Всё началось с сигареты...

Лос-Анджелес. 1969 год. Июнь. Ночь. Всё началось с сигареты с номером, которую он дал мне на улице, когда подвез до дома. Мои подруги этого не заметили, а сама я сильно засмущалась, пряча покрасневшие уши. Я приняла сигарету медленно, поджимая горячие губы в тонкую линию и смотря хищнику прямо в глаза. На его лице сияла ухмылка, которая ему чертовски шла. Он некоторое время стоял у моего дома, вальяжно перекатывая во рту жевательную резинку, которую попросил в машине. Я наблюдала за ним из окна, держа меж пальцев сигарету с заветной комбинацией цифр. Спустя неделю раздумий я решилась позвонить незнакомцу. Я хранила единственную материальную память о нем как нечто тайное и ценное, боясь потерять, намочить или закурить её по ошибке. Номер я выучила наизусть, а потому набирать его было не таким уж и трудным делом. Цифры вылетали из уст автоматически, и моя подруга, что жила со мной, могла выучить его тоже, вот как часто я произносила его слух. Гудки были долгими, мучительными. Время будто замерло, а с ним и я. Надежда на нашу с ним встречу уже начала угасать, как вдруг на том конце трубку всё-таки сняли. Наступило молчание. Воцарилась звонкая тишина, бьющая по ушам с невероятной силой. Лучше бы я бесконечно слушала гудки. — Алло? — он заговорил первым, и я потеряла дар речи. Меня всегда считали сильным персонажем, но тут я обмякла, как во всех этих сопливых сказках. — Здравствуйте, — я напрягала голос, чтобы он не дрожал и все выходило замечательно. — Вы дали мне свой номер. — А-а, — осознание к нему пришло быстро, и, клянусь, я могла слышать, как он улыбается. — Я уж думал искать тебя самостоятельно. — Караулил бы меня у моего дома? — я резко перешла на «ты», а он против и не был. — Меня зовут Ноель. — А меня — Брэд. Погуляем сегодня ближе к одиннадцати? — А что? За руку меня подержать хочешь? Ему было под пятьдесят лет, а мне — двадцать пять. Честно признаться, мне это не мешало. Мы любили кино, хорошие песни, томатный сок и курить. Нас связывали ещё всякие мелочи, что заставляли меня влюбляться в него всё больше и больше. У Питта было множество шрамов по всему телу, а на лице красовались морщины, которые я любила целовать, называя его стариком. Он не обижался и целовал меня в ответ. Я часто оставалась у него дома, и он забирал меня с работы на своем «Кадиллаке Девиле», и этим мы интриговали подруг и коллег. Брэд курил кент, пока я жевала жвачку, а иногда всё было наоборот. Мы любили лежать на пляже в лунном свете и смотреть на звезды под шум моря. Мужчина любил тактильность, а я к этому только привыкала. Он был на вкус словно виски хорошей выдержки, послевкусие которого отдавало карамелью и сладостью моих жевательных резинок. Он любил носить джинсы, и часто его можно было встретить в гавайской рубашке, а мне было удобно в джинсовых шортах и в каких-нибудь футболках, маечках. На нас не смотрели косо, в нас не тыкали пальцем, а этого я боялась больше всего. Питту было все равно, этим он мне и нравился. Он был спокоен, сосредоточен и хорошо дрался. Лос-Анджелес. 1970 год. Июнь. Ночь. У нас свидание. Ровно год отношений. Брэд посадил меня в машину и увёз загород. Туда, где на открытом воздухе крутили хорошее кино. Мне нравилось, как он водил: умело держал руль, обгонял других и полностью открывал окна. Я любила лежать у него на коленях и поднимать руки над собой, чтобы ладони высовывались в открытое окно. Питт позволял мне многое. — Не холодно, малышка? — он опустил на меня свой взор буквально на минуту, а потом вновь сосредоточился на дороге. — Нет, — я прикусила нижнюю губу, буравя взглядом его подбородок. Мне нравилось, когда он называл меня малышкой, а ему нравилось, когда я позволяла себе называть его папочкой. Брэд припарковался между пустующими машинами, хозяева которых сидели на крыше, наслаждаясь вестерном. — «Симаррон», — мои губы растянулись в ностальгической улыбке, стоило мне увидеть Ричарда Дикса на большом экране. — Дай угадаю, мы сюда приехали вовсе не для того, чтобы фильм смотреть? — я чуть приблизилась к Питту, переводя взгляд от экрана к нему. — Как ты догадалась? — он издал смешок и обнял меня за талию, помогая пересесть на его колени. — Потому что мы смотрели «Симаррон» неделю назад, — я обвила его шею руками, устраиваясь как можно удобнее. — Старческий маразм крепчает. — Хорошо, крошка, ты меня раскусила, — Брэд закатил глаза, поглаживая мою оголенную спину одной рукой, а вторую оставил в рваном кармане моих джинсовых шорт. — Я просто соскучился, ладно? Не смейся, — он опустил взгляд на мою грудь и изменился в лице. — Это что за дурацкая вязаная сетка вместо лифчика? — Брэд! — я обиженно пихнула его в плечо, совсем позабыв о нежном признании. — Ничего тебе не нравится, дурак. — Столько возмущений в такой крохотной упаковке, — Брэд рассмеялся пуще прежнего, и его заразительный смех подхватила я, утыкаясь носом ему в шею. Иногда мы смеялись по пустякам. — Ладно, без шуток. Мне нравится эта хрень на тебе. И ты мне нравишься. — Тебе вроде далеко за сорок, а ведешь себя словно мальчишка, — я прыснула со смеху и почувствовала прикосновение его пальцев к губам. Его, казалось, ледяные подушечки прошлись по моей нижней губе, а следом и по верхней, заставляя мое тело покрыться мурашками. Он медленно разместил руку на моей щеке и коснулся уже большим пальцем моих приоткрытых губ. — У тебя холодные руки, папочка, — мои слова нарисовали на его лице ту ухмылку, которой он одаривал меня с момента нашей первой встречи.