9.
18 ноября 2023 г. в 23:25
Наличию абонемента в фитнес-зал Фирузе обрадовалась очень сильно. После тяжелого рабочего дня ей срочно нужно было расслабиться. Она, как и советовал Атеш, пошла со своими вопросами к Окану, чтобы разобраться с непонятными суммами, которые то исчезали, то появлялись на счетах фирмы. По большому счету это не входило в её обязанности, но Фирузе привыкла быть в курсе всех направлений, чтобы выполнять свою работу как можно лучше. А в Стамбуле она в основном работала в части финансового права, решая тяжбы между коммерческими организациями и государственными институтами.
Реакция Окана на её вопросы удивила её. Он взволновался, пролепетал ей что-то невразумительное, а затем попросил не вмешиваться в дела бухгалтерии. Фирузе эта его просьба насторожила, но она согласно кивнула и ушла, не желая развивать эту щекотливую тему. А спустя десять минут господин Омер вызвал её в свой кабинет. Разговор получился не самым приятным. Мужчина в основном повторил слова, сказанные Оканом, но в отличие от внука, в его голосе звучит неприкрытое предупреждение и даже угроза. Фирузе, растянув губы в невинной улыбке, пообещала старику не лезть туда, куда не стоит, и, получив кивок, поспешила удалиться из кабинета.
«Во что я вляпалась? Говорила мне мама, что я всегда лезу туда, куда не надо!» — Ругалась на себя Фирузе, возвращаясь в свой отдел.
До конца рабочего дня Фирузе сидит тихо, разбираясь непосредственно со своим фронтом работы. И вместе с этим продолжала думать над тем, как поступить с ситуацией Ферайе. В идеале можно было вернуться с ней в Стамбул, дать ей спокойно родить ребёнка, а после уже думать над тем, как представить эту ситуацию отцу и брату. Но Ферайе тут же отмела эту идею, напомнив ей о том, что сама Фирузе вернулась в родной город, чтобы Четин с Джемиле не сдали их отца в дом престарелых.
— Я могу поехать в Стамбул одна, сестра. А ты сможешь заботиться о папе, чтобы Четин и Джемиле не избавились от него, — уговаривала её Ферайе.
— Как у тебя всё легко, моя девочка! — Восклицала Фирузе. — Стамбул прожует тебя и не подавится. Одна ты там никак не выживешь.
— Хазал согласится поехать со мной, Фирузе. Вместе мы справимся, — не сдавалась Ферайе.
— Ферайе, ты, кажется, не понимаешь, насколько тяжело жить в таком огромном городе. И насколько это дорого. — Пыталась объяснить ей Фирузе. — Я первый год жила в общежитиях с тремя-четырьмя людьми на две комнаты. Денег едва хватало на самый минимум, приходилось уживаться с совершенно разными персонажами, которые встречались на моем пути. Я съемную квартиру себе смогла позволить лишь к концу второго года в Стамбуле, и то я снимала её пополам с Мелек. А что вы будете делать с Хазал в Стамбуле? Станете дизайнерами? Там их выше крыши. И если у юристов всегда есть работа, то в вашей профессии всё намного сложнее, Ферайе. К тому же дети — это очень дорого. Да и что ты будешь делать после того, как родишь? Приедешь домой с ребёнком на руках, чтобы все вокруг шептались, что ты уехала в большой город, чтобы вести разгульный образ жизни?
Фирузе не смягчала реалий жизни в большом городе, чтобы Ферайе не строила пустых иллюзий. Она осознавала, что безболезненно из этой ситуации выйти не получится. Но она хотела минимизировать негативные последствия, чтобы Ферайе пострадала как можно меньше.
«Фиктивный брак», — всплывает в её голове мысль.
Фирузе сначала отбрасывает её, но затем возвращается к ней. Это намного облегчило бы ситуацию Ферайе. Им не пришлось бы никуда уезжать, а репутация Ферайе не пострадала бы слишком сильно. Да, пришлось бы очень быстро объявить о ребенке, и явно пошли бы шепотки о том, что она забеременела до брака, но свадьба и признание фиктивным мужем ребёнка перекрыли бы эти пересуды. Мысль в голове Фирузе не оформилась окончательно, но она хотя бы стала на шаг ближе к разрешению этой проблемы, что не могло не радовать. Поэтому она отправилась в спортивный центр, чтобы окунуться в бассейн и расслабиться. В Стамбуле она два раза в неделю ходила на плавание, чтобы отвлечься от ненужных мыслей или, наоборот, сосредоточиться на поиске решения. Вот и здесь она решила не изменять своей привычке. Она заехала домой за купальником и шапочкой и, предупредив отца, что вернется чуть позже, поехала к фитнес-центру. Отсутствие других посетителей в раздевалке у бассейна обрадовало Фирузе. Переодевшись и натянув шапочку для купания, как того требовали правила бассейна, она направилась к бассейну. И без лишних мыслей нырнула в воду.
Фирузе гребет ногами и руками, чтобы поскорее добраться до дна. Она садится на гладкую плитку, вытянув ноги, и закрывает глаза. За годы посещения бассейна она научилась надолго задерживать дыхание, вот так сидя на дне. Фирузе отдается ощущениям. Вода немного прохладная, как она любит, поэтому ей легко отпустить все ненужные мысли. Она двигает пальцами, ощущая движение воды между ними, и улыбается, выпуская несколько пузырьков воздуха. Толща воды совсем не давит на неё, скорее укрывает толстым одеялом, защищая от окружающего мира.
Когда воздуха перестает хватать, Фирузе отталкивается ногами от дна и плывет к поверхности. Выныривать из воды всегда было неприятно. Фирузе делает глубокий вдох и трет глаза, избавляясь от водной пелены. Громкий мужской смешок заставляет её вздрогнуть.
— А я-то думал, почему внезапно похолодало. А это наша ледяная госпожа пожаловала.
«Да не может быть!» — Мелькает мысль в её голове.
Но её глаза не обманывали. В десяти метрах от неё плавал Атеш, глядя на неё с широкой улыбкой. Полуголый, как и полагается в бассейне. Фирузе чувствует, как горят щеки, и на контрасте с прохладой воды это ощущается слишком ярко. Она даже на мгновение забывает грести и почти проваливается под воду, но быстро берет себя в руки. А Атеш медленными, размашистыми движениями своих рук приближается к ней. Фирузе ничего не может с собой поделать и просто пялится на то, как его мышцы перекатывались под кожей, продвигая его через толщу воды. И она понимает, что теперь горят не только щеки, но всё лицо. Жар пробегает по всему телу, и Фирузе становится тяжело двигать конечностями.
— Фирузе, всё хорошо? Ты вся покраснела, — обеспокоенно спрашивает Атеш, который уже находится на расстоянии вытянутой руки.
— Всё в порядке, — выдавливает из себя Фирузе, пытаясь отплыть подальше от него.
Руки и ноги не слушаются, будто скованные судорогой. Фирузе понимает, что уходит под воду.
— Фирузе!
Девушка чувствует горячие руки, которые обхватывают её, не давая утонуть. Тело предательски неподвижно, когда Атеш прижимает её к себе и начинает плыть к бортику. А её лицо слишком близко к его широкой мускулистой груди, мерно вздымающейся, пока ее хозяин гребет с грузом в виде её тушки. Фирузе ощущает себя пушинкой, когда Атеш выталкивает её из воды и усаживает на бортик, а затем сам подтягивается и садится рядом с ней. Возможность пялиться на его напряженный торс с четко очерченными мышцами пресса совсем не улучшает положения Фирузе. Внутренности обдает огнём, который стремительно растекается по её венам. Девушка закрывает глаза, чтобы спастись от этого странного наваждения.
— Фирузе, тебе плохо? Ты же вся горишь! — Взволнованно говорит Атеш, прикладывая мокрую руку к её лбу.
— Всё в порядке, — выдавливает из себя Фирузе, открыв глаза.
— Что значит «всё в порядке»? Да ты чуть не пошла ко дну, — возражает мужчина. — Может, судорога?
Фирузе хватается за спасительную соломинку, которую Атеш, сам того не понимая, вручил ей.
— Да-да, судорога. — Фирузе чуть отодвигается от него, стараясь не пялиться на его слишком голый торс. — Я долго не ходила в бассейн, забыла разогреться как следует. А потом еще и почти две минуты под водой без движения сидела. Еще и эта дурацкая шапка, всю голову сдавила.
Фирузе стучит пальцем по шапочке, виновато улыбаясь. Атеш хмурится, явно не веря её спектаклю. Фирузе старается сосредоточиться на его лице, не опуская взгляд ниже, но это у нее выходит из рук вон плохо.
«Ты годами ходила в бассейн и видела сотни полуголых мужчин! Почему сейчас пялишься на него, как баран на новые ворота?!» — Недовольно шипит её разумная сторона.
«Ну, не сказать, что все эти полуголые мужчины были столь привлекательны, как этот господин», — вторит ему её мечтательная сторона.
И Фирузе к своему стыду соглашается со вторым голосом. Безупречные костюмы Атеша, конечно, не скрывали его статности, но совсем не давали представления о том, что же было спрятано под выглаженными пиджаками и строгими брюками. Взгляд Фирузе скользит по его широким плечам, мускулистой груди, тонкой талии… Достигнув черных плавок, её взгляд слишком резко возвращается к лицу Атеша. Невыносимый жар снова заливает её лицо, и ей становится трудно дышать.
«Ну всё, я сошла с ума», — печально думает она, закрывая глаза.
— Фирузе! — Рука Атеша ловко снимает шапку с её головы, и волосы рассыпаются по её плечам. — Ты снова покраснела!
Руки Атеша ложатся на её шею, и он начинает массировать её затылок.
— Фирузе, если ты сейчас же не ответишь мне хоть что-то, я понесу тебя к врачу, — грозно произносит Атеш.
Фирузе заставляет себя открыть глаза. Лицо Атеша находится слишком близко. Так близко, что она видит крошечный шрам над его левой бровью, родинку в уголке правого глаза и успевает пересчитать все морщинки на его побледневших губах. Она поднимает глаза и встречается с его темным взглядом, в которых плещется столько беспокойства и волнения, сколько она никогда не видела в глазах родного отца.
— Не нужно к врачу. Всё нормально, — отзывается Фирузе.
Руки Атеша всё еще на её шее. Она бросает многозначительный взгляд на них, и Атеш тут же убирает их. Фирузе тянется пальцами к тому месту, где только что были руки Атеша. Почему-то кожа в этих местах горит даже сильнее, чем ее покрасневшее лицо.
— Я сделал тебе больно? — Тут же по-своему истолковывает её жест Атеш.
— Нет-нет. Просто шапка и впрямь была очень тесной, — пытается отшутиться Фирузе.
В черных глазах Атеша мелькает облегчение, и от этого маленького изменения Фирузе хочется улыбнуться. Она на пробу двигает ногами и сжимает руки в кулаки, убеждаясь, что к ним вернулась чувствительность.
— Прости, что не дала поплавать, — извиняется Фирузе.
— Еще и извиняется, — качает головой Атеш. — Да я тут чуть от волнения за тебя не умер.
— Я не думала, что так получится. — Пожимает плечами Фирузе. — Хотела как обычно успокоиться и собраться с мыслями, а в итоге чуть не утонула по своей дурости.
«Хотя ты мне в этом поспособствовал», — хочется ей добавить, но она не решается продолжить фразу.
— Я тоже успокаиваюсь в бассейне. В воде как будто все плохие мысли улетучиваются, — задумчиво говорит Атеш, глядя на водную гладь.
— Да. Как будто нет ничего, кроме этого. Только ты, вода и блаженная пустота в голове, — соглашается Фирузе.
Атеш смотрит на неё с улыбкой в глазах, и Фирузе смущается от того, каким открытым и молодым выглядит его обычно строгое и холодное лицо. Она могла просидеть так еще долго, но китовый вой, исторгнутый её изголодавшимся желудком, разрушает тихую магию этого момента. Атеш прыскает от смеха, а Фирузе стыдливо опускает взгляд, молча проклиная свой предательский организм, который умудрился за один день дважды её подвести.
— Оха, оказывается, ледяная госпожа может испытывать обычный голод? — Усмехается Атеш. — Я уж думал, ты только чужим страхом питаешься.
— Ха-ха, очень смешно, — бурчит Фирузе.
Атеш резким движением встает, и Фирузе удивляется тому, насколько же длинные у него ноги. Щеки вновь предательски алеют, и Фирузе спешит закрыть лицо волосами. Атеш протягивает ей руку, и она, ухватившись за его большую ладонь, встает на ноги.
— Сейчас мы оба приведем себя в порядок, а потом пойдем и поедим. — Атеш строго поднимает палец, не позволяя возражением сорваться с ее губ. — А потом я отвезу тебя домой. И даже не спорь со мной, Фирузе. В таком состоянии я тебя одну никуда не отпущу.
Фирузе видит упрямый огонь в его взгляде и согласно кивает, понимая, что сейчас в ней совсем нет сил спорить с ним. Они расходятся каждый в сторону своего душа. Фирузе быстро смывает с себя хлорированную воду, вновь натянув на голову шапочку, а затем быстро переодевается в свою одежду, запихав мокрый купальник в пакет. На выходе из раздевалки её встречает Атеш, одетый в тот же костюм, который она видела на нем в обед. Только мокрые волосы выбивались из его привычного образа.
«А ему и с челочкой неплохо», — мелькает глупая мысль в голове Фирузе
— Весь твой гель для волос в бассейне остался. — Журит его она. — А по технике безопасности нужно надевать специальную шапочку.
— Как ты? — Ухмыляется Атеш. — К сожалению, я бы не выглядел в ней так забавно, как ты.
— Забавно?
— Именно.
— Поэтому ты так быстро ее с меня стащил? Себе хотел забрать?
— Конечно, именно поэтому.
За очередным бессмысленным спором они доходят до небольшой закусочной на противоположной от спортивного центра стороне. Фирузе с удовольствием набивает живот едой, смакуя каждый кусочек. Она любила хорошо поесть и, не стесняясь Атеша, запихивала в себя густой чечевичный суп и свежую долму, запивая крепким чаем.
— А ты почему не ешь? — Спрашивает она, дочиста вытерев куском хлеба тарелку с супом. — Ты же тощий, как Кощей из русских сказок.
«Ты же видела его тело, дурочка. Зачем обманываешь себя», — шепчет внутренний голос, но на этот раз Фирузе ему не поддается.
— Да я на тебя посмотрел и уже наелся. Ты аппетитно ешь, — улыбается Атеш.
— Кому ты врешь, — отзывается Фирузе. — Я-то знаю, как я ем. Но извиняться за испорченный аппетит не буду, ты сам меня сюда притащил.
Они тихо смеются шутке, не отрывая друг от друга взглядов. Фирузе с удивлением осознает, что за все это время ни одна плохая мысль не посетила её голову.
«Чего ты расклеилась, идиотка! Не забывай, он все еще брат этого ублюдка Ямана, который испортил жизнь твоей младшей сестре!» — Пытается вразумить её «взрослая» Фирузе, искавшая подвох во всем и всех.
Но в этот раз Фирузе не хочется прислушиваться к ней. Хотя бы потому что сейчас присутствие Атеша дарило ей спокойствие и уют. А улыбка в уголках его тонких губ вызывала в ней странное, давно забытое волнение.
— Поговорила с Оканом? Задала свои вопросы? — Спрашивает Атеш.
Фирузе на секунду задумывается. С одной стороны — он был внуком господина Омера и мог повторить ей то же, что ей сказали Окан и его дед. С другой — офис полдня судачил об очередной ссоре между дедом и его старшим внуком, не желавшим подчиняться его приказам. Фирузе поднимает взгляд на Атеша. В его глазах лишь открытость и внимание, поэтому она решает рассказать ему правду.