Дочь короля Артура

Двадцать лет спустя…

По коридору, ведущему в тронный зал, неспешно шёл рыцарь в полном боевом облачении: доспехи, шлем и меч сверкали в лучах заходящего солнца, проникавших внутрь через бойницы, а форменный красный плащ Пендрагонов развевался за спиной, придавая фигуре воина ещё большую величественность. На мгновение он остановился напротив массивной дубовой двери, створки которой услужливо распахнула для пришедшего стража дворца. Царившую в огромном зале тишину нарушал лишь тихий скрип пера по пергаменту: за знаменитым Круглым Столом, зарывшись среди книг, карт и исписанных листов, работал один из самых сильных людей Камелота. Высокий, немного сутулый, худощавый мужчина с острым взглядом и, казалось бы, вечно нахмуренными бровями — таким главного придворного мага помнили уже много лет. Образ завершали короткая бородка, от которой её хозяин, по слухам, уже не единожды подумывал избавиться, да по-прежнему чёрные, без единой седой пряди, волосы до плеч. Маг был полностью погружен в работу, но с появлением гостя с готовностью оторвался от своих бумаг: — Полагаю, на южных границах Камелота всё спокойно, миледи? — цепкий взгляд уловил усталость движений, которую попыталась скрыть стоящая перед ним красивая молодая девушка. Сняв шлем и распустив тугой узел длинных белокурых волос, она села напротив мужчины и с укором посмотрела на него: — Разве так обязательно называть меня миледи, господин придворный маг? — Уж простите, но обратиться к вам «сэр» у меня язык просто не поворачивается, — кажется, её недовольство его только позабавило: глаза цвета моря заискрились весельем: — Или всё же предпочитаете «Ваше высочество»? — Мерлин! — не удержалась от возмущенного возгласа девушка, на что получила весьма нечастую задорную улыбку собеседника: — Ещё немного — и ты, совсем как в детстве, сердито топнешь ножкой! — Да только ты ведь до сих пор видишь во мне ребёнка, — юная принцесса не смогла скрыть обиженных ноток в голосе, на что удостоилась понимающей улыбки. — Не так уж и важно, что видят в тебе окружающие, — спокойно ответил на её выпад Мерлин. — Главное — то, что ты видишь сама в себе. Ведь когда-то твой отец сумел увидеть в самой обычной девушке ту, что оказалась достойна его руки и сердца. А очень многие женщины, уж поверь мне, мечтали оказаться на месте твоей матери: стать женой короля Камелота и примерить на себя корону. — Я так понимаю, любили они не моего отца, а только его титул. — Всё верно, — одобрительно кивнул придворный маг. — И каковы неожиданные повороты судьбы: лишь одной женщине не нужен был этот титул, для неё он, наоборот, являлся непреодолимым препятствием на пути к счастью с любимым человеком. Именно с человеком, а вовсе не с могущественным королём! — Мама мало рассказывала мне о том периоде своей жизни, когда они с отцом ещё не были мужем и женой, — задумчиво проговорила принцесса, уставившись на огрубевшую от долгих занятий фехтованием кожу на ладонях. — Но, как я понимаю, любви с первого взгляда там не было и в помине. Мерлин усмехнулся каким-то своим мыслям и утвердительно кивнул: — Да, не скрою, но со временем твоя мать, Арлета, увидела в Артуре человека, заслужившего своими поступками сначала её уважение и преданность, а уже потом — безграничную любовь, которая не померкла даже спустя много лет. Да и Артур ведь тоже далеко не сразу разглядел в Гвиневре женщину, предназначенную ему богами. Сперва она была для него всего лишь служанкой, простолюдинкой. Только много позже он сумел разглядеть в ней друга, готового всегда прийти на помощь своим мудрым советом, — подперев подбородок кулаком, маг смотрел сквозь девушку, явно видя в этот момент не её, а прошлое, в котором родители принцессы были молоды, полны сил, а главное — все были живы. Это длилось несколько мгновений: очнувшись от раздумий, Мерлин, пожав плечами, поспешил закончить историю: — Ну, а после настал черёд и для прекрасной женщины, каковой твоя мать всегда и являлась. Пусть и выражалась эта красота не столько снаружи, сколько глубоко внутри, в душе. Лукаво покосившись на собеседника, Арлета не удержалась от колкости: — Значит, ты считаешь свою королеву некрасивой? — Боги меня упаси от подобного! — Мерлин в притворном ужасе замахал руками: — Однако, ручаюсь, этим вечером в замке найдётся та, которая затмит её своей совершенной красотой. — Красота? Моя внешность — это, скорее, испытание, — Арлета вздохнула. — Все, кто видит меня впервые, считают меня прекрасной и глупой принцессой со вздорным характером. И даже не думай возражать — я сама слышала нечто подобное. — Тогда они сами являются глупцами, — спокойно констатировал Мерлин. Налив в кубок обычного сока из кувшина, он предложил его девушке. Отсалютовав своим, добавил: — Никогда не следует полагаться на первое впечатление, ведь оно зачастую ошибочно, и порой эта ошибка может стоить кому-нибудь жизни. А иной раз она может сыграть тебе на руку. Поверь, мне это доподлинно известно. Ты бы не узнала меня тридцать лет назад, когда я впервые переступил порог Камелота да я бы и сам сейчас, наверное, не узнал себя. М-да, и я всё чаще задаюсь вопросом: понравился бы тому чистому душой деревенскому юнцу тот, кем он стал годы спустя? Арлета покачала головой: — Я не знаю, каким ты был тогда, Мерлин, но уверена, что изменился ты не в худшую, а в лучшую сторону. Более доброго, милосердного и справедливого человека, чем ты, я не встречала. Ну, за исключением матери и, пожалуй, отца, если ваши рассказы о нём были хотя бы отчасти правдивы. — Поверь, они — не обман, ну, может, разве что чуточку приукрашены, как и полагается хорошим историям, — поправил себя маг. — Но я не лгал, когда рассказывал, каким был Артур на самом деле. Мерлин собрал лежавшие в беспорядке на Круглом Столе документы в аккуратную стопку и, подойдя к принцессе, мягко положил руку ей на плечо: — Я знаю, какой для тебя завтра важный день, и вполне естественно, что ты волнуешься. Но всё будет хорошо, ведь ты принцесса не только по праву крови, но и по духу, что позволит тебе когда-нибудь взойти на трон и стать полноправной королевой. Завтра ты войдёшь в тронный зал, чтобы принять из рук матери корону наследницы престола, и все взгляды там будут обращены только на одного человека. Так войди же туда с гордо поднятой головой, и пусть все увидят то, что вижу сейчас я, — достойную дочь своего отца, верную продолжательницу его дел. — Я так боюсь подвести его, Мерлин, — голос Арлеты слегка дрогнул, и маска гордой и неприступной принцессы и воина, которую она привыкла носить уже не первый год, дрогнула, открыв мужчине испуганную девочку в шаге от серьёзного этапа в её жизни. — Я боюсь не справиться с той ношей, что он мне оставил, сам того не подозревая. Может это и глупо — пытаться заслужить одобрение того, кого никогда и не знала, ведь он умер ещё до моего рождения. Но я бы так хотела, чтобы отец гордился мной! — В этом желании нет ничего предосудительного, поверь мне! — горячо заверил её маг и слегка сжал плечо, чтобы приободрить. — Если уж сегодня день секретов, то я ведь тоже прожил половину жизни, не зная своего отца, только и представляя, каким бы он мог быть. Встреча с ним жестоко разбила мои детские мечты, но и, вместе с тем, помогла понять, что мой отец — отнюдь не всесильное божество, что он тоже человек из плоти и крови, несмотря на все его знания и умения. Девушка заворожено смотрела на одного из самых близких ей людей. Нечасто Мерлин был откровенен с ней по поводу своего прошлого, и такие моменты она ценила чрезвычайно высоко. — Эта встреча поначалу не принесла мне ничего хорошего, кроме горечи разочарования, — продолжил тем временем чародей, — но со временем я многое понял и принял отца таким, каким он был на самом деле, как и он меня. Умирая, он увидел мою магию, и сказал, что очень мною гордится, — вздохнув, Мерлин убрал руку с плеча Арлеты и подхватил со стола забытую резную шкатулку для писчих принадлежностей. — Долгие годы я желал услышать эти слова, но никогда не думал, что они станут его последними словами! Смутившись, принцесса лихорадочно пыталась отыскать слова, которые могли бы утешить дорогого ей человека. Впрочем, тот уже вполне спокойно продолжил: — А потом, спустя несколько лет, в Пещере Кристаллов мы встретились вновь, где отец снова помог мне. Я до сих пор так и не знаю, явился ли его дух ко мне на самом деле, или это была игра разума, измученного отчаянием и безнадёжностью. Но в тот момент это было неважным: я просто нуждался в нём, и он пришёл. И помог мне выбраться из той проклятой пещеры. Так что… Просто знай, Арлета, что дорогие и близкие люди навечно остаются в наших сердцах и даже могут помочь нам в час нужды, стоит лишь попросить их совета. Артур всегда будет рядом с тобой, что бы ни случилось. — И отец будет мною гордиться? — совсем по-детски воскликнула принцесса. — Он уже тобой гордится, я это знаю! — уверенно ответил Мерлин.

* * *

В празднично украшенном тронном зале Камелота сегодня собрался почти весь королевский двор. Свет луны меркнул по сравнению со светом свечей и факелов, а также драгоценностей присутствующих. Тяжёлые старинные гобелены, специально для этого дня вывешенные на стенах, перемежались с королевскими флагами, углы были украшены цветами, и никакой соломы на полу (королева в пылу подготовки к празднеству пригрозила, что спустит с лестницы любого, кто, напившись, посмеет в закоулке справить нужду, как это делали в других замках). До начала церемонии оставалось ещё немного времени. Все ждали лишь появления принцессы Арлеты. Королева Гвиневра, облачённая в тяжёлое атласное платье, с расшитым поясом на талии, чинно разговаривала с лордом Лартоном, послом Мерсии. «Слава богам, за последние годы отношения между нашими королевствами существенно улучшились, — подумал Мерлин, украдкой наблюдая за их беседой. — И очень надеюсь, что предстоящая коронация пройдёт спокойно». Подготовка к церемонии пробудила в маге не самые хорошие воспоминания о том дне, когда Артур принял из рук своего отца титул наследника престола. Впрочем, в отличие от Тристана Дю Буа, Элиан любил бы свою племянницу даже после смерти и никогда бы не причинил ей вреда, а вот что касается Морганы — то здесь Мерлин не был так уверен. Но Нимуэ уже давно мертва, а сам он не намерен воскрешать своих старых врагов… От неприятных воспоминаний Мерлина отвлёк резкий толчок: в него врезалась спешащая куда-то маленькая тёмноволосая девочка. — Ой! Простите… — и тут она подняла на мага взгляд: — Простите… пожалуйста, господин Мерлин!.. Я больше так не буду! — и добавила умоляюще: — Только не превращайте меня в животное! Особенно в крысу… б-р-р… терпеть их не могу! Она была так похожа на свою мать в детстве, разве что более весёлая и непосредственная. Но она никогда и не знала, в отличие от матери, тяжёлой болезни, оставивший на её характере неизгладимый след. — Ну, что вы, миледи, — самым серьёзным тоном ответил Мерлин, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не расхохотаться и этим всё не испортить, — даже в мыслях такого не было! Вам бы больше подошёл облик какой-нибудь маленькой птички. Девочка испуганно попятилась, но тут ей на плечо легла изящная, но твёрдая женская рука: — Гренна, немедленно извинись перед господином Мерлином! — Она уже извинилась передо мной, леди Мелани, — тут же заявил маг. — Но это отнюдь не избавит её от предстоящего наказания, что будет ждать её дома, не так ли, дочка? — строго произнёс высокий светловолосый мужчина, подходя к ним. — Отец… — попыталась возразить Гренна, но мать лишь сильнее сжала её плечо. — Леди Мелани, лорд Андор, — поприветствовал младшую дочь лорда Грифина и её супруга Мерлин, — очень рад вас здесь увидеть. Вы — редкие гости при дворе. — Мы предпочитаем тишину и покой, — ответила Мелани. — Впрочем, когда у тебя дома трое детей, в самом деле начинаешь по-настоящему ценить то, чего у тебя никогда и не было! — А скоро мы начнём ценить это ещё больше, — добавил Андор. — А Гренна наконец по достоинству оценит привилегии младшего ребёнка в семье, которых в скором времени лишится! Хоть бы это была ещё одна девочка, а то старшие братья её, единственную сестру, совсем избаловали! Гренна пристыженно опустила глаза под суровую речь своего отца, но Мерлин всё-таки успел заметить в них задорные искорки. Видимо, не впервой ей было выслушивать нечто подобное, но всеобщей любимице (не только братьев, но также многочисленных дядей и тётушек, а также самого деда, лорда Грифина) сходили с рук почти все шалости и проказы. В конце концов, Гренне удалось почти невозможное: помирить лорда Грифина с его детьми от предыдущих браков, а также и с Мелани. И теперь, спустя много лет, вся эта многочисленная семья могла спокойно общаться с друг другом без взаимных скандалов и упрёков. Многие считали это примирение сродни чуду, а Мерлин, как настоящий волшебник, умел ценить чудеса, особенно те, что происходили без помощи магии, а лишь благодаря вере, надежде и, конечно же, любви… — Поздравляю! — сказал маг, и, хотя с пополнением в семье он поздравлял Андора и Мелани уже в четвёртый раз, от этого оно отнюдь не утратило своей искренности и теплоты. А ведь ни этой семьи, ни этих детей могло бы и не быть, если б однажды он не рискнул почти всем, чтобы попытаться помочь одной маленькой больной девочке. И кто сегодня сможет узнать в этой красивой и сильной женщине того умирающего ребёнка, что он сумел тогда спасти?! — И всё же, несмотря на положение Мелани, мы оба решили прибыть ко двору, — произнёс лорд Андор, с любовью глядя на жену: — Ведь подобное важное для всего королевства событие, к счастью, случается далеко не каждый день! «Остаётся лишь дождаться другого не менее важного события, — подумал Мерлин. — Восшествия Арлеты на престол, которое случится, как я надеюсь, ещё очень и очень не скоро». Поговорив ещё немного о Камелоте, супруги с дочерью отправились к другим гостям. А Мерлин, наконец-то заметивший в этой огромной толпе Мортоса, жестом подозвал его к себе. — Последний защитный барьер уже поставлен? — спросил придворный маг Камелота. — Да, только что, — ответил его первый ученик, а ныне верный помощник и правая рука. — Я лично ходил его проверять. Тебе не о чем беспокоиться, Мерлин, всё пройдёт хорошо. Эмрис кивнул, успокоившись (своему бывшему ученику он доверял), и спросил: — Как себя чувствует Мавелла? Несколько дней назад жена Мортоса, Мавелла, подарила ему ещё одного ребёнка, мальчика. — Уже лучше, — тот благодарно кивнул в ответ на внимание наставника, — но я настоял, чтобы она осталась дома с Риннон. — Уверен, она сможет присмотреть за матерью и братом, — сказал Мерлин. — У тебя очень самостоятельная дочь, Мортос. — Иногда даже слишком, — недовольно пробормотал мужчина. — А ведь ей всего шесть лет! Мерлин внимательно смотрел на Мортоса: высокий и статный красивый мужчина, с собранными в хвост длинными волосами. Почти ничего не осталось от того угрюмого подростка, коего он повстречал двадцать лет назад, разве что взгляд был по-прежнему холодным (а теплел он лишь рядом с дорогими и близкими ему людьми) и не по годам серьёзным, будто тот прожил не одну людскую жизнь. В каком-то смысле так оно и было: испытаний, перенесённых им, с лихвой хватило бы на десяток жизней обычных. Каждый раз, глядя Мортосу в глаза, Мерлин словно видел отражение собственной судьбы. Они были чем-то неуловимо схожи, он почувствовал это ещё при их первой встрече, но не мог тогда до конца понять и объяснить этого. Только вот судьба была немного благосклоннее к его ученику и дала ему настоящую семью, которой у Мерлина никогда не будет. У Мортоса были жена, дочь и новорождённый сын, и, что греха таить, придворный маг ему немного завидовал. Люди по своей природе эгоистичные существа, они всегда будут желать того, чего у них нет, и не ценить того, что у них уже есть. И волшебники мало чем отличаются в этом от обычных людей, разве что ценят они превыше всего именно магическую силу. Ведь обладание такой силой — это кратчайший путь к богатству и власти. Так думает большинство молодых магов, особенно при взгляде на него, Мерлина. Несравненная мощь, почёт и уважение по всему Альбиону, возможность говорить с королями на равных и даже свысока. И последняя, самая важная на их взгляд привилегия — это возможность проводить жаркие ночи в объятиях первейших красавиц как среди колдуний, так и среди смертных. Но глупым юнцам ведь не объяснишь, что всего, что имеет, Эмрис достигал долгие годы упорным трудом и собственной кровью. Да, он появился на свет, уже обладая огромной мощью, но в те годы она не стоила и ломаного гроша, наоборот, с лёгкостью могла привести своего обладателя на костёр. Но в юности хочется всего и сразу, притом не прикладывая почти никаких усилий. Когда-то и Мерлин был таким же — молодым и нетерпеливым. И его нетерпение слишком дорого ему когда-то обошлось. Мало кто знает, что великий волшебник мечтает о простой семейной жизни… Заклинание, которое маг расставил при входе, оповестило его о приближении принцессы. Ещё мгновение — и всё начнётся. — А вот, наконец, и Её Высочество! — предупредил Мерлин Гвиневру и поспешил занять своё место по правую руку от королевы, которая застыла в центре зала спиной к трону, а лицом к входным дверям. Стражники, стоящие по обе стороны дверей, постарались распахнуть створки, как можно медленнее и торжественнее, подчёркивая тем самым важность момента. Арлета Пендрагон величественно вошла в тронный зал, и раздался дружный восхищённый мужской вздох. Взгляды всех присутствующих здесь, были обращены только на неё, особенно мужской половины гостей. На принцессе было простое белое платье до пола без вышивки или узоров, из украшений — лишь золотая подвеска с драконом, подаренная ей в первый день рождения. Белокурые локоны, что отливали золотом в свете свечей, свободно струились по плечам, подчёркивая красоту своей хозяйки. Мерлин же, видя столь бурную среди мужчин реакцию, лишь усмехнулся себе в бороду: ему не впервой было наблюдать нечто подобное. Арлета весьма умело распоряжалась одним из многочисленных даров, которым щедро наградили её боги и сама природа, — красотой. Одной лишь ослепительной улыбкой она была способна поставить почти любого мужчину на колени, а кто не покорялся её улыбке, покорялся её клинку, которым она, как истинная дочь своего отца, владела с раннего детства. Да и не могло быть иначе, ведь её обучали лучшие рыцари короля Артура — рыцари Круглого Стола! Ну, а где сила пасовала, в ход шла хитрость. Это уже был результат работы самого Мерлина. Арлета слишком рано научилась прятать свои истинные чувства под маской высокомерия и холодности, в этом она была похожа на Артура. Мерлину когда-то потребовалось немало времени, чтобы увидеть его настоящее лицо. А теперь, много лет спустя, дочь Артура называют за глаза «ледяной принцессой». За то, что так высокомерна и неприступна, за то, что так любит унижать мужчин, за то, что немало кому из них разбила сердце, даже не заметив этого, и за то, что до сих пор не смогла никого полюбить. Большинство из всего вышеперечисленного было клеветой или наглой ложью отвергнутых поклонников, но кое-что всё-таки оказалось правдой. Сердце принцессы было свободно, никто из мужчин в Альбионе не сумел её даже заинтересовать, не говоря уже о любви. И даже Мерлин не знал, да и не собирался гадать над тем, кто сумеет разбудить в Арлете это заветное чувство и когда это произойдёт. Ну, а пока придворный маг предавался размышлениям, принцесса успела дойти до своей матери, и величественно опуститься перед ней на колени. Королева Гвиневра начала церемонию коронации. Мерлин слушал её, а перед внутренним взором мелькали, словно картинки, воспоминания из прошлого. — Ты клянёшься управлять народом этого королевства и его владениями согласно уставам, традициям и законом, установленными твоими предками? — с необыкновенной силой звучал в тронном зале голос королевы. — Да, Ваше величество. — Ты обещаешь руководствоваться милосердием и справедливостью в своих поступках и решениях? — Да, Ваше величество. — Клянёшься ли ты, что будешь верна Камелоту столько, сколько будешь жить? — в этот момент слуга поднёс на атласной подушке жезл, увенчанный звездой, который королева передала своей дочери в ответ на её очередное «Да». Крепко держа жезл поперёк правой рукой, принцесса твёрдо произнесла: — Я, Арлета Пендрагон, посвящаю свою жизнь и руку службе Вам и защите этого королевства и его народа. Слуга на той же подушке принёс корону. — Отныне, будучи совершеннолетней и прямой наследницей, впредь ты станешь наследной принцессой Камелота! — с этими словами Гвиневра взяла корону и возложила её на голову Арлеты. Новоиспечённая наследница престола под дружные рукоплескания гостей поднялась с колен. Корона, что венчала её голову, по форме напоминала тот же золотой обруч, что носил когда-то Артур в бытность принцем. Но поскольку Арлета — принцесса, её венец был немного меньше и изящнее. После церемонии состоялся пир, а также бал. Отведав всевозможных блюд, Мерлин и Гвен, временами отвлекаясь на обмен репликами с гостями, сидели за столом и наблюдали за танцующими. Арлета, как всегда, находилась среди первых пар и блистала в танце. С тех пор как заиграла музыка, и её пригласил на первый танец один из сыновей знатных вельмож, она больше не возвращалась обратно к столу. Сыновья лордов сменялись рыцарями, рыцари — лордами и принцами, а наследница Камелота была по-прежнему свежа и неутомима. Кажется, она была готова танцевать до самого рассвета. Это было одним из немногих занятий, где Арлета, преуспела как девушка, и ей это действительно нравилось. Этикет она также знала в совершенстве, а наездницей была просто превосходной. Но если дело касалось иных женских наук и премудростей, как, например, вышивание, то здесь, увы, её многочисленные наставницы потерпели сокрушительное поражение! С иглой в руках Арлета рисковала пораниться гораздо быстрее, чем с мечом. — Знаешь, Мерлин, — произнесла вдруг Гвиневра, по-прежнему не сводя глаз с танцующей дочери, — многие из присутствующих здесь втайне надеялись, что сегодня я передам Арлете королевскую корону и свой трон. Ведь молодой и неопытной королевой манипулировать гораздо проще! — Те, кто так думает, явно плохо знакомы со своей будущей королевой, — хмыкнул Мерлин, — себе на беду. Хотел бы я взглянуть на того идиота, который попытается это сделать! А что касается короны, то, Арлета пока не готова к её тяжести. Я имею в виду ту огромную ответственность за свой народ, что когда-нибудь ляжет на её плечи, но это не произойдёт уже сегодня или завтра. — Я тоже считаю, что Арлете ещё нужно многому научиться, только бы боги дали мне больше сил и времени! — Поверь, Гвен, тебя ждёт ещё очень долгая жизнь, — ответил Мерлин и сделал глоток из своего кубка. Женщина подозрительно покосилась на своего друга: — Говоришь так, словно точно это знаешь. — Никому не дано знать свою Судьбу наперёд, но почему бы не попытаться заглянуть хотя бы в маленькую щель?! — Терпеть не могу, когда ты начинаешь говорить загадками, Мерлин! — проворчала королева. Маг лишь пожал плечами. Что он мог поделать?! В юности его тоже ужасно раздражала манера одного очень старого знакомого всё время говорить в таком же тоне. Но, как оказалось, перенял он у древнего ящера намного больше, чем сам того хотел. — О, похоже, к нам приближается леди Линетта! — произнесла Гвен, изрядно повеселевшим тоном. Кажется, её начинала забавлять создавшаяся ситуация. В отличие от бедного Мерлина, который лихорадочно перебирал в уме пути к бегству, прикидывая, не прибегнуть ли к помощи магии на самый крайний случай. — Её навязчивость начинает меня раздражать. А никому, представь себе, не удавалось этого сделать со времён Артура. — Но ты должен признать, что у Артура был особенный талант раздражать других людей. Ты — единственный, кто сумел его в этом превзойти. — Ты забыла упомянуть Гвейна. Пикировку королевы Камелота и её советника прервала стройная молодая женщина с тёмными длинными волосами, собранными в весьма замысловатую причёску. Она была очень хороша собой, и слыла мечтой многих мужчин, но только не Мерлина. К своему счастью, он не испытывал к леди Линетте даже толики мимолетного влечения, поскольку та была из числа женщин, что не покидают чужую постель по своей воле, когда страсть уходит. А в этом случае она бы прошла очень быстро, в этом Мерлин был абсолютно уверен. Дело в том, что при всей внешней привлекательности Линетта обладала дурным нравом: была истерична, требовательна и очень избалована. Угодить ей было практически невозможно. Своим поведением она безумно напоминала Мерлину леди Вивиан (чары с которой так и не удалось снять до сих пор), чем приводила несчастного мага в ужас. А её настойчивые преследования ему жутко надоели и заставляли даже нервничать. — Ваше величество, — слегка поклонилась леди Линетта Гвиневре. — Я безмерно счастлива находится здесь в этот знаменательный день, который целиком и полностью принадлежит принцессе Арлете, — и повернувшись, она обратилась к придворному магу: — Господин Мерлин, не окажите ли честь, пригласив меня на танец? Мужчина уже открыл рот, чтобы обречённо согласится. Отказать он никак не мог при всём желании. Линетта весьма удачно выбрала время, когда он находился в обществе Гвен, и отказаться означало оскорбить не только знатную даму, но и саму королеву. Чёртов дворцовый этикет! Мерлин невзлюбил его ещё с той поры, как стал слугой принца. А теперь, являясь главным придворным лицом, он был вынужден соблюдать его более тщательно. Помощь вдруг пришла с неожиданной стороны. — Прошу прощения, леди Линетта, — раздался из-за спины знатной дамы голос Арлеты, — но этот танец уже принадлежит мне. Мерлин, ты же обещал потанцевать со мной, не так ли? — и принцесса незаметно подмигнула ему. — Разумеется, ваше высочество! — тот с готовностью вскочил из-за стола. — И я готов исполнить своё обещание немедленно. — Вы же не возражаете, миледи? — обратилась принцесса к Линетте, прекрасно зная ответ. — Конечно нет, ваше высочество, — женщине пришлось уступить. Когда Арлета с Мерлином встали в пару, он от души её поблагодарил: — Спасибо! Я редко это произношу, но сейчас вы меня просто спасли! — Приятно, когда великий маг находится у тебя в долгу, — с улыбкой ответила та. — К тому же она сама сказала, что этот день принадлежит лишь мне одной. Стало быть, никто не сможет мне сегодня отказать даже ты, Мерлин! — Вы чересчур самоуверенны даже для принцессы, — сказал чародей насмешливо: — Но этот день не будет длится вечно, так что наслаждайтесь им, пока можете. — Но ведь и ничто не длится вечно, даже сама жизнь, — не осталась в долгу Арлета. — И в этом и состоит её главная прелесть, иначе было бы слишком скучно, не правда ли? И под звуки музыки они сделали первые па.

* * *

Уже за полночь Арлета, уставшая от бесконечных танцев, решила немного передохнуть и вышла на балкон, чтобы подышать свежим воздухом. Отсюда открывался великолепный вид на ночной Камелот. Ещё в детстве, сбегая от внимания назойливых нянек, она любила наблюдать, как в Нижнем городе горели огни. И уже тогда принцесса понимала, что это не просто огни, что это чьи-то жизни. Жизни её будущих поданных, о которых ей предстоит позаботиться как королеве Камелота, чтобы свет в этих окнах мог гореть каждый вечер. Арлета вздрогнула, потому что Мерлин, как всегда, бесшумной тенью появился рядом с ней. Как ему удавалось передвигаться так тихо и незаметно, она не знала. Но люди постарше говорили, что раньше Мерлин был шумным и очень неуклюжим. А ещё что он часто улыбался и смеялся. Широкая улыбка почти не покидала его лица. Но так было до того, как погиб её отец, король Артур… А ещё говорили, словно волшебник схоронил часть своей души вместе с королём, потому как возвратился он с легендарного Авалонского озера уже совсем другим. Арлета не слишком-то верила подобным слухам, да и представить Мерлина таким, каким его описывали, было очень трудно. Сколько она себя помнила, он всегда казался серьёзным, собранным, сосредоточенным и очень внимательным. Нет, когда она была маленькой, он позволял себе подурачиться и повеселиться вместе с ней. Но это были действительно редкие моменты, и оттого ещё более драгоценные. И она умела их ценить. И Мерлин, пожалуй, был единственным человеком, не считая, конечно, матери, кого шалунья и ужасная проказница Арлета Пендрагон слушалась в детстве беспрекословно. Угомонить её порой не удавалось даже Гвен, и тогда на помощь приходил придворный маг. Почему-то огорчать или, более того, злить его не хотелось совершенно (а в гневе он был действительно по-настоящему страшен), а вот увидеть тёплую улыбку или услышать весёлый смех очень даже хотелось. Более высокой наградой было услышать его похвалу. — Мне тоже нравится смотреть на огни в Нижнем городе, — произнёс внезапно Мерлин после продолжительного молчания. — Это то, что я увидел из окна своей комнаты в первый же вечер в Камелоте. Более прекрасного зрелища я до того ещё не встречал. По сей день оно умиротворяет меня и напоминает, ради чего я столько сражался и продолжаю сражаться до сих пор. — И ради чего? — поинтересовалась принцесса. — Ради мира и спокойствия в этом королевстве и во всём Альбионе. Чтобы каждый вечер неизменно на протяжении долгих-долгих лет огни в этих окнах продолжали давать нам веру и надежду на лучшее! Арлета замерла: ведь совсем недавно она думала о том же самом! — О, смотри! Падающая звезда! — воскликнул Мерлин, указывая на золотистый росчерк в ночном небе. — Не хочешь загадать желание? Девушка подозрительно покосилась на него: — Я и не думала, что маги верят в приметы обычных людей. — Ну, а что здесь такого? — мужчина пожал плечами, и добавил с насмешкой: — К тому же ты не найдёшь народа, более верящего во всевозможные знаки и знамения, чем сами волшебники. Даже крестьяне не столь суеверны. Арлета посмотрела на почти скрывшуюся за горизонтом звезду, и вдруг подумала: «Я хочу, чтобы Мерлин был счастлив! Он заслуживает этого, как никто другой! Я хочу как можно чаще видеть улыбку на его лице!»