Он сказал нам прожить долгие жизни

      — Э-э-э-эх, — в который раз вздыхает Конни, с кейсом в руках он почти похож на серьёзного человека, — Порой я скучаю по битвам с титанами.        — Когда я служила Марли, у меня и то было больше свободного времени, — соглашается с ним Пик.       — Сами верите, во что говорите? — сомневается Анни.       Плохому свойственно забываться. Вот только то плохое, что оставалось высеченным в их душах, не могло быть забыто так просто. Ощущения притупились, но не больше того.       — Нет, — серьёзным тоном отзывается Конни, — Но если я буду так говорить, может смогу заставить себя в это верить.       Пик тянется, в очередной раз зевает:       — Я вполне откровенна, тогда у меня было больше время на сон. В форме титана дремать даже удобно.       Они идут по длинному светлому коридору, следуя за группой людей. Где-то впереди Мюллер, Оньянкопон и Армин. Приехали сюда на переговоры. С недавнего времени в коалиции, только и разговоров что о том, не захочет ли Марли, немного оправившись снова навязать миру свою волю. Это звучало смехотворно — от Марли осталось всего ничего, но Гул Земли не уничтожил её земли. Материк никуда не делся, вместе с ресурсами, хранящимися в его недрах. Как Марли будет распоряжаться своими  богатствами — тема активных споров.       — Союзные государства так озабочены Марли, хоть единственная опасность исходит от Парадиза, — говорит Пик.       — Пока Хистория имеет власть, всё в порядке, — не соглашается Конни.       — Парадиз далеко, а мы у всех под носом, — только и добавляет она.       Наконец, толпа останавливается перед деревянными дверьми. Кто-то заходит внутрь, другие остаются стоять. Они присоединяются к Армину. Конни передаёт чемодан с документами.       Она видит, как Армин касается её глазами, заостряет внимание на выражение лица.       — Если не хочешь, можешь не участвовать во встрече, — говорит ей, задумчиво добавляет, — Возможно, потом нам удастся посмотреть город.       — Только с сопровождением, — вклинивается в диалог Мюллер.       Мужчина напряжён так, будто окружён врагами. Странное для него поведение, для человека, что остаток жизни решил положить на то, чтобы объединить всех. И это чувство опасности, понятно и ей. Она не знает почему, но чувствует напряжение с самого момента, как об этой поездке стало известно.       — Анни, вообще могла не ехать, — бросает Конни.       — За Армином нужен глаз да глаз, — усмехается Пик.       И вправду нужен, только вот совсем не в том смысле, о котором говорит Пик. Он далеко от столицы, в недружественной обстановке, что угодно может случиться. Или, быть может, у неё паранойя? Быть может, она и правда ведёт себя как ревнивая жена, что просто ищет себе оправдания не спускать с него глаз. Она перекидывает рука за руку:       — Не проблема, я приму участие.       Он ей кивает. Какое-то время их ещё держат в коридоре, но затем позволяют войти. Армин с Мюллером, садятся ближе к центру комнаты. Она, Конни, Пик и Оньянкапон чуть позади, среди массы людей. Анни изучает зал с опаской, тот полнился людьми из многих народов. Замечает за одним из столов делегатов с Парадиза — йегеристы. Те переглядываются, указывают на них пальцами. Пробегается глазами по охране, ищет, у кого здесь может быть оружие, но опасности не находит. Может быть, и правда у неё паранойя.       — Благодарим делегатов от стран коалиции, собравшихся сегодня здесь…       Анни не слушает, давно научилась отключаться в такие моменты. Концентрируется только на голосе Армина, но в смысл речи не вникает. Ей просто нравится тембр его голоса. Они часто засыпают в обнимку, когда он говорит без остановки. В основном озвучивает планы, где им стоит побывать, когда они будут свободны. Они оба знают, что воплотить их в реальность почти невозможно, но ей очень нравится слушать его голос. Нравилось ещё в кадетском корпусе.        В здании, где протекают скучные, но ни к чему не обязывающие, лекции, есть тихий и никому не нужный закуток полный книг. Когда её бесит лишнее внимание, она может скрыться там и подремать. Жаль только, что пару недель тому назад, Райнер как-то выяснил, где её искать. Скорее всего, её сдал Бертольд — он кажется был одним из тех, кто всерьёз заходил сюда по назначению, порыться в паре толстенных книг. Может, тоже прятался от раздражающих вещей, но не в дрёме, а в листах бумаги. Как раз пару недель как она здесь с ним и столкнулась. И он, казалось, никак до конца не мог определиться, делать ему вид, что они незнакомы, или нет.       — Анни… — слышит его низкий голос. Его рука будто бы дёргается в её сторону. Ни вопроса, не просьбы. Зачем только, спрашивается, открывал рот?       Абсолютно очевидно, это он растрепал Райнеру — что она здесь, прячется от их дурацкой миссии. Иногда ей думается, может всё закончится само собой, может быть, встанет утром, и они трое просто поймут, что можно уже вернуться домой, не тратя последние годы жизни на игры в солдат.        — Анни… — слышится ей. Она поднимает глаза. В этот раз это не Бертольд. Перед ней замер Арлерт. Смотрит на неё, хлопая глазами. Ещё один любитель спрятаться в чужих словах, записанных в бумаге. Вот только, что ему от неё надо?       — Чего тебе?       — Я здесь книгу оставил, не видела?       — Нет, — автоматически отзывается она. Запоздало осознаёт, что именно книгу она и видела. Та лежит прямо рядом с ней на деревянной лавке. Теперь о таком даже неловко говорить. Армин перед ней стоит, задумавшись, наверно пытается прикинуть, где же её оставил. Она нехотя касается обложки, поднимает:        — Держи, — протягивает. Никаких оправданий своей невнимательности она говорить не будет. А он и не спрашивает.       — Так я не ошибся, — только и отзывается он, забирая предмет.       Слова слетают с языка быстрее, чем она говорит себе, что заводить ненавязчивую беседу ей не хочется.       — Что-то о титанах? — интересуется. Пытается убедить себя, что начала разговор, из-за того, что может узнать что-то полезное.       — Не совсем, — протягивает он.       — Понятно.        Он проводит ладонью по бархатной обложке. Собирается уйти.        — Думаешь, книги тебе помогут? — спрашивает зачем-то. Иногда ей интересно, почему такой слабак, как он всё ещё здесь.       — В смысле?       — Помогут догнать остальных.       — Нет, — отзывается парень и немного отводит глаза. — Я знаю, что как бы ни старался мне никого не догнать.       Честный ответ, хоть и видно, что ему не нравится это признавать. Но не врёт, не обманывает себя. Зачем же идёт на верную смерть. Из-за Йегера?       — И правильно…какой в этом смысл… — ведёт она пальцем по глади стола, сопровождая движение взглядом. Тут слышит, как Арлерт садится перед ней на скамью.       Он открывает книгу и говорит:       — Это ботаника.       Она хмурится. Зачем ей эта информация. Ботаника? Он не только не думает догонять других, но ещё и тратит время попусту. Вопрос времени, когда его сожрёт первый же титан. Армин кажется пару секунд ждёт её ответа, но затем разворачивает книгу к ней на одной из страниц. На той рисунки трав и цветов, и бесконечно много текста. Он указывает пальцем на одну из иллюстраций, говорит:       — Этих цветов не растёт внутри стены. Я почти в этом уверен. Тут написано, что климат для них должен быть очень сухой. Внутри стен такого нет…       Она смотрит на то как двигаются его ресницы, как под теми сверкают огоньки в глазах, он будто видит какую-то далёкую мечту, а лучше бы не видел. Внешний мир растопчет его без остатка, оставит одно сплошное разочарование.       — Армин, — говорит она, может, и вовсе впервые называет по имени, не помнит, — тебя сожрёт первый титан которого встретишь лицом к лицу.       — Да, наверно это так, — соглашается он немного смущённо, замирает на пару секунд, и затем резво перелистывает пару страниц, говоря, — И всё же разве это не странно, что эта книга просто так здесь лежит, наверно никто не задумался, что из неё можно узнать о внешнем мире…       Он продолжает говорить о чём-то, и хоть эти слова только навевают на неё дрёму, но она почему-то остаётся сидеть на месте, слушать глупый рассказ этого мальчишки.       — Первое заседание объявляется закрытым. Прошу всех подготовить доклады на завтра, — заключает какой-то мужчина и зал наполняется шумом встающих с места людей. Конни рядом с ней тянется, зевает, говорит:       — Уже закончилось?        — Всего-то каких-то два с половиной часа, — отзывает Пик.        Она выкручивается из его объятия, освобождаясь из ладоней, проникших ей под пиджак. Он решил уговорить её объятиями и поцелуями, не иначе.       — Разве Мюллер не сказал, что нам не стоит идти в город одним.       Ей не нравится его предложение пойти посмотреть как здесь, что устроено — она считает это небезопасным.       — Никто нас не узнает.       — Узнаёт, и ты сам это знаешь, — противится она, — Тебя постоянно печатают в газетах.       Он улыбается. Снова протягивает к ней руки.       — О и тебя. Помнишь, то наше фото со свадьбы.       Анни вздыхает. Ужасное вышло фото, разлетелось по всему миру. Ей хотелось бы о нём забыть. Она почему-то представляет, что где-то на Парадизе йегеристы кидают в него дротики.        — Не понимаю причин твоего веселья.       Он вздыхает, убирает наконец руки с её талии, садится на кровать. Мрачнеет буквально за секунду.       — Я подумал, что если попытаться развеяться, то и вправду станет легче. Пару хороших воспоминаний…и только.       Возможно, у неё паранойя, возможно, никакой угрозы, висящей в воздухе, нет. Нет ничего дурного в том, чтобы хотеть оставить себе приятных впечатлений от поездки. И всё же. Она могла бы сейчас стащить с себя рубашку, утянуть его на кровать, могла бы сделать так, что он забудет о глупой идее, будет думать только о ней, и они точно останутся, здесь, в безопасности. Но она всё равно соглашается поиграть в нормальных людей.       — Ладно…        Посреди этого душного города течёт река, в ней отражаются фонари и звёзды. Сверкают искорки и в глазах Армина. Она редко видит в его лице детский, чистый восторг в последние годы. Нет его и сейчас. И всё же он увлечён, он оставался всё тем же человеком, что с энтузиазмом говорил о мире за стенами, только лишь ответственность на плечах, сделала его спокойнее.       Раньше здесь расположился простой торговый городок, на границе двух стран. Сейчас его значение стало куда важнее — из-за национального разнообразия, выжившие после Гула Земли, посчитали его хорошим местом для чего-то символизирующего пересечение коалиции выживших.        Мимо проходят люди — и светлокожие, и смуглые, в национальных нарядах столь разных, что разбегаются глаза. Армин говорил ей, что здесь идёт оживлённая подпольная торговля, тем, что осталось от культурного наследия уничтоженных Гулом стран и народов. Единственные в своём роде артефакты прошлого, на этих улочках уходили с молотка.       — Пять лет миновало, — говорит он, оглядываясь по сторонам.        — Никак не пойму много это или мало, — отзывается она.       — Я тоже. Иногда кажется, что всё было словно вчера, иногда будто сто лет назад.        — У меня мало хороших воспоминаний, пусть всё остаётся сто лет тому назад.       — Уверен, что и хорошие воспоминания у тебя есть.       — Я родилась, и родная мать отказалась от меня, отец заставил меня стать воином, Марли заставили меня отправиться на Парадиз, Райнер заставил продолжать миссию, а потом…       — Потом ты помогла нам остановить Эрена.       — Верно… — это её не заставляли делать, тогда она решала сама, — Но это тоже пусть остаётся сто лет назад.       — А как же кадетский корпус, его тоже хочешь оставить далеко в прошлом?        Она задумывается. По большей части плохих воспоминаний о том как они играли в солдат больше, чем хороших. Они ещё и омрачены рожей Райнера, вечно торчащей неподалёку.        — Думаю да.       Он тянет её за ладонь, заставляя посмотреть на себя.        — А как же я?       Точно, так вот на что он намекал. Их общее прошлое. Почему-то вместо всего прочего, вспоминает его лежащего в грязи, когда тот упал с лошади, помнит, как думала: “Таким стоит держаться от этого места подальше”. Тогда даже не знала его имени.       — Эти воспоминания... — начинает она, но сзади раздаётся оклик. По спине пробегают мурашки.       — Это вы, вы же?!        Она оборачивается резко, видит, как к ним устремился мужчина, высокий, в костюме, цилиндр украшал его голову. Она изучает его руки, карманы, пытается понять, откуда может исходить опасность.       — Ты его знаешь? — шепчет она.       — Нет, — говорит Армин и отступает на шаг назад.       — Герой Хелос! — восклицает мужчина. Достигая их, он хватает Армина за руку и с энтузиазмом трясёт. У Анни от плеча до плеча будто проносится электрический разряд, настолько она напугана, думая, что даже это касание ладони может ему навредить. Мужчина оглянулся и на неё, — и ваша прекрасная марлийская жена.        — А вы? — выпутывается Армин свою руку из крепкого рукопожатия. Она напрягает икры, если нужно, сможет отбить нападение. Армин неожиданно встаёт так, чтобы закрыть её спиной от мужчины — тоже хочет её защищать.       — Просто огромный поклонник. Читаю о вашей работе в каждой утренней газете, с большим уважением.       Армин кивает, говорит нечто вроде:       — Благодарю.        Лицо мужчины наливается энтузиазмом:       — Вы всё делаете правильно, однажды мы сможем задавить эту чёртову Элдийску Империю. Этот поганый остров — угрозу, нависшую над нами. Такие благородные элдийцы как вы, это те, на кого мир может надеяться. Жаль, что мы не смогли уничтожить их в зародыше и всё же…       Она видит, как Армин отступает на пару шагов назад, на лице читается то ли шок, то ли растерянность.       — Я не…        Анни берёт его за ладонь, сжимает пальцы.       — Нам надо идти.       Он кивает, она тянет его за собой, обратно в сторону места, из которого они пришли. Выдыхает с облегчением — мужчина перед ними не представлял опасности. Скорее наоборот. И всё же, по виду Армина кажется, что его слова нанесли ему какой-то неведомый ей вред.       — Я…наверно…мне нужно согласиться на то предложение Мюллюра…       Переговоры длятся уже неделю. Каждый день начинается как предыдущий. Солнечный свет, льющийся сквозь шторы. Ладонь Армина, покоящаяся на её животе. Его тихое дыхание, светлые ресницы. Утром её муж спит как младенец, но она знает, что это лишь потому, что тот долго не может заснуть и сны его всегда беспокойные, нервные…ей тоже порой снятся кошмары. Ей это хорошо знакомо.        Утро. Пара мгновений покоя, пока она смотрит на его спящее лицо, а затем, сборы, коридоры, залы и разговоры о мире.        Вот и сейчас покинули зал, в котором люди в костюмах ругались так громко и долго, что разболелась голова.        — Похоже, мы так и не придём к какому-то решению, — вздыхает Пик.       Анни ловит взгляд Мюллера, направленный на Армина. Вздыхает. Ей не нравится, куда всё идёт. Таит надежду, что ему не придётся соглашаться на ту авантюру.       Мимо проходит группа солдат — люди в форме, идут стройным рядом. Она смотрит на них без особого интереса, но, к своему удивлению, ловит на лице одного из них выражение лица легко читаемое, если присмотреться — абсолютную злость.        Что-то сверкает в ладони военного, так быстро, так резко, что не разобрать. Но она быстрее. Всегда была ловчее и быстрее других. И даже без сил титана, благодаря отцу, её оружие всегда при ней. Хуже всего то, что она не знает количество нападающих. Всё, что может сейчас сделать это сконцентрироваться сначала на этом одном.        Она резко выставляет ногу вперёд, вкладывает в мах всю силу, врезается в голень атакующего, почти чувствует, как скрипят его кости, прямо в тот момент когда он замахивается ножом в сторону Армина. Нападающий теряет равновесие, летит вниз, она заламывает ему руку, выкручивает запястье — блестящий нож вылетает из рук мужчины, лезвием проезжая по тыльной стороне её ладони. Будет царапина, нет — порез. Алая линия выступает на коже, но ей не до этого. Она резко разворачивается к остальным солдатам, но те, кто сам упал на пол, моля о пощаде, кого повалили люди Мюллера, на одном сидел Конни.         — Я ни при чём, я ни при чём, — чуть ли не рыдает тот.       Она ещё раз оглядывается на мужчину которого держит руками, скрутив на полу. Он не дёргается, не вырывается. К ней подбегают двое людей и перехватывают его.       — Анни, — то ли с отчаянием, то ли со страхом в голосе говорит Армин. Протягивает к ней ладони, касается порезанной руки. Она видит, как его лицо выражает сначала шок, затем меняется, видит на нём то же, что видела на лице мужчины, который на них напал — злость. Он смотрит на нападающего с отчаянной ненавистью во взгляде. Но ненависть тоже исчезает, остаётся лишь боль.       — Эй, всё в порядке, — привлекает она его внимание.         — Нет, — крутит он головой, — ты же пострадала.       — Царапина.       — Ты вообще не должна была меня защищать.       Он растерян, растерян настолько, что рядом появляется Пик, выуживает из кармана платок и передаёт ему, чтобы обернул Анни руку.        — Вопросы безопасности лучше обсудить потом. Кто этот мальчишка и чего хотел, вот что важно.       Мальчишка? Анни смотрит на нападающего, лицо того коленом прижато к полу каким-то солдатом из Марли. И правда — всего лишь мальчишка. Пять лет тому назад, когда по миру гремел Гул Земли, ему могло быть не больше одиннадцати.        — Элдийские твари, — выплёвывает он, — вы поплатитесь за свои грехи.        Она прикрывает глаза. Да сколько же им расплачиваться за них?               Солнце заглядывает за штору, но рука Армина не покоится на её животе, его лицо не находится в сантиметрах от её, так чтобы она могла рассмотреть лёгкую щетину. Он сидит на кровати, и, открывая глаза, она видит его спину. Приседает, касается оголённой кожи. Подбородок кладёт на плечо. Он, не оборачиваясь, находит её ладонь, обвязанную бинтом. Приподнимает  и осторожно касается губами, прижимает к лицу.        — Мне надо принять предложение Мюллера.       — Станешь марлийцем?       — Выиграю столько мирного будущего для элдийцев, сколько смогу.        Она не хотела бы этого. Хотела совсем иного. Но они без конца будут расплачиваться за свои грехи. И всё-таки она всё ещё может ценить каждое такое утро, когда они рядом. Когда солнце появляется в окне и падает ему на лицо, даёт ей возможность долгие минуты лежать и разглядывать его спящего. Это уже огромная награда для такой грешницы, как она.       — Таким образом, Марлия готова назначить господина Арлерта на должность госсекретаря. Всем нам хорошо известно, что господин Арлерт, самолично остановивший человечество от вымирания и пошедший против своего народа, лоббирует интересы, превыше всего, мира. Мы выказываем ему доверие, и таким образом, сообщаем коалиции о нашем желании строить честный мир обоюдных договорённостей, а не тешить себя надеждами на возвращение былой Империи.        — Ха? Чего? — удивляется Конни ей на ухо.       — Ты не знал? — усмехается Пик, — Ах ну конечно, не знал.       Анни устало прикрывает глаза. Они по уши погрязли в политике.        — Вы говорите, господин Арлерт, отстаивает интересы мира и объединения, — звучит из зала.       — Верно, — отзывается Мюллер. — Мира и объединения.       — Господин Арлерт заинтересованная сторона как не крути.       — Это так, — подаёт голос Армин, — В этом зале нет никого, кто заинтересован в мире так как я, человек, что побывал по обе стороны стен. Борьба приведёт нас только к насилию. Договорённости это единственное, что даст возможность нам существовать вместе.        По залу пробегают шепотки. Люди совещаются какое-то время. Наконец, женщина избранная голосом коалиции на этом собрании, говорит:       — Мы расцениваем ваше решение как шаг нам навстречу. Шаг к возможности построить мир, без повторения ошибок прошлого. Без амбиций погубивших восемьдесят процентов человечества. Коалиция согласна функционировать на тех же условиях, что и раньше.        Мюллер кивает, прикрыв глаза. Долгие изматывающие переговоры окончены.             Небольшая передышка перед новой борьбой за будущее.       Шумят колёса железной дороги. Она чувствует себя спокойнее, после того как они покинули это змеиное болото. Свет закатной звезды алеет на щеках и носу Армина. Тот сосредоточенно смотрит в газету, развёрнутую перед глазами.        — Армин, — зовёт его, но он не отзывается. Пинает его ногой.       — Ай! — поднимает на неё глаза, — Извини, зачитался.       Она хмурится.       — Так, что мы теперь кто-то вроде Тайберов.       — Эрен хотел этого, — говорит он.       — Сказал тебе…тогда?        Он никогда не рассказывал ей, о чём они с ним говорили. Может пару деталей, а в остальном, она лишь догадывалась, что из всех них, он знал куда больше чем любой другой. Даже больше чем Микаса. Все тайны, грехи, надежды и всю боль, что скрывал от них Эрен. И Армин не делился ей с остальными. Хранил секреты друга глубоко в сердце.       — Да. Только вот… я никогда не собирался делать, как он говорит.       — Но в итоге.       — В итоге мы все герои человечества…нас уважают…нас боятся…нас ненавидят. И со всей этой силой в наших руках мы не можем оставаться в стороне.       — Так, всё же мы кто-то вроде Тайберов.       — Нет, — мотает он головой, откладывая газету, поднимается делая шаг навстречу, застывает рядом, смотрит сверху вниз, лицо в паре сантиметров от её, говорит тихо — нас ждёт куда более светлое будущее. Мы сами его построим.