Тетрадь

Тонкие, изящные пальцы скользят по клавишам фортепиано. Медленная, ласковая мелодия течёт, как сама Нева. То спокойно, то так бушуя, что кажется выльется из берегов сознания и затопит своим волшебством всё. Всю ненависть этого мира, всех врагов родины. Всех. Но он один. Романов в блокадном Ленинграде. Хотелось поднять себе настроение и надежду. И он играл. Играл как никогда! С наслаждением, с забвением, с полуприкрытыми глазами. Александра уносила музыка, полностью расслабляла и давала насладиться радостной минуткой... Но опять выстрелы, шум, боль. Такая боль, что прожигает Романова на сквозь, до костей и там оставляет отметины. Ужасная боль. Что кричать хочется. А Александр молчит. Играет. Топит себя в музыке, что бы больше не слышать выстрелов, не слышать крики людей, не чувствовать боли, своей, чужой, их общей боли, что делит теперь весь Ленинград. Он содргалася от каждого выстрела, от каждой бомбы. Казалось, что Александр оторвёт руки от инструмента, закончит не доиграв. Бросит и сдастся. Но нет. Романов  не такой. Он должен доиграть. Для себя должен. Через боль. Музыка-страдание. Он никогда так не думал. Но сейчас понял почему. Так хочется доиграть, доказать самому себе, что он сильнее боли, сильнее всех. Александр-искуство. И всегда им останется. Что бы не случилось. Как бы сильно не бомбили его фашисты, он играет.  И доиграет. Секунда ..взрыв. Новая судорога по телу... И ещё один такт.. Секунда, взрыв, опять судорога, новый такт, миллисекунда, взрыв, судорога, такт. И так по кругу, боль глушит музыка. Взрыв, боль, финальный аккорд. И Романов падает со стула, сжимаясь от жгучей боли, что ломает и гнёт его. Александр доиграл партию фортепиано симфонии номер 7 Дмитрия Шостаковича... Он сделал