Cyberpunk: Fatherhood

      Глория парила в воздухе, сама не зная, как долго. Погруженная в это чувство, которое приходит только перед тем, как ты засыпаешь, а затем снова перед тем, как ты просыпаешься. Только она не смогла полностью переправиться и остаться ни на одной стороне, ни на другой. Поначалу сон был встречен с распростертыми объятиями, его нежное тепло успокаивало ее по причинам, которые больше не были известны. Действительно, она почти полностью отдалась этому, только для того, чтобы что-то вернуло ее обратно на грань между крайностями. Какое-то время она снова колебалась между этими двумя состояниями, прежде чем легкий толчок пробуждения начал взывать к ней. На этот раз она смогла ответить, и что-то подтолкнуло ее сквозь темноту.       Первое, что осознало ее сознание, был набор звуков. Слабое попискивание, шипение и жужжание — все это было идентифицировано как машины. Она попыталась вглядеться в темноту, чтобы точно понять, что издает эти звуки, но завеса не расступалась. Обессиленная, она изо всех сил старалась просто слушать, сосредоточиться на них. К этим ставшим уже знакомыми звукам вскоре присоединились два новых, один был тяжелым, другой более легким, но оба двигались в одинаковом ритме. Шаги. Эти новые звуки вскоре прекратились, но они принесли с собой что-то еще. Что-то, что ее сознанию потребовалось немного больше времени, чтобы осознать. Голоса. Один с акцентом, а другой с очень знакомыми, спокойными интонациями.       Теперь Глория старалась отрешиться от всего остального, сосредоточиться только на них. Она могла слышать их, и хотя смысл слов был для нее непонятен, она все равно пыталась прислушаться.       — Так почему они просто не могут поставить ей какой-нибудь хром? Ты включил ее в свой план, верно? Разве это не должно быть покрыто?       — Врачи сказали, что ее органы слишком повреждены. Она не выживет, если они попытаются сделать какие-либо пересадки в это время.       — Боже. Что с ней случилось?       — Хочешь всю историю целиком или краткие подробности?       — Давай.       — Согласно отчету о несчастном случае, она была засыпана стеклом и обломками в результате перестрелки с Животными на шоссе. Затем ее выбросило из машины во время аварии, а затем она слишком долго была рядом с горящим CHOOH2, прежде чем ее ребенок смог оттащить ее и поддержать дыхание.       — Madre de'l Dios…       — Ага. Но это еще не все, из-за ожога она была подключена только к аппарату искусственного дыхания, автоматической дефибрилляции и кардиомонитору. Может быть, отскок назад, но ни хрена больше. Определенно, это совсем не помогло ситуации.       — Это чудо, что она все еще жива.       — Она будет жива и будет брыкаться, такое моё мнение.       — Ты уверен? Похоже, ее лечение будет довольно дорогим.       — Самое лучшее в том, что компания дает мне все: у меня есть чертова куча денег, которые я могу потратить на себя.       — И все же, я пока не хочу быть дьяволом на твоем плече. Но ты уверен что пацан твой? Может, стоит притормозить, прежде чем планировать остаток своей жизни, понимаешь?       — Травма проверила его кровь, Джеки. Погрешность меньше половины процента. Он мой.       — Ну тогда…       — Что?       — Э-э, ничего?       — Просто выкладывай уже.       — По крайней мере, мы знаем, откуда у него это «безрассудное и излишне эмоциональное» отношение.       — О, отвали, чумба.       — Ладно, ладно. Слушай, я пойду поищу автомат, что-то мне захотелось пить, пока я тут ждал. Ты справишься немного сам по себе?       — Да, иди. Принеси мне «Ни-колы» и буррито, если найдешь их.       — Любые?       — Удиви меня.       И снова на мгновение она услышала тяжелые шаги, прежде чем они затихли. Она тоже снова услышала легкие шаги, хотя в то время как тяжелые становились тише, они становились громче. Громкий скрежет привлек ее внимание, завеса истончилась всего на мгновение. Тем не менее, она смогла воспользоваться моментом и продолжала двигаться вперед, не имея собственных сил. Вокруг все еще было темно, но она могла разглядеть слабый намек на свет на горизонте.       — Глупый стул. Хех, извини. Наверное, это было немного громко.       Она погналась за голосом, чернота превратилась в мягкий серый цвет, по мере того как она продолжала прислушиваться к нему. Незнакомые шаги и новый, более спокойный голос были наградой за ее усилия.       — Как она?       — Она неплохо справляется для человека в ее положении. Хотя я зашел узнать, как у тебя дела. Да, мы тоже обслуживаем посетителей. Вам что-нибудь принести?       — Спасибо нет. Мой друг мне всё принесёт.       Что это был за звук, который после этого исходил от обоих голосов? Смех. Она снова сосредоточилась на этом, и завеса раздвинулась еще больше, вокруг стало светлее, даже когда звук шагов начался и снова затих. Она надеялась, что один из голосов зазвучит снова, но единственные ответы, которые она получала, исходили от машин.       «Сосредоточься…» Сказала она себе, окружающее по-прежнему было пустым, но теперь мягким серым вместо сплошного черного. Ощущение тоже изменилось, это больше не было тяжелым, но в то же время невесомым ощущением парения. Нет, вместо этого ей больше казалось, что она лежит, завернутая во что-то мягкое и теплое. Почти в порядке эксперимента она пошевелилась и попыталась ответить. — Э-э-э…       — Глория? — Это был знакомый спокойный голос, и она изо всех сил потянулась, чтобы убрать завесу. Ее руки коснулись мягкости, голова слегка наклонилась, чтобы лучше приоткрыть ухо. — Ого, тихо, тихо. Все в порядке. — Что-то прохладное, с мягкой шероховатостью коснулось ее. Физический жест, чтобы попытаться заставить ее расслабиться, вместе с озвученной просьбой. Это сработало. — Все верно, тссс, ты в безопасности.       Завеса, наконец, приподнялась, пустой свет теперь наполнился размытыми очертаниями, когда сознание Глории наконец перешло в царство бодрствования. Она несколько раз моргнула, пытаясь сфокусировать не только слух, но и зрение на голосе. Хотя ее зрение все еще было затуманено, а разум все еще был затуманен, борясь за то, чтобы оставаться в мире бодрствования, она могла сказать, что рядом с ней был мужчина. Она несколько раз моргнула, пытаясь заставить свои глаза проясниться. Одна из ее рук попыталась приподняться, чтобы помочь, но едва сдвинулась с места, как усилие стало слишком большим.       — Не пытайся шевелиться. — Произнёс предостерегающий голос, и Глория теперь поняла, что это была его рука, лежащая на ее собственной. Его большой палец скользил взад и вперед по ее ладони. Жест был слишком знакомым, и теперь, когда ее глаза немного сфокусировались, лицо мужчины показалось ей знакомым. Конечно, там и сям виднелось еще несколько шрамов и линий, и она могла видеть, что у него появилась пятичасовая тень. Растрепанные волосы юности исчезли, сменившись более профессиональной стрижкой. И все же мягкий взгляд его оптики и нежные прикосновения к ее руке и лицу были теплыми, как всегда.       — Вин… ни?       — Верно, Глория, — мягкая улыбка озарила лицо Винни, — я здесь.       Она хотела задать еще один вопрос, но он застрял у нее в горле и вышел в виде сбивчивого мычания. К счастью для нее, он, казалось, понял и ответил.       — Говорил же тебе, что бы ни случилось, я буду рядом, если ты когда-нибудь позвонишь. — Его рука нежно сжала ее руку, и в комнате, казалось, стало чище. Теперь она могла понять, что лежит на кровати, окруженная машинами, которые издавали звуки, когда она была в тумане. Она несколько раз моргнула, пытаясь сосредоточиться и собраться с мыслями. — Глория?       Услышав, как Винни окликнул ее по имени, она на мгновение отвлеклась от своих мыслей и задала вопрос, который показался ей самым простым.       — Где, — она изо всех сил пыталась проглотить сухую слюну, забившую ей горло, — где я?       — Ты попала в автомобильную аварию, но теперь ты в безопасности. — Она перевела дыхание, у нее вырвался тихий вздох, и кислородная маска запотела, когда она попыталась вспомнить несчастный случай. Все, что она могла видеть, были цветные вспышки и танцующие языки пламени, ничего конкретного, пока ее память не переключилась на единственный момент перед аварией. Человек на пассажирском сиденье. Она ясно увидела его, и что-то щелкнуло. Несмотря на ее собственное состояние, включились материнские инстинкты, и она спросила о единственной вещи, которая сейчас могла ясно прийти ей в голову.       — Дэвид?       У него вырвалось слабое раздражение: — С мальчишкой все в порядке. Несколько незначительных порезов, но ничего серьезного.       — Хорошо. — Облегчение, или, может быть, это была очередная порция лекарств, хлынувших в нее потоком. Это также принесло с собой еще один краткий миг ясности, и она изо всех сил старалась им воспользоваться. — Подожди… Ты знаешь… Дэвида?       — Да, мы встретились. — Улыбка не исчезла с его лица, но Глория заметила, как слегка потемнели его глаза. — Не волнуйся, он вернулся в твою квартиру.       Глория попыталась одобрительно кивнуть, но это действие вызвало странную боль у нее за глазами, и она тихонько застонала от дискомфорта. У Винни вырвался едва слышный смешок, и она надула губки, устремив на него затуманенный взгляд.       — Тсс, расслабься. — Он всегда находил забавным, когда она пыталась выглядеть сердитой.       — Нет. Надо вставать. — захныкала она, умудрившись лишь слегка пошевелить ногами, прежде чем ее мышцы сказали: — К черту это.       — Глория, в тебе больше проводов и трубок, чем в автоматической насосной станции. — Винни провел пальцем по одной из трубок на ее руке, ее глаза следили за его пальцем, насколько это было возможно. — Просто откинься назад и расслабься.       — Нужно быть взрослой. — Она спорила, хотя тон был гораздо более усталым, а не сердитым.       — Нет, ты должна лечь на спину и прийти в себя. — Он протянул руку ей за голову и слегка взбил подушку. — Если хочешь, я могу включить музыку или телевизор.       — Не надо телевизора. Ненавижу рекламу. — В лучшем случае это была логика ребёнка, но Глория, похоже, в данный момент не могла взывать к высшим функциям мозга.       — Тогда музыка? — Винни дополнил свой вопрос, легонько постучав по маленькому радиоприемнику, стоявшему у кровати Глории.       Прикованная к постели женщина издала утвердительный звук и слабо улыбнулась ему. — Не Горячее Радио.       — Я вижу, мы все еще придерживаемся одного мнения о музыке, — засмеялся он, пытаясь вспомнить, какие радиостанции нравились Глории.       — Музыка хорошая, просто плохие воспоминания. — Улыбка исчезла, ее усталые глаза на мгновение закрылись при этих словах.       — Хмм? Плохие воспоминания? — Он включил радио и настроил его на 91.9 Блюз-Рояль.       — Им нравится играть нашу песню. — Ответила она, все еще не открывая глаз, когда тихая джазовая мелодия наполнила комнату. Он знал, нет, помнил, что она предпочитала тихую музыку, когда плохо себя чувствовала.       — О. — Затем она открыла глаза, заметив, что глаза Винни больше сосредоточены на радио, чем на ней. Привычка, которая, как она помнила, появлялась у него всякий раз, когда он о чем-то глубоко задумывался. Последний раз, когда она видела, как он это делает, был последний раз, когда они были вместе. В тот день, когда она…       — Винни?       — Да? — Он повернулся к ней лицом, теперь его глаза были устремлены на нее с нежной заботой.       — Мне жаль. — Какими бы простыми они ни были, эти слова казались честными, когда слетели с губ Глории.       Голова Винни слегка склонилась набок. — Не о чем сожалеть.       Глория больше не была полностью сосредоточена на своей текущей ситуации. — Я убежала.       — В этом нет ничего, о чем стоило бы сожалеть. — Винни снова протянул руку и нежно погладил ее по голове. — Мы можем поговорить об этом, когда тебе станет лучше.       — Мне все равно жаль. — В уголках ее глаз начали появляться слезы, но она была не в силах вытереть их.       — Тсс. Позже. — Рука Винни переместилась с ее лба на ближайшую коробку с салфетками. Достав один из них из коробки, он нежно вытер ее слезы. — Прямо сейчас тебе просто нужно отдохнуть, прийти в себя и помочь мне остановить твоего ребенка от того, чтобы он больше не был придурком, потому что его мамы нет рядом, чтобы дерзить ему.       Утерянные слезы вернулись, эмоции теперь под контролем. — Я плохая мама… — Она захныкала.       Он мягко шикнул на нее, еще раз вытирая ей глаза. — Нет, ты замечательная мама. Пока что ты просто застряла в больнице.       — Но… Дэвид не умеет готовить. — Она нахмурилась еще больше: — Я не могу готовить здесь. Я ужасная мама… — Она закрыла глаза, размышляя. — Подожди, я знаю. Давай закажем в «бакс-а-слайс».       Настала очередь Винни выглядеть огорченным. — Не заставляй меня просить твоего доктора назначить тебе еще и психоаналитика, это было бы легко. Парень выглядит так, будто его можно подкупить банкой кофе.       — Нееет. — захныкала она. — Не отправляйте меня к шарлатанам. Они отстой.       — Тогда не разыгрывай из себя королеву драмы и не говори, что ты плохая мама. — Он нежно коснулся ее лба. — Твой сын не вступил в банду, не мертв и не является убийцей. Итак, ты переиграла всех в Уотсоне и большей части Корп Плаза.       Страдальческое выражение сменилось его спокойной улыбкой. — О, и ты предлагаешь купить ему пиццу… Даже если она дешевая, это плюс, что мама переезжает туда.       Она немного посмеялась, затем кашлянула: — Не смеши меня. Больно. — сказала она с тенью улыбки.       — Нет. Прямо сейчас я хочу только двух вещей. — Он поднял два пальца и осторожно пошевелил ими. — Во-первых, видеть, как тебе становится лучше, и видеть, как ты улыбаешься.       Стук прервал ее ответ.       — Эй, чумба? Я знаю, что у тебя неограниченное количество часов для посещений, но уже почти полночь. — Голос доносился откуда-то из дальнего конца комнаты, рядом с дверью. Хотя Глория все еще не могла ясно видеть ничего дальше вытянутой руки, она могла сказать, что пятно в двери на самом деле было человеком.       — Ви… Ты все еще используешь свой сценический псевдоним? — Ее глаза на мгновение засияли от восторга от нахлынувшей на нее ностальгии. — Это очаровательно… Ви.       — Хех, не знаю, смогу ли я когда-нибудь снова называть тебя этим именем, не думая об этом моменте.       — Думаю, так оно и есть. — Он нежно убрал несколько выбившихся прядей волос Глории за ухо, хотя его взгляд был сосредоточен на капле, движущейся по комнате. — Как раз вовремя.       — Кто это? — Глория подняла палец, ее глаза расфокусировались по мере того, как он приближался.       — Я… — Едва слышный смешок вырвался у незнакомца: — Ангела-хранителя Ви зовут Джеки. — Здоровяк улыбнулся, почтительно сцепив руки за спиной.       — Джеки, ты мой брат во всех отношениях… — Нежное раздражение было на лице Ви и в его голосе: — и я собираюсь покончить с тобой.       — Ты ранишь меня прямо в сердце. — Джеки нахмурился.       — Нееет… — Прикованная к постели женщина покачала головой, насколько позволяли провода в ее коже: — Не причиняйте ему вреда. Он милый…       — О, спасибо, чика. — Хмурый взгляд сменился улыбкой: — Видишь? Она думает, что я милый.       — Я здесь в меньшинстве, не так ли? — Ви закатил глаза. — В любом случае. Возвращаясь к твоей первоначальной точке зрения, Джеки, ты прав. Уже поздно. Затем он наклонился и поправил одеяло Глории.       — Не хотелось бы снова покидать тебя так скоро, но мне нужно отвезти этого парня домой и уложить его вздремнуть. — Ви показал большим пальцем на Джеки, заставив Глорию издать едва слышный смешок. — Вероятно, тебе следует сделать то же самое после того, как врач проверит твои жизненные показатели.       Хотя она промурлыкала в знак согласия, она не могла не нахмуриться, когда до нее полностью дошли слова Ви. Эти слова также принесли с собой новую порцию усталости. — Ты… вернешься?       — Завтра, я обещаю. — Ответил Ви, похлопывая по руке, которая все еще была поверх одеяла, когда в палату вошли несколько врачей и медсестер. — Просто отдохни немного, хорошо?       Еще одно жужжание и слабый кивок головы — это все, что она смогла выдавить, когда Ви поменялся местами с одним из врачей. Все еще находясь в царстве сознания, Глория чувствовала, что когда ее тычут и подталкивают, это не доставляет дискомфорта, но и комфорта тоже не было.       То же самое относилось и к ощущению слабого прикосновения трубок и проводов к ее коже, и к звукам сигналов и гудения аппаратов. Некоторые, возможно, и не смогли бы расслабиться, не говоря уже о том, чтобы заснуть из-за всего этого, но усталость была адским недугом. Это легко пересилило все остальное и снова затуманило ее разум. Тем не менее, в момент просветления она решила, что если это был сон, то она не проснется из него в ближайшее время.