красный

мисс химеко кладёт ладонь на его плечо, предупреждая — кафка опасна. она как яд, который не убивает сразу, но долго играется, изводит и мучит, болезнью обрывает жизнь изнутри. мисс химеко не лжёт — это правда. келус (почти) ничего не помнит о кафке, но знает, что её не затруднит пробить ему череп выстрелом или приставить лезвие к глотке. она может убить его сотней способов, может разрезать нутро, поковыряться в нём, может сжать сердце молнией и разорвать его разрядом, и всё же... кафка смотрит на него с лаской. её улыбка нежна, а взгляд мягок, и он осторожен лишь потому, что (почти) ничего не помнит. келус отвечает монетой за монету, словом за слово, из предложенных системой вариантов всегда выбирает те, что ей будут приятны. > [ты мне нравишься] > [как ты себя чувствуешь?] > [я хочу увидеть тебя снова] это наивно, но с ней он честен даже в игре, где она дала ему шанс смухлевать. одна правда, одна ложь. её вопросы касаются только его к ней отношения, только чувств. келус играет по-правилам, хотя соблазн нарушить их возникает в теле фантомной щекоткой — это что-то первородное в нём, краеугольный камень, основа личности, которую он (почти) потерял. наверное, кафка знает его от и до, даже чистого, словно белый лист, практически пустого. учиться заново приходится лишь ему, и он учит: кафка сама по себе тоже — одна правда, одна ложь. любит играться и путать карты, но всегда честна на одну половину — иначе скучно и совсем не весело, а ей нужен азарт, чтобы жить. келус осторожничает, но к ней тянется. приходит, когда она зовёт, и не отшатывается, когда ладонь в перчатке касается щеки. — помнишь? ты изменишь меня, а я изменю тебя. мы предназначены друг другу судьбой. кафка не даёт подсказок о прошлом, но блейд — пускай и нехотя — делает это за неё. неизвестность за спиной провоцирует любопытство, её молчание лишь заставляет глубже впиться пальцами в могильную землю, копать, как голодные лисы, дорываясь до костей с ошмётками плоти. он знает её лицо, её голос, её прикосновения — это всё впечатано в нём, сохранено в обход удаления всех папок с данными. кафка — его прошлое, его настоящее, его будущее. и он тоже — напоминает она — её прошлое, её настоящее, её будущее. кафка скрепляет их мизинцы, будто это их давнешний (и, конечно, забытый им) ритуал. — это наше сигнатурное? — келус заглядывает в самые зрачки под цветными линзами. она со смешком кивает, прикрывая глаза. её лицо так близко, кожа пахнет духами, порохом и кровью, которую ничто и никогда не перебьёт. келус не обременен ни страхами, ни стыдом, поэтому утыкается носом в оголённую часть плеча, шумно вдыхая. — ну и что это? — её голос всё так же весел. — просто. просто захотелось. если ей неприятно, то через пять секунд она выстрелит ему в голову. через пять секунд кафка ведёт по затылку вверх-вниз, зарываясь ладонью в волосы, лохматит их, перебирая непослушные пряди. значит, приятно — можно шагать по грани дозволенного дальше. келус царапает сухими губами плечо, потом шею, оставляет тёплую дымку под челюстью, убирая длинную тёмную прядь за ухо, целует в мочку, толкая языком замок серьги. бархатный смех звенит прямо в ухо, опаляя его тёплым дыханием. кафка гладит большим пальцем ключицу, другой рукой продолжая держаться за пыльно-русые волосы. это точно их сигнатурное. он целует её не в губы, а в щёку, трется о неё своей, словно кошка. портит ей макияж, смазывая румяна со скул, убирает большим пальцем осыпавшуюся с ресниц тушь. — красивая. ему нравится её лицо и с макияжем, и без него, нравится и со смазанной помадой, и с прикрытыми тоналкой синяками под глазами. кафка красива всегда, потому что она — кафка. — я знаю, — и щурится так довольно и хитро, потому что дразнится. келус улыбается, угадывая — он уже говорил ей это не раз, даже если сам не помнит. "хорошая работа, келус" — кивает он сам себе, продолжая портить ей макияж. — а я красивый? — спрашивает, указывая пальцем на своё лицо, после того, как быстро чмокает её в губы и оставляет след помады на своих. кафка смеётся и берёт его за подбородок, немного крутит, будто внимательно рассматривает. потом наконец отвечает: — красивый, — и гладит мягкой ладонью щеку, на которой поблескивают её румяна. келус улыбается довольно и гордо, ничуть не скрывая своих чувств. за секреты и загадки ответственна кафка, его же роль в этих отношениях — быть глупой милашкой. и он совсем не против игнорировать то, что умные люди давно бы приняли за красные флажочки, звоночки, тряпочки или что там ещё бывает красного. ему нравится красный — это цвет её помады и лака для ногтей. ассоциации только приятные.