Сломанный механизм

Она снова была в стороне. Скучная, странная, никому не нужная. Невероятно красивая снаружи и невыносимо пустая внутри — декоративная кукла для украшения. Маргарита хотела ощущать себя счастливой и любимой, её сердце билось глубоко внутри груди, как и мысли в голове о том, как сильно она любит. Каспар был для неё всем — целым миром, который она могла окутать своей нежностью и заботой. Большего и не надо, только бы увидеть, что она нужна, что он желает видеть её рядом. Он предпочитал других. Возможно, более красивых, более интересных, способных умело вести разговор, а не выдавливать из себя тихое: «да, что угодно». Все эти красавицы, приходившие к нему — в их общий дом — и остававшиеся до утра, привлекали его внимание в разы больше, чем она. Может, они и вправду лучше глупой жены, которая даже спать не способна. Да кому она вообще нужна. Каспар уходил в свою спальню, оставляя Маргариту в одиночестве уже который день. Двадцатый? Сотый? Кто знает, месяц прошёл или полгода, но это не особо важно. Ей всё равно придётся остаться одной. У него есть компания получше, так что незачем тратить время на свою странную супругу. Она вполне легко найдёт себе занятие, чтобы отвлечься, правда? Но всё повторялось снова и снова. «Ты ведь не любишь меня, да?», — спросила она, робко опустив голову. Маргарита знала ответ заранее, но вопрос камнем висел на душе. Вдруг он всё же думает иначе? Надежда есть всегда, пусть даже это слабая искра, а не полыхающее пламя. «А ты как думаешь?», — ответил он, бросая полный неприязни взгляд. Его голос казался холодным, словно Каспар не желал вообще иметь с ней дел. С чего она внезапно решила мешать ему и спрашивать всякую ерунду? Неужели настолько скучно? «Прости, я не хотела тревожить тебя», — несдержанные слёзы стекали по щекам, и больше всего Маргарита хотела, чтобы он, сменив гнев на милость, подошёл ближе, нежно обнял и сказал, что любит. Правда, это стало бы лучшим подарком для неё. Но, увы, никого не интересуют её мечты. Не дождавшись ответа, она покинула комнату, убежав к себе. Эмоции током прошибали всё тело, переливались через край, проникая в потаённые уголки разума, и сводили с ума. Внутренне содрогаясь от печали, она готова была на всё, лишь бы забыть этот кошмарный момент в её жизни. И, боже, как сильно хотелось разрыдаться. [Плачь, милая девочка], — вторил внутренний голос — тихий и мягкий, будто не её; чужой, но такой родной. Что-то в кукольном сердце надломилось.