Терпение, труд и верные товарищи

      Вика сидела в туалете уже почти час, прежде чем дверь распахнулась и вошла та, кого она и ждала. Вика спрыгнула с подоконника, на котором сидела все это время, и пошла к ней.       — Привет, Борискина.       Полина застыла с тюбиком помады, не успев донести его до губ, и перевела взгляд со своего отражения в зеркале на отражение Вики, вставшей у окна напротив зеркала. Переведя взгляд снова на свое отражение, Полина неторопливыми постукивающими движениями нанесла один слой помады, так же неторопливо покрутила тюбик, чтобы помада уехала внутрь его, и закрыла колпачком. Повернувшись лицом к Вике, Полина сложила руки на груди и с уставшим видом спросила:       — Чего тебе, Борисова?       — Есть вопросик один, — задорно произнесла Вика, внутри которой все трепетало. Это был первый раз, когда она снова обратилась к Полине после разрыва их дружбы. Она не знала, что будет делать, если та откажется предоставить информацию. Впрочем, у Вики был еще один способ проверить, кто тусовался рядом с ее домом и мог засесть в кустах.       Полина с вызовом выпятила подбородок:       — Какой?       — Кто из нашей группы хорошо фотографирует? — выпалила Вика. — Может, кто-то занимается на курсах фотографии. Или сам научился, потому что просто любит фотографироваться и делает это часто и много.       Глаза Полины округлились, когда она услышала вопрос, но тем не менее она не стала сразу грубить и отказываться выдавать умельцев. Она уставилась на Вику со странной улыбкой.       Вика ждала и ждала, но Полина будто вошла в транс и совершенно забыла о необходимости ответить на вопрос. Когда Вика уже была готова смириться с тем, что ответа она не получит, Полина вдруг заговорила:       — Эх, Вичка, вот смотрю я на тебя и понимаю, насколько выгодно быть сплетницей. Все обо всех знаешь, а потом, когда надо, — используешь. Да и память у тебя что-то коротковата. Совсем забыла, чем мы занимались чуть ли не весь первый курс.       — Полина, — угрожающе начала Вика, понимая, что больше не боится ее, — если не хочешь отвечать, так и скажи. Я найду способ выяснить, кто меня подставил.       — Да какая это подстава, — махнула рукой Полина. — Так, глупый розыгрыш. Типично для подростков.       — Так говоришь, будто к ним не относишься, — съязвила Вика. — Или это ты сидела в кустах возле моего дома и фоткала меня, пока Женя со мной разговаривал?       — О-о, какие мы замороченные, — захихикала Полина. — Викуська, я разве ради того, чтобы настроить всех против тебя, использовала такие сложные методы?       — Хорошо, поставим вопрос по-другому: ты знаешь, кто это мог сделать?       — Могу предположить, что в этом замешан Женя, — сказала Полина. Вика кивнула:       — Но он вряд ли был один. Вряд ли в кустах стоял штатив с камерой.       — Пожалуй. Ладно, я дам тебе подсказку, — сжалилась Полина. Вика старалась не показывать, насколько ей важно то, что скажет Полина. — Эта мадмазель метила на тех же парней, что и ты. И до одного из них у нее, как и у тебя, никого не было.       — Блин, Полина, откуда я знаю, у кого кто был, а у кого никого не было?! — разозлилась Вика, а Полина рассмеялась. — Имя назови! Или ты просто херней страдаешь?       — А что ты так завелась? — удивилась Полина. — Просто вспомни, на чьей странице из наших однокашников больше всего фотографий. Вспомни, кто из них все фоткает на школьных мероприятиях и все фотки получаются отличными с первого раза. Вспомни, наконец, чью страницу мы смотрели и угорали над надписями в духе десятилетки: «Любимая мамочка», «Мы с мамочкой в зоопарке», «Я поела мороженое в Италии»…       Вика сорвалась с места, едва Полина закончила передразнивать подписи под фотографиями человека, от которого Вика меньше всего ожидала подставы.

***

      На следующее утро Вика снова поехала в колледж. Собрав все возможные свидетельства, она была вынуждена посмотреть правде в глаза: ее подставил человек, который казался самым надежным.       «Надо же какая стерва, — думала Вика с распирающей ее злостью, пока ехала в общественном транспорте. — Небось специально еще не до конца меня бойкотировала, чтобы иметь возможность ударить еще раз, если понадобится».       Вика намеревалась все сделать в одиночку, но у выхода из метро ее догнал Саша.       — Я с тобой, — заявил он и на Викину попытку возразить сказал:       — Это не обсуждается. Я не хочу, чтобы вы там глаза друг другу выцарапали.       — А может, именно это и надо сделать, — проворчала Вика, а Саша обнял ее и чмокнул в щеку.       — Не надо. Ты мне с глазами больше нравишься.       — А без глаз буду меньше нравиться? — возмутилась Вика, но тут же засмеялась:       — Ладно. Постараемся сохранять спокойствие. Но если я полезу ей волосы драть — лучше не лезь. Девчонки дерутся иногда хуже парней.       — Ты умеешь драться? — округлил глаза Саша. Вика пожала плечами:       — С началки не дралась. Вот и посмотрим, сохранился ли навык.       — Вик, давай лучше без рукоприкладства, — попросил Саша. Вика остановилась, посмотрела на него, на его умоляющий взгляд темных глаз и смилостивилась:       — Ладно уж. Все равно ты мой.       Она поцеловала его прямо в губы и ощутила, как Саша начал таять. Крепко обняв Вику, он провел ладонью по ее спине и произнес:       — Пойдем. А то вдруг ее кто-то предупредит и она смоется.       На входе в класс Вика хищно улыбнулась: вот она, ее добыча. Сидит, ничего не подозревает, играет шармиками на своем браслете. Вика что было силы гаркнула:       — Барнашова!       Наташа подняла голову и озадаченно уставилась на приближающуюся к ней Вику.       — Меня вообще-то Наташа зовут, — сказала она как можно вежливее, а глаза ее смотрели жестко. Вике стало не по себе, но она продолжила наступление:       — Да, точно. Наташа. А вам известно, Барнашова Наталья Ярославовна, что за клевету есть статья?       — Вик, ты головой ударилась? — отреагировала Наташа не так, как ожидала Вика, но это не помешало ей перестроиться. — Какая клевета? О чем она вообще? — спросила Наташа, развернувшись к группе. Внезапно поднялась Полина:       — Борисова хочет сказать, что ее недавно жестко подставили. Жестко для нашего возраста, я имею в виду, — уточнила она и встретилась взглядом с Викой. Та кивнула, и Полина продолжила, обращаясь ко всем присутствующим:       — А сделала это — та-дам! — Барнашова Наташа. Наташа, поделитесь, стало ли вам лучше после того, как вы сделали гадость Виктории Борисовой? Вы хорошо, там, я не знаю… спите?       Наташа заметно побледнела, что не ускользнуло от внимания Вики. Она удовлетворенно улыбнулась, но тут встрял Федя:       — Вы втираете какую-то дичь! Наташ, о чем они вообще?       — Не знаю, — пожала плечами Наташа и жестким взглядом уставилась на Вику. — Пусть они объяснят.       — А я объясню, — кивнула Вика и вдруг ощутила, что никого и ничего больше не боится. — Если вы подписаны на подслушку нашего колледжа, то наверняка видели вот эту фотографию. — Вика достала из-под свитера распечатанную в копицентре цветную фотографию их с Женей, показала всему классу и прицепила к доске с помощью магнитика. — На ней действительно изображена я. А рядом со мной — Женя Ильюшин. Он учится на втором курсе на графическом дизайне. Мы сравнительно недавно были парой, но расстались.       — А почему? — раздался голос с задних парт. Вика хотела было сказать, что это не относится к делу, но Полина опередила ее. Вика благодарно посмотрела ей в глаза и продолжила:       — Так вот, мы расстались, но Женя ходит за мной, угрожает, а недавно еще избил одного студента только за то, что он гулял со мной.       — Нам, конечно, очень интересно послушать про твою богатую личную жизнь, — съязвила Наташа, — но мы хотели бы подготовиться к уроку.       — За себя говори, Барнашова! — крикнул с задних рядов Макар Шишин. — Мне вот интересно узнать, че ты натворила.       Наташа обернулась к нему и что-то сказала, но ободряющие голоса однокурсников заглушили ее протест:       — Продолжайте! Хотим хлеба и зрелищ!       Вика воодушевилась:       — Так вот, все закончилось тем, что меня тайком сфотографировали и выложили в подслушку со сплетней о том, что я воссоединилась с Женей Ильюшиным. Это, естественно, дошло до того человека, с которым я сейчас, и… к сожалению, он поверил сплетням, а не мне.       — И очень жалею об этом, — раздался голос от двери, и все уставились туда. Саша Белоконь стоял, опершись плечом о дверной косяк и с любопытством разглядывал одногруппников Вики. Вика же бросила взгляд на Наташу и увидела, что та побледнела еще сильнее. Мальчишки же заголосили:       — О, Санек!       — Белоконь! Здорово!       — Привет, Сандро!       Саша неторопливо вошел в кабинет, подняв вверх руку с раскрытой ладонью в знак приветствия, и остановился у доски.       — Если позволите, я продолжу рассказ о подлости, начатый моими коллегами, — произнес он, снимая рюкзак и отталкивая его ногой к стене с висящей на ней доской. Вика с Полиной закивали активнее остальных, Наташа же старательно не смотрела вокруг. Саша тем временем подошел к ее парте, сел на корточки так, чтобы их глаза были на одном уровне, и улыбнулся:       — Привет, Наташа. Чего не здороваешься? Это невежливо вообще-то. Но да ладно. — Он хлопнул обеими ладонями по ее парте и поднялся на ноги. — Буду короток: я дурак. Поверил слухам и фотке, которую вообще-то при желании можно нафотошопить. Мы ж владеем программами Адоб, правда? Но это фото — не фотошоп. Оно сделано человеком, который уже несколько лет занимается в фотокружке и достиг неплохих результатов. Например, этот человек своей твердой рукой снимает все наши студенческие мероприятия и на большей части фото вы не найдете свои прекрасные физиономии перекошенными, например.       Раздались смешки, а Саша продолжал:       — Зато Вика, в отличие от меня, не дура. Она молодец. Внимательно посмотрела на фотографию и определила место, откуда она была сделана. Но вот что касается дня… Мы знали, что это был за день. А кроме нас об этом знало еще три человека, которые до того дня были знакомы с Викой лично. Это ее родители и, — он посмотрел на Наташу, пялившуюся в одну точку, — ты, Наташа.       — И что? Это ничего не доказывает, — начала нервничать Наташа. Саша улыбнулся губами, но взгляд его оставался жестким.       — Мы показали твою фотку Викиным соседкам с первых этажей, и эти милые дамы просветили нас, что именно тебя они видели под своими окнами за день до того, как ты праздновала свой день рождения. Ты ломала кусты. Чтобы в день икс как можно незаметнее прокрасться в кусты и сделать компрометирующее фото.       — Ты для этого поехала со своей мамой, когда она повезла меня домой? — спросила Вика как можно жестче. Наташа молчала. — Ну конечно для этого. Только как тебе удалось бесшумно выйти из машины и подкрасться?       — Так я дверь открытой оставила, — пожала плечами Наташа и поднялась. Теперь Вика была уверена на все сто процентов: это она засняла их с Женей.       — Но мы не сказали о самом главном: почему Наташе вообще пришла в голову такая идея, — напомнил Саша, и Вика с восхищением посмотрела на него. Краем глаза она заметила, что и внимание других удалось привлечь. Саша прошел к учительскому столу и сел на его краешек:       — Все очень банально и просто. Наташе нравился парень, с которым была Вика. То есть я. И она решила вот таким вот изощренным способом развести нас. Я даже не удивлен теперь, — его голос стал жестче, наверняка как и взгляд, которым он сверлил Наташу, — что именно ты показала мне этот пост в подслушке. И — сюрприз! — предложила свою поддержку. Как ты там сказала? Не ожидала, что Вика такая двуличная? А ты сама какая, Наташ? Сначала якобы такая нейтральная, против конфликтов и травли, а потом запускаешь в Сеть эту картинку и подпись, не соответствующую действительности?       — Заткнись, — прошипела Наташа, не глядя на Сашу. Тот же сложил руки на груди а-ля Наполеон и с торжеством оглядел класс, остановившись на Вике:       — Что и требовалось доказать.       — Барнашова — злой гений, — выдал Аслан Шаймарданов после нескольких секунд молчания. — Охренеть.       — Да дура она, а не злой гений, — добавил Макар Шишин, и Вика удивленно повернулась к нему.       — Не ожидал от тебя, Наташ, — печально произнес Федя, и Наташа повернулась к нему, но так ничего и не сказала.       — «Я как староста должна оставаться нейтральной». Вот вам и староста, блин, — закатила глаза Полина. — Я удивлена, что ты не начала гнобить Борисову раньше.       — Наташ, за что ты так со мной? — поинтересовалась Вика, сняв маску неуязвимости. — Если я тебе была так неприятна, ты могла просто не общаться со мной. А ты в подружки набивалась, на день рождения даже позвала. Зачем?       Наташа внезапно подняла глаза, и Вика увидела, что в них кипят слезы.       — Хотела посмотреть, какая ты вне колледжа. Интересно стало, почему в тебя влюбляются и хотят с тобой дружить, а меня даже просто погулять никто не зовет. Меня бесит, что ты вечная жертва и ноешь в поисках поддержки, получаешь ее, а потом раскидываешься этим добром, как будто это так, пыль. А я, которая умею все, всем помогаю и стараюсь быть хорошим человеком, ничего этого не получаю.       — Может, если бы ты не строила из себя хорошую, правильную и безгрешную, — заговорила Полина, — а правда была бы ею, с тобой бы общались куда охотнее. Люди не ценят, когда ты строишь из себя неуязвимого. Уязвимость — признак того, что человек настоящий.       Вика изумленно глянула на Полину. А Женя еще сказал, что она пустышка! Вика заподозрила, что если Полина и Женя расстались, то вряд ли из-за Полины.       Наташа встала и гневно обернулась к Полине.       — Откуда знаешь? Женя тебя поэтому бросил, да?       — Скорее, он из-за этого от тебя шугается, — холодно ответила Полина. Вика же с искренним интересом спросила:       — И что в итоге? Ты поняла, почему ко мне хорошо относятся?       Наташа посмотрела на нее и процедила:       — Потому что ты просто лучше притворяешься, чем я.