***
Земля содрогается от грозных девичьих шагов. — Государственный муж! Государственный муж! Объелся государственных груш, — демонесса обиженно топает, размахивая руками. — Да никому нахуй твой мужик не сдался! — она поворачивается в сторону, где за долгими километрами стоит замок отца. — Я не пойду замуж! Ты — сын шлюхи! И бабка твоя была шлюхой! И пёс ёб её мать! Она перебирает отцовскую родословную, совершенно не задумываясь, что является её частью. Приписывает предкам парочку грехов, проклинает их, а после надрывно кричит в пустоту поля, топая ногами. — Нахуй иди, понял?! — демонесса шумно дышит, вся раскраснелась, рассматривает трещины на земле от своих шагов. — Нахуй тебя и твоё мнение, — она открывает портал в верхний мир. Чёрная гладь с редкими изумрудными переливами разрезает воздух, втягивая мелкий мусор. Красные волосы Ребекки поддаются ветру, тянутся в портал. Верхний мир, мир людской, за ним всегда приятно наблюдать. Люди живут мало, их цивилизация развивается быстро: не так давно тонула Атлантида, но вот уже есть ядерное оружие, еретиков больше не сжигают, да и в богов не верят. За ними не уследишь. Крылья раскрываются сами по себе. Холодный воздух обволакивает, приятно остужает кожу. Огни верхнего мира слепят даже с высоты птичьего полёта. Они завораживают, смотришь на эти разные огоньки, а грудь сдавливает, сделать вдох почти невозможно, челюсть слегка приоткрывается. Единственное, что ты хочешь — это смотреть, смотреть и ещё раз смотреть. Ребекка приземляется на крышу высокого здания, ветер играет с её волосами: то путает их, то расчёсывает. Она набирает воздух в лёгкие и кричит что есть мочи. Ветер поднимается, подбадриваемый её голосом, врезается в здания, расшатывает рекламные щиты и баннеры. Демонесса аккуратно приземляется на улице среди толпы людей. Осматривается, раскидывая руки в стороны, сбивая шапки. Люди её не видят, и она снова набирает воздух в лёгкие, кричит, призывая ветер. Крик переходит в дикий хохот, ветер уносит головные уборы, вырывает раскрытые зонты. Демоница нашёптывает, искушает людей, проходящих мимо. Больше душ, больше грехов, больше грязи. Кровь бурлит в сосудах, гудит в ушах, спину и грудь обжигает её приливом. Лицо раскраснелось, хочется сорвать с себя одежду, выкинуть эти ненужные тряпки и отдаться ветру. Почувствовать, как его холодные порывы обволакивают, утягивают ввысь. Ветер даёт ту свободу, которой ни у кого никогда не было и не будет. Она прыгает среди людей, рассматривает горящие неоном вывески. Крики уличных торгашей приманивают зевак к лавкам с едой и всякими безделушками. Демонесса рассекает воздух мощными крыльями, пролетая мимо проводов, рекламных вывесок и крыш высоких зданий. Она замечает кучку суккубов, спорящих о чём-то своём. Они машут руками в разные стороны, их лица искажены эмоциями, и двое даже начинают толкаться, отстаивая свою позицию, пока, видимо, самый старший не раздаёт им подзатыльники. Ребекка подставляет лицо ночному ветру, наслаждается его ласковыми прикосновениями, как совершенно неожиданно для себя понимает, что уже долгое время разглядывает что-то сияющее вдалеке. О-о-о, сокровища! Она всегда была падкая на блестяшки. Дурашка. Сияние очаровывает, манит. И оно становится всё ближе и ближе, всё ярче и ярче. И вот, сияние уже имеет человеческие очертания и крылья. Большие ангельские крылья. «Божественный свет», — тихо слетает с её губ. Немногие ангелы сохраняют его, как выходят в верхний мир. Демоны тоже были ангелами и, лишённые своего света, всегда будут к нему стремиться. Даже если они этого не признают. Блестяшка смотрит на человеческий мир неотрывно, будто боится упустить самую маленькую деталь. Рядом крутится ещё один ангел. Совершенно блеклый и тусклый на его фоне, он рассказывает про этот мир, его правила и обитателей. «Я выйду замуж только за того, кто будет сиять ярче, чем он», — демонесса мягко опускается на крышу, поднося прядь волос к огню свечи. Сила, высвобожденная огнём, проникает в каждую щель здания, в каждую клеточку, в каждый атом. Она подкашивает ноги ангелов, стоящих неподалёку. Демонесса вдыхает полной грудью, зачёсывая горящие волосы голыми руками. Её глаза горят алым пуще обычного. Она медленно ступает по бетону, грациознее дикой кошки. — Господи милостивый! — отмирает тусклый. Он срывается, загораживая Блестяшку собой. — Мика, возвращайся, сейчас же, — тусклый открывает портал. Блестяшка замер в нерешительности, он-то дёргается к порталу, но взгляд возвращается к демонице, и он снова застывает на месте. — Эспер, — тихо шепчет он, — она такая красивая, — слегка дёргает за рукав другого ангела. — Давай заберём?***
Эспер появился на небесах и, как все молодые ангелы, ничего не знал о людском мире. Знал лишь Отца своего и своё предназначение — защищать человеческие души от дьявольского искушения. Его никогда не интересовало ничего более этой задачи. Он был порядочен, как все ангелы, чистил свои крылья, возносил хвалу Господу Богу и почитал старших. А когда его сотый подопечный человек представился, ему разрешили взять отпуск и ненадолго оставить титул ангела-хранителя. Но ему не посчастливилось стать нянькой для Мики, младшего брата главного серафима в Небесном Совете. В раннем детстве, если этот период можно так называть, Мика был слишком флегматичным для ангела. Его не интересовали ни своё предназначение, как ангела, ни людские души, ни природа человеческого мира, ни даже история. Он любил лишь смотреть на плывущие облака. Только на облака. Мика рисовал облака везде, где только мог, молился, чтобы завтра снова были облака, и он мог за ними наблюдать. Даже когда они спускались к людям, Мика смотрел лишь на облака, как они цепляют небоскрёбы или как с них капает дождь, периодически отвлекаясь на очищение людских душ от бесовского воздействия и на яркие огни городов. И сейчас, когда их за шкирку закинули прямиком в Адские Чертоги, Эспер никак не мог понять, почему Мика смотрит на эту демоницу с горящими волосами, как на личное божество. Горячий воздух ада обжигает кожу, лёгкие, на перья оседает пыль, и они теряют свою белоснежность. Небо красное от жара, облака чёрные, ничего красивого тут нет. Но Мика смотрит слишком завороженно. Он вообще весь слишком неангельский. Они приземляются у какого-то домика. Демонесса вышибает дверь, не удосужившись постучать. — Раум! — гаркает она, аж стекла в окнах зазвенели. — Выходи, мелкий ублюдок! — ангелы жмурятся на грубые слова. — У Её Высочества есть для тебя задание. Политической важности. Демонесса заталкивает пернатых в дом, один спотыкается о порог, но ей нет до этого дела. Она сажает их за стол, связывая демоническими путами. На втором этаже слышится шорох, а после тяжёлые шаги. Губы Ребекки растягиваются в хищной усмешке. И когда тусклый пытается встать, она дёргает его за плечо, усаживая обратно на стул. Мика же рассматривает интерьер. — Какого Дьявола ты здесь шумишь? Обладатель хриплого, заспанного голоса появляется на лестнице. «Если «мелкие ублюдки» выглядят так, как тогда выглядят обычные?» — думает Эспер, во все глаза рассматривая двухметрового демона. Руки начинают трястись. Он не хочет здесь находиться, он хочет обратно на Небеса. Эти демоны задумали что-то нехорошее. Они хотят их съесть или, чего хуже, продать в рабство. — Где ты спиздила этих детей, Ребекка? — ангелы опять кривятся, но Мика продолжает рассматривать стены в доме. Его вообще не волнует, что с ним происходит, смена обстановки ворует всё его внимание. — Верни их Отцу Небесному! — демон, видимо, просыпается и начинает осмысливать происходящее. Что бы не задумала эта мелкая, кончится это плохо.