True-blue

— А что ты от меня хотела, Фирузе? — Ферайе в её коралловом платье выглядит как злой снегирь, отчитывая сестру. — Ты думаешь, я останусь в стороне от этого, когда вся эта ситуация произошла из-за моей глупости? Черта с два! — Корай плохо на тебя влияет. Ты никогда не ругалась так, — безразличным тоном комментирует слова сестры Фирузе, глядя на меняющийся вид за окном машины. — Он очень хорошо на меня влияет. — Не соглашается с ней Ферайе. — Я просто теперь не боюсь говорить о том, что меня раздражает. — Жаль, что Корая не было рядом раньше. Может, ты бы смогла сопротивляться тлетворному влиянию Ямана, — тихо шепчет Фирузе.       Тишина со стороны Ферайе заставляет Фирузе мгновенно пожалеть о своих словах. Она поворачивается к сестре, чтобы увидеть обиду в её тёмных глазах и побледневшее лицо. Фирузе хочется хорошенько приложиться своей глупой головой об дверь.       «А ты думала, что повзрослела. Нет, ты всё та же озлобленная девочка, которая причиняет всем вокруг боль, когда больно тебе», — ядовито отзывается голос разума.       Фирузе тянет руку и накрывает ладони Ферайе, аккуратно сложенные на её коленях. Одна слезинка против её воли срывается с ресниц, обжигая её даже сквозь ткань брюк. — Прости. Я не должна была тебе этого говорить. — Извиняется Фирузе, пряча взгляд. — Я просто порой дышать не могу от этой боли. Поэтому и причиняю её другим. Ты не должна тратить свои силы на то, чтобы исправлять мои ошибки, мой лунный лучик.       Ферайе поворачивает ладони так, чтобы обхватить ими холодные пальцы сестры. Обида улетучивается из её глаз, оставляя лишь сочувствие и поддержку. — Незачем так страдать, Фирузе. — Ферайе треплет её по щеке, и Фирузе внезапно вспоминает, как это делала их мама. — Его чувства к тебе не изменились. Он всё еще любит тебя. Тебе просто нужно снова найти путь к его сердцу. — Ферош, мне стыдно даже смотреть на него. — Признается Фирузе. — Я от страха за тебя и малышку подумала, будто бы он мог так с нами поступить. Я сделала из него какого-то монстра, способного опуститься до уровня его брата. Мстительного, мелочного человека. И это после всего того, что я о нём узнала. После всего, что мы прожили. Я даже не знаю, как такое могло прийти мне в голову… Будто бы в этот момент я стала кем-то другим, Ферош. Кем-то злобным, мерзким, невероятно глупым…       Фирузе начинает дрожать, и эта дрожь будто рождается где-то внутри неё, сотрясая всё её существо. Мерзкий ком в горле не дает дышать, а мысли вновь наполняются ненавистью к самой себе. Слезы наполняют её глаза, но Фирузе упрямо отказывается моргать, не позволяя им пролиться. — Фирузе? — Ферайе со страхом смотрит на побледневшее лицо сестры. — С тобой всё хорошо? Сестра, не пугай меня…       «Приди к себя! Ферайе беременна, а ты пугаешь её еще больше. Пожалеешь себя потом. Соберись!» — Вопит в ней голос разума.       Фирузе шумно вдыхает через рот и заставляет себя успокоиться. Она смахивает слёзы с глаз и сцепляет руки вместе, чтобы унять их дрожь. Водитель останавливается у дома Ферайе и Корая. — Всё в порядке, Ферош. Пойдем, дом уже наверняка подготовили к празднику, — говорит она, радуясь тому, что её голос звучит твёрдо.       Во взгляде Ферайе всё еще плещется тревога, но она послушно выходит из машины вслед за ней. В доме царит суета. Работники, нанятые Кораем, снуют по дому, готовя его к приходу гостей. Сад и беседка украшены синими и голубыми цветами и лентами. Ферайе расплывается в улыбке при виде этого, и Фирузе вспоминает, что любимым цветом её сестры был синий.       «Ах, Корай, неужели ты сможешь исцелить раненое сердце моей маленькой сестры?» — С надеждой думает Фирузе, глядя на счастливое лицо Ферайе. — Иди и переоденься. — Фирузе кивает на её красное платье. — Вы не вписываетесь в цветовую гамму праздника, Ферайе Айдын. Господину Кораю это не понравится. — Сначала посмотрим, во что будет одет сам господин Корай, — отшучивается Ферайе. — Не удивлюсь, если он в рваных джинсах и майке будет народу новость объявлять. — Уверена, что для такого случая он вновь заставит себя влезть в костюм, Ферош. — Фирузе мягко подталкивает сестру к дому. — Не волнуйся, я присмотрю за работниками.       Ферайе послушно заходит в дом. Фирузе выполняет свое обещание проследить за приготовлениями, но в этом не было большой нужды. Нанятые Кораем работники знали своё дело, поэтому Фирузе просто бесцельно расхаживала по заднему двору, следя за тем, как они четко и слаженно выполняли работу.       «Не будь ты такой идиоткой, могла бы быть здесь вместе с Атешем».       Фирузе замирает на месте посреди двора, когда эта мысль появляется в её голове. Грудную клетку будто сдавливает невидимой рукой великана, и ей приходится с силой втягивать в себя воздух, чтобы не упасть. Она медленными, мелкими шажками плетется к ближайшей скамье и садится, не доверяя своему телу. А её разум безжалостно подкидывает ей картинки счастливого будущего, которое она разрушила своей же глупостью. Она представляет, как Атеш завалил бы Ферайе подарками как мать своей будущей племянницы. Она почему-то четко видит картинку счастливо улыбающегося Атеша с темноволосой и темноглазой девочкой в руках.       «Ну же, как меня зовут, моя розочка? Дядя Атеш. Ну давай, порадуй своего дядю», — звучит его бархатный в её мыслях.       Фирузе почему-то знает, что Атеш стал бы лучшим дядей на свете. Самым ласковым, добрым, любящим, заботливым, задаривающим подарками и готовым подарить весь мир. Она уже завидует своей нерожденной племяннице из-за того, что она получит любовь и верность Атеша в тот же момент, как появится на свет.       «Совсем с ума сошла, завидуешь младенцу, который даже не родился», — издевательски звучит в её голове.       Фирузе вновь хочется расплакаться, но приезд её семьи отвлекает её от гнетущих мыслей. Она видит отца в новенькой коляске, купленной Кораем; Четина и Несрин, восхищенно озирающихся по сторонам; Корай привез даже Алейну, глядящую на дом и богато украшенный двор широко раскрытыми глазами. — Ах, Фирузе, не могла принарядиться ради праздника? — Недовольно цокает Четин, глядя на её обычный темно-синий брючный костюм. — Смотри, какой красивый у нас зять. А ты как синий чулок. — Это мне надо наряжаться, чтобы хотя бы прилично выглядеть Четин. — Отвечает ему Корай, не позволяя Фирузе вставить язвительный комментарий. — А моя дорогая сестра Фирузе прекрасна в любом наряде. Так же, как и моя жёнушка. — Я ничего плохого не имел в виду, господин Корай, — заискивающе отвечает Четин, не смевший ни в чём спорить с зятем. — Просто вы так красиво одеты сегодня, хотелось бы, чтобы и Фирузе выглядела празднично.       Корай умоляюще качает головой, прося Фирузе не начинать ненужную перепалку. Фирузе запихивает раздражение, вызванное старшим братом, подальше в себя, и давит из снисходительную улыбку. — Просто Корай, я же просил тебя, Четин. — Улыбается Корай, благодарно кивая Фирузе. — Мы ведь теперь одна семья, зачем все эти «господины»? — Конечно, гос… — Четин запинается и, сглотнув, продолжает. — Корай. Я постараюсь. — Уж постарайся. Потому что у твоего сына получается намного лучше. — Мужчина подмигивает Эрену. — Правда ведь, Эрен? — Правда, Корай! — Отвечает Эрен.       Фирузе улыбается искреннему энтузиазму племянника, и раздражение потихоньку отступает. — А где Ферайе? — Спрашивает Мухсин, выискивая в толпе дочь. — Она переодевается, папа. Скоро будет тут, — отвечает Фирузе. — Хорошо, — кивает он. — А что за повод для праздника, Корай? — Очень приятный повод, папа Мухсин. Скоро вы всё узнаете, — обещает Корай. Он переводит взгляд на Фирузе. — Фирузе, пойдем со мной. Поможешь мне встретить дядю и бабушку.       Фирузе кивает и идет вслед за ним. Корай молчит, пока они медленно шагают к воротам дома. Фирузе с удивлением отмечает, что Корай и правда надел костюм вместо привычного одеяния рокера-байкера. А еще Корай выглядел очень взволнованным.       «Как будто ребёнок Ферайе от него, и он волнуется перед тем, как сообщить радостную новость своей семье», — внезапно понимает Фирузе.       Благодарность к этому огромному, медведеподобному мужчине, разливается внутри неё. Она и представить не могла, что её решение обратиться за помощью к нему, так обернется. Она не могла представить, что Ферайе так расцветет в этом фиктивном браке, что она сможет найти в себе силы жить после такого предательства, что она научится отстаивать себя и свои мысли. А уж то, что свободолюбивый, своевольный Корай рядом с её сестрой будет превращаться в плюшевого медвежонка, называющего Ферайе темноокой ланью, и вовсе никак не укладывалось в голове Фирузе. Но она была очень рада таким потрясениям. — Спасибо, — говорит Фирузе, пытаясь в одно слово вложить всю свою благодарность.       Корай останавливается так резко, что Фирузе впечатывается лицом в его спину. Он разворачивается, и Фирузе видит в его карих глазах недоумение. — За что? — Спрашивает он. — За всё это. — Фирузе машет рукой, охватывая жестом дом и сад. — За твою заботу о Ферайе. За этот праздник. За то, что согласился влезть в эту авантюру, чтобы спасти репутацию моей сестры. За то, что тратишь деньги, чтобы Ферайе была счастлива, хотя ты совсем не обязан этого делать. За то, что готов дать малышке свою фамилию и защитить её от её настоящего отца.       Последние слова Фирузе шепчет, чтобы никто не мог их услышать. На лице Корая появляется решимость. — Настоящим отцом малышки буду я. Пускай она не от моей крови, но я буду любить её не меньше, чем любил бы родного ребёнка. — Корай поднимает взгляд к окну комнаты Ферайе. Удивительно мягкая улыбка появляется на его суровом, мужественном лице. — И если в самом начале я согласился на всё это из-за долга перед тобой и того, что моя жизнь стала невозможно скучной, то теперь я готов сам тебя благодарить за то, что ты обратилась тогда ко мне. — Что ты имеешь в виду? — Фирузе почти уверена, что знает ответ, но ей хочется услышать ответ из уст Корая. — До женитьбы на Ферайе моя жизнь была похожа на короткометражный экшен-фильм. Яркой, наполненной кучей событий, дарящей много эмоций в краткий отрезок времени. Вечеринки, пьянки, красивые женщины, бесцельно прожитые дни и ночи. Но каждый раз это заканчивалось так же быстро, как появлялись закрывающие титры в конце короткометражки. Я будто бы спешил проживать эту жизнь. Я думал, что к своим годам, я увидел и узнал столько, сколько не видели и не знали люди вдвое старше меня. Оказывается, я ошибался. — И что изменилось теперь?       Ферайе в красивом платье, повторявшим цвет платья, которое Корай подарил ей на помолвку, выходит на балкон. Увидев мужа с сестрой, она радостно машет им. Лицо Корая сияет, как начищенный пятак, когда он машет ей в ответ. И Фирузе уже знает, что он скажет ей. — Я понял, что не хочу проживать эту жизнь героем короткометражки. Я хочу ценить каждое мгновение, которое мне отмеряно, и заполнить его бесценными воспоминаниями. Хочу заботиться и получать заботу в ответ. Хочу дарить любовь, защищать; хочу быть причиной улыбки и смеха, хочу обнимать кого-то, а если и вызывать слезы, то пускай это будут только слезы радости. — И всего этого ты хочешь с Ферайе? — Если этого захочет она. — Корай звучит почти обреченно. — Захочет. — Фирузе вспоминает смущение Ферайе при упоминании Корая. Вспоминает её улыбки и нежность в её голосе, когда она говорила о своём муже. Она похлопывает Корая по плечу, легонько сжимая его. — Даже не сомневайся, Корай Айдын. — А что же ты, Фирузе? — Неожиданно спрашивает он. — Я прятался от тебя столько дней, боясь, что ты разорвешь меня на части из-за того, что я стал причиной разлада между тобой и Атешем. Но что я вижу перед собой? Потухшую и сдавшуюся девушку, которую я совсем не узнаю. Где та Фирузе, которая могла заморозить обидчиков одним взглядом? Где та Фирузе, которая не знала слова «сдаваться»? Ферайе говорила, что ты только и плачешь целыми днями, жалея себя. Почему ты не борешься за Атеша? — Потому что я его не достойна, Корай. — Сквозь зубы цедит Фирузе. — А вот это не тебе решать, а Атешу. — Не соглашается Корай. — Я видел его, Фирузе. Он разбит. Точно так же, как и ты. — Вот именно! И если я в таком состоянии по собственной глупости, то ему плохо из-за меня! — Он уже большой мальчик, Фирузе. Он что, решил тебя наказать своим поведением? Он обиделся на тебя? Игнорирует? Ведет себя так, будто тебя не существует? — Нет, совсем нет! — Фирузе не может позволить Кораю обвинять Атеша. — Он не делает ничего из этого, Корай. Атеш всегда интересуется моим состоянием. Замечает, когда мне плохо. Каждый вечер он предлагает довезти меня до дома, чтобы я не мерзла на остановке. Даже после того, как я с ним поступила, он продолжает заботиться обо мне. — Так в чём проблема, Фирузе? — Удивляется Корай. — Во мне! — Взрывается Фирузе. — Проблема во мне. Я сгораю от стыда перед ним, Корай. Когда я вижу его потухший взгляд, мне на стенку лезть хочется. Это ведь я причина этого его состояния. Мало было того, что его обманывала мать. Мало было того, что его дед хотел использовать его для того, чтобы прикрыть грязные дела, которые он проворачивал на фирме. Мало было того, что его братья оказались лжецами, водящими его за нос. Так еще и женщина, которой он доверился, которую он полюбил, оказалась той, что скрывала от него столь ужасающую правду. Как я после этого могу вести себя так, будто ничего не произошло? Как я могу вновь надеяться на его любовь и взаимность, Корай? Ты бы смог простить такое? — Если бы это была Ферайе, я бы простил. Даже если бы она выстрелила мне в сердце — я бы её простил, — с жаром отвечает Корай. — Вот и разница между вами, Корай. И отсутствие разницы между Атешем и мной. Я бы не простила. И он не простит. И это заставляет меня любить его еще больше, чем прежде, — выдыхает Фирузе, борясь с дрожью в голосе.       Корай хочет продолжить спор, но их разговор прерывают прибывшие гости. Фирузе натягивает на лицо дежурную улыбку и приветствует немногочисленных родственников и друзей со стороны Корая. Госпожа Арзу сияет словно солнце, обнимая внука и Фирузе. — Надеюсь, на этом празднике объявят ту новость, которую я так давно жду, — шепчет она Фирузе, многозначительно приподняв бровь. — Мне уже не терпится стать прабабушкой.       Фирузе стоит больших усилий удержать улыбку на лице. Ей стыдно за то, что они все обманывают стольких людей. Но она отгоняет пагубные мысли, вспоминая о том, что она делает это ради сестры и племянницы.       «Раз уж моя жизнь катится в тартарары, то хотя бы счастье Ферайе я обеспечить обязана», — думает Фирузе, глядя на то, как Ферайе ярко улыбается, приветствуя семью мужа.       Наконец, все гости в сборе. Корай протягивает руку Ферайе, и та без колебаний вкладывает свою ладонь в его пальцы и следует за ним в центр двора. Фирузе становится рядом со своей семьей. — Дорогие друзья, мы с Ферайе благодарим вас за то, что вы нашли время и согласились разделить с нами эти радостные моменты. — Начинает Корай. Он бросает на Ферайе короткий взгляд и, дождавшись кивка, продолжает. — Мы собрали вас здесь, чтобы насладиться общением с дорогими нам людьми, увидеть знакомые и родные лица, разделить с вами улыбки и смех. Но еще мы собрали вас для того, чтобы поделиться радостной новостью. Мы с Ферайе скоро станем родителями!       Фирузе вздрагивает от громких аплодисментов и радостных криков, заполнивших двор. Она сжимает плечи расчувствовавшегося отца, украдкой стирая слезы с собственных глаз. — Ах, Ферайе, ах, моя умница. Так быстро забеременела, ни дня зря не потеряла, — радостно говорит Четин. — Может, они с Кораем озаботились этим еще до свадьбы, — шепчет Несрин, игриво пихая мужа в бок. — Если так, то это еще лучше. — Отмахивается Четин. — Не думал, что Ферош так может. Но это того стоило — она ведь смогла женить на себе самого завидного холостяка нашего города. — Вы просто ужасны, — качает головой Фирузе, удивляясь тому, как легко Четин принял возможность внебрачной связи своей младшей сестры, приведшей к беременности. — А что в этом такого, Фирузе? — Возмущается Четин. — Было бы плохо, если бы он оставил её беременную и опозоренную. Но Корай не такой, он любит Ферош, вот и женился на ней, как настоящий мужчина. — Только с Ферайе своими гениальными мыслями не делись, хорошо, Четин? — Язвит Фирузе. — Не порть ей праздник. — Да я молчок, — обещает Четин. Он толкает коляску с отцом в сторону Ферайе и Корая. — Пойдем, папа, поздравим нашу Ферош.       Вся её семья, кроме Алейны, направляется к Ферайе. Фирузе видит разочарование и боль на лице сводной сестры. — Алейна, всё хорошо? — Осторожно спрашивает она. — Ты не рада разве этой новости? — А? Что? — Алейна качает головой, будто просыпаясь ото сна. — Ах, конечно же, я рада, Фирузе. Пускай Аллах даст здоровья и счастья Ферайе и малышу. — Аминь, — автоматически добавляет Фирузе. — Тогда почему ты так расстроилась? — Просто я вышла замуж раньше Ферайе. А её Аллах уже благословил ребёночком, — лицо Алейны вновь темнеет от набежавшей печали. Её рука ложится на плоский живот. — А мой муж даже думать о малыше не хочет. Только и кричит, что еще не готов к детям. А разве кто-то вообще готов к детям? Аллах решает одарить таким счастьем, а уж потом люди учатся быть родителями. Я тоже хочу познать это счастье.       Фирузе становится жаль Алейну. Какой бы легкомысленной и вредной она ни была, она не заслуживала такого. Тем более не заслуживала страданий из-за того, что ей не повезло стать женой такого ублюдка, как Яман. Фирузе ободряюще сжимает ладонь Алейны. — Ты ведь сама сказала: «Аллах решает одарить таким счастьем». Думаю, Всевышний знает, что Яман еще не вырос для того, чтобы быть отцом. Уверена, с нужным человеком и в нужное время ты однажды станешь матерью, Алейна, — совершенно искренне говорит Фирузе. — Аминь, Фирузе, аминь. — Алейна сжимает её руку в ответ. На её лице внезапно появляется хитрая улыбка. — А как у тебя дела на личном фронте? Как отношения с братом Атешем? — Что? — Фирузе удивляется тому, что именно Алейна, которая уж точно не знала ничего об их отношениях, задает этот вопрос. — Не понимаю, о чём ты, Алейна. — Ох, оставь это невинное личико для дурачка Четина и своего отца, Фирузе. — Отмахивается Алейна. — Я видела, как Атеш постоянно подвозил тебя до дома. Конечно, ты выходила на остановке, чтобы Четин не видел тебя с братом Атешем, но я-то не Четин, я всё вижу. Да и брат Атеш не особо скрывает свое отношение к тебе. Стоило дедушке Омеру или госпоже Гюльфем хотя бы заикнуться о тебе в неподобающем тоне, он тут же их затыкал. — Алейна тяжело вздыхает. — Хотела бы я, чтобы и Яман так меня защищал перед своей семьей. — Если он не защищает тебя от нападок своей матери и деда, может, тебе не нужен такой муж, Алейна? — Осторожно спрашивает Фирузе. — Нет! Мне нужен только Яман! Не всем же быть такими сильными, как Атеш. И вообще, не переводи тему! Вы что, поссорились? Брат Атеш последнюю неделю сам не свой. Приходит домой за полночь, ни с кем не общается, а Несрин говорила, что постоянно выносит из его комнаты пустые бутылки из-под коньяка и виски, которые он осушает по ночам. — Алейна игриво пихает её локтем. — Что ты с ним сделала, Фирузе?       Алейна шутит над этим так, будто между ними случилась незначительная ссора, не зная, какой катастрофой всё обернулось для Фирузе и Атеша. И эта насмешка в тоне Алейны что-то ломает внутри Фирузе. Она ничего не отвечает Алейне, лишь похлопывает её по руке и направляется к Ферайе. Она отводит сестру в сторонку. — Ферайе, я поеду домой. У меня разболелась голова, хочу выпить лекарство и лечь спать, — говорит ей Фирузе, едва сдерживая слёзы. — Зачем ехать домой? Закрой дверь и ложись в моей комнате. Или подожди, пока я найду водителя, чтобы он отвез тебя, — встревоженно отвечает Ферайе. Она бережно проводит по щеке сестры. — Ты плохо выглядишь, Фирузе. Прошу, не заставляй меня волноваться, останься тут. — Я не могу, — шепчет Фирузе. — Прошу, Ферайе, я хочу уйти. Хочу наплакаться вдоволь.       Ферайе тяжело вздыхает и кивает ей. Фирузе наскоро прощается с Кораем и выходит за ворота. Она ловит такси и возвращается домой. Через силу запихнув в себя холодную лепешку с мясом, Фирузе спускается в свою комнату. И натыкается на Бору, развалившемуся на её кровати. Страх мгновенно сковывает её, но она не позволяет ни единой черточке на лице дёрнуться. Она приваливается спиной к двери и засовывает руки в карманы, копируя позу парня. — И что ты забыл в моем доме? — Спрашивает она, заставляя свой голос звучать расслабленно.       Бора вместо ответа достает пистолет. Он снимает его с предохранителя и отводит затвор, совсем как делала она в ту злополучную ночь. Вместе со звуком щелчка падает и её сердце. Но Фирузе продолжает держать лицо. — В этот раз я подготовился, красавица. — Ухмыляется Бора, наставляя на неё пистолет. — Ради всего святого, Бора, если ты пришёл отомстить за свое уязвленное в ту ночь эго, то не затягивай. — Слова вылетают изо рта Фирузе помимо её воли, облекая в звук мысли, что бились в её голове последние дни. — Если уж взял пистолет в руки, то нужно стрелять. Как в шахматах. Знаешь правила игры в шахматы? Если ты дотронулся до фигуры, то нужно сделать ход именно ею. Хочешь стрелять — стреляй, я всё равно слишком устала жить. Окажи услугу.       «Что ты делаешь?!» — Вопит её разум, утерявший контроль над её языком. — «Он же сумасшедший! Он и правда тебя убьет!»       «Пускай», — отвечает голос сердца. — «Всё равно жить незачем. Ферайе в хороших руках, Корай её защитит. Да и за семьей они с Ферайе тоже присмотрят. Наша миссия окончена».       Бора встает с кровати и медленно подходит к Фирузе. Фирузе даже не пытается сбежать. Она знает, что попытка убежать точно закончится её смертью. Поэтому она силой воли удерживает себя на месте. — Забавно, что ты повторила слова одного человека, который посмел меня сегодня оскорбить. — Усмехается Бора, подойдя к ней вплотную. Дуло пистолета вжимается в живот Фирузе сквозь плотную ткань пиджака. — Но ничего, он тоже ответит за нанесенное мне оскорбление. Сегодня ты важнее, чем Атеш Гюльсой.       «Атеш? Что этому ублюдку нужно от Атеша?» — Бьется в мыслях вопрос.       Страх, который был намного сильнее страха умереть от руки этого душевнобольного, накрывает Фирузе с головой. И в этот раз она не может притвориться спокойной. Её начинает бить дрожь. Но Бора воспринимает это по-своему. — Наконец-то появилась реакция, — Бора выглядит как хищник, почувствовавший запах крови. — А то я думал, что ты и впрямь ледяная, Фирузе Йылмаз. — Чего ты хочешь, Бора? — Спрашивает Фирузе, желая сконцентрировать всё его внимание на себе. — Зачем тебе всё это? — Когда я только очнулся из комы, то первым воспоминанием, вернувшимся в мою голову, была Ферайе. — Тихо начинает Бора, ведя пистолетом по ее телу, пока он не упирается ей в грудь. — Это ведь из-за неё мне проломили голову и чуть не утопили в озере. А ведь в ту ночь я просто хотел с ней познакомиться. Как это делают обычные парни. Познакомиться, начать общаться, может, полюбить друг друга. Разве в этом есть что-то плохое? И чем это закончилось? Моей комой. Разве это справедливо? — Ты домогался до неё, Бора. А Яман и Окан защитили её от тебя, — говорит Фирузе, вспоминая рассказ Ферайе, который она из нее вытрясла в ту ночь. — О, с Яманом и Оканом у меня будет отдельный разговор. С ними у меня особые отношения, — в глазах Боры появляется сумасшедший блеск. — Так иди и разбирайся с ними. Оставь мою сестру в покое, — Фирузе заставляет себя посмотреть в его пугающие глаза. — Она тебе ничего не сделала. — Не волнуйся, Ферайе мне уже не нужна. — Бора проводит пальцами по её щеке, и Фирузе брезгливо морщится от его прикосновения. — Она уже чужая жена. И чья жена? Корая Айдына, который держит в своих руках столько власти и денег, что лучше с ним не связываться. — К чему тогда весь этот спектакль? — Обреченно спрашивает Фирузе. — К тому, что ты зацепила меня, Фирузе. — Его рука спускается к её талии и больно сжимает её. — Ты первая женщина, которая поставила меня на колени, моя голубоглазая красавица. Я люблю строптивых девушек. Их так интересно и весело укрощать. Я уже вижу, как сильно и долго ты будешь сопротивляться. Мы проживем с тобой незабываемое время, Фирузе. — Лучше убей меня сразу, Бора Бакырджи. — Внезапно страх покидает Фирузе, и она с готовностью принимает возможность смерти. — Потому что у тебя силёнок не хватит меня укротить. Я умру, но не склонюсь. Заруби это себе на носу. И лучше не трать своё время и силы. — Посмотрим, моя львица. Думаю, я смогу тебя приручить. — Пистолет больно упирается ей в грудину. — Шагай.       Фирузе тяжело выдыхает и разворачивается. Бора хватает её за руку, продолжая подталкивать её пистолетом. Фирузе с удивлением обнаруживает, что страха почти нет. Зато облегчения в ней было хоть отбавляй.       «По крайней мере это отвлечет его от Ферайе. И от Атеша», — с этой мыслью она садится в машину Боры, которая увозит их в неизвестном ей направлении.