу, и она казалась им необычайно вкусной. Они улыбались, жалея, что заказали только одну. И на утро уже сделали заказ такой же пиццы. Сытые, довольные, окрылённые, захватив карандаши и два листа бумаги, отправились в спальню, чтобы начать счёт упущениям, недосказанности, сомнениям и сокровенным мечтам. Они уже были в предвкушении открытий друг друга, новых откровений, новых осмыслений и новой Любви. И эта «удачная» пицца становилась символом, новой вехой, на новой дороге к осознанности. Утром, они перечитают большой или не очень перечень ошибок и упущений, зафиксированных на бумаге и может даже сожгут его на мангале готовя праздничный обед в честь создания Новой семьи с тремя символическими пока отметинками на официально выданном документе. — Керем, напиши на моём листочке стих про ботинки. — А ты мне про коврик на моём. — — А мы завтра сожжём на мангале свои листочки с грехами? — так они сначала планировали, когда начинали свои признания. — уточнил Керем. — Ты что!!! Там же стихи, они как живые, выпорхнули из нас словно на крыльях любви, они как колибри ещё пока, это их первый полёт. — Красиво… Будем хранить вместе со снимками УЗИ, у нас же их тоже два листочка, давай прикрепим их. Керем достал из тумбочки альбом, положил в пластиковые карманы листочки с записями, так чтобы получился двух сторонний лист, полюбовался, он любил, чтобы красота и аккуратность присутствовали даже в малом, почти как Серкан Болат в «Дверке». Вернул альбом в тумбочку, прошептал: — «Спите маленькие, мы с мамой вас очень любим, спокойной ночи» — Ты с кем разговариваешь? — Детям спокойной ночи пожелал, уложил спать. — Керееем… — И тебе, моя девочка, добрых снов. Отдыхай. Мы славно потрудились, по-моему, дети довольны. — Они тебя очень любят. — И тебя Хандемий, тебя нельзя не любить, спи, малышка. Так закончился день. Они заснули с улыбками на прекрасных лицах. Муж и жена и три отметинки, отпускающие родителям «грехи» прошлого, чтобы свободному полёту ничто не мешало. Крылья окрепли, завтра в полёт…