Сводный

Мы с мамой жили красиво и беззаботно как богини, нас часто принимали за сестёр, вокруг мамы вились поклонники нашего круга, одним словом больше и желать ничего не приходилось. И зачем ей понадобилось выходить замуж, да ещё за такого мрачного нищеброда как этот болгарский отец одиночка, для меня осталось непостижимой тайной. Сыночек этого графа Цепеша был вполне под стать папаше. По английски оба говорили с чудовищным акцентом, улыбаться не умели, хотя с такими зубами грех было пренебрегать единственным доступным способом стать привлекательнее. Сыночек к тому же пошёл учиться в мою школу, классом старше, то есть в мой. Этот отпрыск древнего болгарского рода по результатам теста оказался гребанным вундеркиндом. Интересно, вундеркинды не считают нужным как следует заговорить на иностранном языке, или это кое-кому просто не нужно? Звали моего сводного брата Зигфридом. Спасибо что не Адольфом. Думала, со стыда сгорю. Мать как с цепи сорвалась, потребовала, чтобы я отвезла новоявленного родственничка на своей машине, да ещё и представила всем своим друзьям. Околдовал что-ли ее этот тип?! Просто не узнавала свою матушку. Она даже одеваться стала иначе. И я всерьёз опасалась, что однажды, придя домой, застану там вместо своей матери Мартишу Адамс. Явились мы в школу с небольшим опозданием. Нарочно, разумеется. Я просто не могла позволить, чтобы меня увидели в одной машине с этим убожеством. Поэтому когда мы вошли в класс, все уже сидели на своих местах, включая и миссис Смит. - Простите за опоздание, - на ходу бросила я, немного нервничая, и желая как можно быстрее покончить с неприятным поручением. - Это … - Присаживайся, Шейла, - перебила меня миссис Смит, словно бы и ни мало не сердясь. - Я сама представлю нашего нового ученика. Всё-таки не часто в нашей школе появляются новые ученики, да ещё такие знаменитые! «Знаменитые?» - удивилась я мысленно, но охотно передала честь представления брата преподавательнице. - Так вот, это Зигфрид Цепеш, он немного моложе вас, но по результату теста определён в ваш класс. Зигфрид прибыл к нам из Болгарии из города Эж. Прошу любить и жаловать! - Какой красавчик, - шепнула моя соседка по парте Матильда. - Не то слово, - фыркнула я в ответ. Я была уверена, что Матэ шутит, но взглянув на её личико, засомневалась в этом. Она смотрела на этого мрачного типа как в своё время смотрела на Джареда Лето. Подумать только, как сильно могут меняться предпочтения! - Боагодарю, - произнёс Зигфрид со своим чудовищным акцентом, и учительница умолкла на полуслове, услышав его хриплый, почти мужской, а не юношеский голос. Трудно было поверить в то, что этот тип моложе нас. Наши парни на его фоне катались какими-то изрезанными сопляками. Говоря, что мы с матушкой жили как богини, я, возможно, должна была пояснить, что мы были не единственными богинями в этом городе. Кроме нас, в частности в моем классе, имелись и другие небожители. И кое с кем из них мне приходилось делить небеса. Возможно, даже, что Элеонор Ротшильд всё же имела чуть более высокий статус, чем я. Во всяком случае она считала именно так и со мной почти не общалась. Так вот, впервые за всю историю нашего совместного обучения, она подошла поболтать со мной именно в тот день, когда Зигфрид появился в нашей школе. - Что за парень? - спросила она настолько небрежно, что если бы у меня и были сомнения в причине её внимания к моей персоне, то они развеялись бы немедленно. - Моя мать выходит замуж за его отца, - пояснила я. - То есть он твой сводный брат? - уточнила Элеонора. Я в ответ пожала плечами, чтобы эта задавака не вообразила, будто бы оказал мне честь своим вниманием, и я немедленно пущусь в подробные разговоры, лишь бы закрепить успех. Вечером, когда мы вчетвером сидели за столом, ещё одно нововведение с появлением новых домочадцев, я исподтишка постаралась рассмотреть братца повнимательнее. Озадачило меня это внимание к его персоне. Может быть это не более чем интерес к новому человеку? У нас и правда давно не было новеньких. Но вдруг нет? Цвет глаз его я рассмотреть не могла, так как Зиг почти не поднимал их. Волосы у него были такими же чёрными и густыми, слегка вьющимися на концах как и у его отца. Руки, несмотря на широкоплечую и крупную фигуру, довольно изящной лепки. С длинными пальцами. Кожа смуглая. Или так казалось из-за вечернего освещени? Я так увлеклась разглядыванием, что не обратила внимания, когда он сначала замер над тарелкой, а потом со вздохом поднял на меня глаза. Желтые, прям золотисто-янтарного цвета глаза в обрамлении густых и чёрных ресниц, и спросил: - Хочешь о чём-то спросить? То ли из-за ужасного акцента, то ли от неожиданности, но я не сразу поняла, что он сказал. И это его как-будто раздосадовало. Он нахмурился, и снова опусти взгляд в тарелку. - Зиг не очень общителен, - пояснил его отец, чьи слова я тоже не сразу поняла. Но хотя бы его голос звучал на полградуса теплее. Надо добавить, не знаю, почему считаю эту деталь достойной упоминания, но ужинали мы при свечах. - Не страшно, - ответила я на реплику мужчины. - У меня и у самой нет большого желания общаться с ним. - Шейли! - воскликнула мать. - Да что не так?! - взорвалась я. Никогда прежде моя мама на оторачивала меня при посторонних. Мы были с ней настоящими подругами. - Выйди из-за стола! От изумления я потеряла дар речи. - Пусть останется, - вмешался мамочки жених. - Но … - Пусть останется, - с нажимом повторил он. И вот этого я уже не смогла вынести совсем! Я вылетела из-за стола, и выскочила вон из дома в темноту холодного вечера. Так поздно и без звонка я могла явиться только к Матэ. Она была немного удивленна, но хотя бы не прогнала. Даже испросила у матери разрешения оставить меня ночевать. - Только позвони маме, - попросила миссис Курт. Так как телефон я взять не успела, пришлось воспользоваться телефоном Матэ. - Я переночую у Матэ, - холодно сообщила я в трубку, которую тут же хотела вернуть в молчаливое состояние. - Подожди, - попросила мама и я услышала какое-то неясное бормотание на том конце. Как-будто она прикрыла динамик, и с кем-то говорила. - Это не дело, - наконец сообщила она мне. Я, ругая себя за то, что не нажала отбой сразу после сообщения, собралась ей высказать всё что думаю по поводу новых порядков, но наткнулась на гудки. Мы уже почти собрались лечь, когда в комнату постучалась миссис Курт и сказала, что за мной пришли. Отец, как она выразилась, немного запнувшись. Мне очень хотелось заорать, что никакого отца у меня нет и что никуда я не пойду, но это стало бы отвратительным скандалом, так что я, скрипнув зубами от злости, накинула куртку и вышла на встречу к «отцу». Он стоял внизу и мистер Курт что-то оживлённо ему рассказывал. Меня просто подражало, ну чем эти два нелюдима так привлекают к себе интерес окружающих?! Сколько раз я бывала в гостях у Матэ, и ни разу не видела её отца в полный рост и не спрятанным за газетой. - Зачем вы за мной пришли? - спросила я, едва оказавшись на улице. - Девочка должна ночевать дома, - и на этот раз я разобрала его слова сразу же. - А где машина? - Мы пойдём пешком, - сообщил он мне. Это было очень странно идти с почти незнакомым типом по темным безлюдным улицам. За всё время пути он почти не сказал ни слова, если не считать скупых ответов на мои реплики. Я уже не помню, что говорила, в любом случае это были какие-то пустые высказывания, лишь бы хоть как-то разогнать давящее безмолвие и прислать реальности этой донельзя странной прогулке. И только перед тем, как впустить меня в дом, этот странный мужик поговорил: - Чем быстрее ты примешь новое положение дел, тем меньше сама себе доставишь неприятных минут. Произнесено это было доброжелательно, насколько его безжизненный тон вообще мог быть доброжелательным, но мне захотелось закричать. У меня было ощущение, словно бы мою жизнь вывернули наизнанку и скомкали. Мою мать заменили на какую-то чужую нервную и послушную чужой воле тётку.