Евнух извращенец

       — СяоМао, очень прошу тебя, перестань смотреть на него, как на гадкого червя. — Гаосюн смотрел за тем, как маленькая девушка переворачивала свою комнату в поисках чего-то. — Он сияет от счастья, каждый раз, когда рассказывает об этом.        У МаоМао пробежали мурашки по всему телу, из-за чего она даже приостановила поиски и выпрямила спину. Стоило ей представить картину, о которой говорил Гаосюн, как ее тут же бросало в дрожь. Наверное, только у нее в голове не укладывается, как у евнуха, который смотрит за императорским гаремом, могут быть такие странные предпочтения. Не говоря уже о том, что ему нравится, когда его сравнивают с червями или жуками, от которых любая девушка готова кричать от страха.        «Евнух извращенец».        — Постараюсь держать себя в руках. — Сквозь зубы ответила МаоМао, еле сдерживая внутри себя эмоции, которые рвались наружу.        Гаосюн уже не первый раз повторяет эту просьбу, однако МаоМао очень тяжело совладать с собой. Влюбленным взглядом она может смотреть только на яды или лекарственные травы, из которых нужно что-то приготовить. На все остальное же она смотрит взглядом полным безразличия. Однако есть Джинси, на которого она не может не смотреть, как на какого-то гадкого жука. Сколько бы Гаосюн не просил ее, у нее все равно это не получится, даже если она будет пытаться сдерживать себя. МаоМао просто не может смотреть на этого евнуха иначе. Взгляд не поворачивается.        Хотя даже у этого была веская причина, которой МаоМао уже несколько лет ищет оправдание в медицине. Каждый раз, когда они встречались с Джинси, ее сердце заходилось бешеным стуком, и казалось, что его ничто не может упокоить. А стоило евнуху начать с кем-то флиртовать, как сердце бедной девочки начинало нещадно болеть. Джинси не жалел ее. Мало того, что отказывал в заведении змеи для опытов, так еще и пытал ее сердце, как только это было возможно.        В какой-то момент МаоМао даже начала бояться, что может не проснуться на следующее утро. Ей казалось, что она умирает, но симптомы проявлялись только в присутствии евнуха извращенца, поэтому уже через год МаоМао перестала обращать на них внимание, но все равно пыталась найти хотя бы одну зацепку по поводу данного заболевания. Но ни в одной книге не говорилось о чем-то подобном.        Не так давно Сяолань рассказывала о любви, болезни, которой рано или поздно болеет каждый человек. Но МаоМао такое чуждо. Она далека от того, чтобы любить кого-то кроме яда и трав. Ничто больше не цепляло ее взгляд так сильно. Однако Джинси заставлял ее каждый раз чувствовать самое настоящие отвращение, не говоря уже о том, что МаоМао предпочитает представлять его в объятиях других мужчин или императора.        МаоМао обычная семнадцатилетняя девочка. Так о какой любви тут может идти речь? Всю свою жизнь она любила только эксперименты, за которые отец прозвал ее безумным ученым, и то, нельзя было сказать, что она понимала чувства, которые они пробуждали внутри. МаоМао чувствовала экстаз от предсмертного ощущения, которое вызывали отравления ядами. Ей хотелось чувствовать это на себе снова и снова. Как язык медленно немеет, от попавшего на него яда. Как кишечник скручивается в готовности вывернуться, лишь бы избавиться от попавшего внутрь. Прекрасное жжение на коже, когда ее касаются клыки змеи и аккуратно прокусывают, пуская в кровь токсин.        МаоМао была готова отдать всю свою жизнь за то, чтобы чувствовать последствие от каждого яда, изучать их и искать противоядие. Для нее это слабость. Самая настоящая слабость. Стоит только показать ей что-нибудь, что содержит яд, как она готова сделать все, чтобы получить свое. Ее зрачки расширялись каждый раз, стоило только подумать об экспериментах с ядами или змеями.        Но все это очень сильно разнится с тем, что она чувствует к Джинси. Внутри нее действительно просыпается отвращение. Такое сильное, что даже сравнение с жуком кажется гордостью. Но ей все еще совершенно не понятно, почему Джинси чувствует такое наслаждение, когда МаоМао на него смотрит подобным взглядом. Он действительно евнух извращенец, которого заперли во внутреннем дворце, лишили главного достоинства, еще и заставили следить за наложницами и обольщать их.        МаоМао села на кровать. Гаосюн стоял за дверью и ждал ее, чтобы пойти к этому извращенцу, которому на ночь глядя захотелось чем-то нагрузить бедную служанку. Она уже привыкла и не жаловалась на свою работу, но в памяти все еще остался случай, когда в булочках был афродизиак, про который Джинси прекрасно знал, но при этом все равно просил ее попробовать их. Если бы не запах, МаоМао могла бы наесться афродизиака.        Правда для нее все еще являлось загадкой, куда делся ее кувшин с ликером, который она оставила на столе в своей комнате. Конечно, ни афродизиак, ни алкоголь на нее не действую в силу привычки к ядам, все же не очень хотелось принимать их без собственного на то согласия.        Она тихо выдохнула и прикрыла глаза. За окном уже было темно, а значит, что ей стоило бы поспешить на встречу с Джинси, и наконец услышать то, что он хочет ей сказать. От одной только мысли о нем, по телу пробегала дрожь от отвращения, и идти совершенно не хотелось. Но она всего лишь служанка и никак не может противиться приказу господина, которому нужна ее помощь даже глубокой ночью.        Она вышла из комнаты, по привычке пряча руки в рукавах, и они с Гаосюном отправились в кабинет Джинси. Воздух ночью был прохладным и позволял проветрить мозги, которые закипали от раздумий и воспоминаний.        «Куда же делся мой кувшин?»        Для МаоМао действительно этот вопрос был самым главным за сегодняшний вечер, который она очень хотела решить и выпить свой ликер. Кто-то активно лишал ее алкоголя, и даже посягал на личное имущество. МаоМао так старательно делала этот ликер, приложила столько усилий, чтобы он был на сто процентов вкусным и ядовитым.        — СяоМао…ты о чем-то задумалась? — Гаосюн посмотрел на МаоМао, у которой по подбородку текла небольшая слюнка, из-за того, что она представила вкус приготовленного ликера.        МаоМао встряхнула головой, возвращаясь в суровую реальность, в которой кто-то лишил ее удовольствия. Она не хотела верить в это, но приходилось, ведь она перевернула всю свою комнату, но так и не нашла заветный ликер. МаоМао прокашлялась в рукава, стараясь скрыть свое недовольное лицо. Гаосюн мог промолчать и никак не комментировать увиденное, однако ему очень захотелось, тем самым вызывая гнев маленькой служанки.        — Не важно. — Сказала она в рукава, замечая, что они дошли до кабинета Джинси, откуда доносились странные томным вздохи.        Впрочем…то, чем занимается Джинси в своем кабинете никак не касается МаоМао. Он мужчина, евнух, а самое главное — личность, и она никак не может запрещать ему что-то делать. Но почему-то сердце внутри предательски сжалось и заболело, будто намекая МаоМао на что-то, но она так и не понимала, чего не хватает ее организму. Он, как будто хотел сыграть злую шутку, выпрашивая к себе внимания и логических заключений. Но МаоМао не была больна, однако в груди все также болело.        — Господин, мы пришли. — Гаосюн осторожно постучал в дверь, предупреждая Джинси об их с МаоМао приходе.        Гаосюн открыл дверь, пропуская МаоМао вперед, и зашел следом за ней. Джинси сидел за свои столом, на своем привычном месте, но совсем не в привычном виде. МаоМао, которая всегда показывает крайне мало эмоций, сейчас была очень сильно удивлена картиной, которая открывалась перед ней. Конечно, она представляла, как Джинси будет выглядеть, если примет афродизиак, но даже представить не могла, что сможет хотя бы раз в жизни увидеть это собственными глазами.        По ее телу пробежал табун мурашек. Чувство отвращения зашкаливало до самого предела, и хотелось сбежать из этого кабинета, как можно скорее, и больше не возвращаться в него никогда и ни при каких обстоятельствах. Но она собрала всю волю в кулак, приняла привычное всем безразличное выражение лица, и собрала руки в рукавах.        — Господин…для чего вы меня вызывали? — Голос МаоМао не дрожал, несмотря на ее сильнейшее желание сбежать отсюда и больше никогда не приходить к этому евнуху, даже если он будет заманивать ее ядовитыми змеями или растениями.        — Эх, МаоМао-МаоМао… — Протянул Джинси, делая еще один глоток из кувшина, который нашел в комнате МаоМао. — Ты такая маленькая…такая хорошенькая… Мне так тяжело держать себя в руках…        Джинси бурчал себе под нос пьяный бред, который, к сожалению, МаоМао очень хорошо слышала и разбирала. Иногда, жизнь, которую она прожила в квартале красных фонарей, дает о себе знать навыками, которые были приобретены там. И сейчас у нее было два пути, прикинуться дурочкой, которая не расслышала сказанные Джинси слова, а также их смысл. Или же все-таки показать свои навыки разбора пьяной речи. И ведь она только сейчас заметила, что он пьет из ее кувшина, ее ликер, который она приготовила лично для себя.        «Вот же лис».        — Прошу прощения, господин, но я не совсем понимаю, что вы имеете в виду. — МаоМао обернулась на Гаосюна, ища в нем помощи, но охранник смотрел в окно и наблюдал за большой луной, что не так давно взошла над дворцом.        — МаоМао, ты слишком сильно ранишь мое хрупкое сердце. — Джинси согнул ногу в колено и облокотился на него локтем. — Ты представляешь, как сильно я измучен тобой? — Его белая рубашка была расстегнута и развивалась на ветру, который проникал из открытого окна.        Вид Джинси полураздетого с покрасневшими щеками действительно завораживает. Однако, МаоМао не купится на весь этот образ. Хоть он евнух и ему не страшен афродизиак, все же этот образ…будь здесь кто-то другой вместо МаоМао, пал бы от его чар, но у нее же вся эта картина вызывала только самое настоящие отвращение, табун мурашек и быстро колотящиеся сердце, которое готово было выпрыгнуть из груди.        — Господин, думаю, вам уже достаточно пить то, что внутри кувшина. Прошу, передайте его мне. — МаоМао пересилила себя и подошла ближе к евнуху, в надежде отобрать кувшин с ликером.        Она протянула руку, уже готовая вырвать кувшин из рук Джинси, но он отдернул ее назад, из-за чего МаоМао пошатнулась и чуть не упала на него. Она вовремя ухватилась за стол, сохранив равновесие.        — Поцелуй меня, — он наклонился к ее лицу, ехидно улыбаясь, — и я отдам его тебе. Что скажешь?        — Я не могу этого сделать. — Она тут же отвернула голову к окну, рядом с которым стоял Гаосюн и продолжал наблюдать за луной.        Для него в комнате, как будто ничего не происходило, и было очень даже обыденно. Либо же он намеренно делает вид, что ничего не происходит, показывая, что не собирается помогать МаоМао в сложившейся ситуации. И если честно, у нее, уже успело сложиться впечатление, что Джинси никакой не евнух. И у нее все также продолжало расти к нему отвращение, которое уже невозможно было контролировать. Она из последних сил держалась, чтобы не посмотреть на него, как на жука.        — МаоМао, ну за что ты так со мной? Жестокая. — Джинси наклонил голову так, чтобы их лица были напротив друг друга и увидел отвращение в ее глазах. — Ааааахх, этот взгляд…он так прекрасен и очарователен. Я готов любоваться им целую вечность. МаоМао одари меня им еще раз. — Он опустил голову и как-то отстранено продолжил, — почему ты не можешь поцеловать меня? Я настолько плох по твоему мнению?        — Потому что…люблю тебя. — Тихо буркнула себе под нос МаоМао, все еще отказываясь это признавать, но у нее не было выбора.        Как бы сильно она не хотела отрицать то, что только что сказала, все же от этого никуда не уйти. МаоМао могла долго искать причину странных проблем с сердцем, но вывод всегда был одним и тем же. Да, и как бы сильно Джинси не вызывал в ней отвращение, ни к кому другому она такого не чувствовала. Нахальный евнух извращенец был первым и единственным, на кого МаоМао смотрела с нескрытным призрением. И ему бы стоило этим гордиться.        Он резко поднял голову и схватил МаоМао за подбородок, чтобы она не смогла вырваться и сбежать. Красные от возбуждения после принятого афродизиака щеки, волосы и края белой рубашки, что аккуратно колыхались на теплом летнем ветру, разгоряченная кожа. Именно так МаоМао представляла Джинси в день, когда он принес ей булочки с афродизиаком и предложил продегустировать. Но она даже представить не могла, что это будет настолько сногсшибательное зрелище. Иными словами, бомба замедленного действия, которой можно было завоевывать и разрушать другие страны.        Если кто-то из фанаток Джинси узнает о том, что именно МаоМао видела его в таком виде…кажется, ее закопали бы в северном лесу. И что ей сейчас делать? Как бы она не пыталась выбраться из хватки евнуха, у нее ничего не выходит. Даже ведь и евнухом не назовешь, с такой-то силой. Он смотрел пьяным взглядом в глаза МаоМао, находя в них привычное и любимое отвращение, но в этот раз он хотел найти там еще и ответ на один вопрос. Ему ведь не послышались слова МаоМао?        — Я не ослышался, МаоМао? — Он наклонил голову и прищурил пьяный взгляд. — Ты меня любишь? МаоМао любит своего господина, потому что он выкупил ее из малахитового дворца?        МаоМао могла стерпеть любое оскорбление в свой адрес. Она прекрасно понимала, где находится и какое положение занимает. Ей нельзя отсвечивать, нельзя показывать свои знания, навыки и умения. Но иногда происходили такие ситуации, когда она не могла совладать с собой и приходила в бешенство. Как он может так обесценивать ее слова? Она столько времени собиралась с силами, чтобы сказать ему их. И да, она не сказала их громко или ему в лицо. Но роман служанки и высокопоставленного евнуха…звучит абсурдно. Она прекрасно это понимала, поэтому молчала с тех пор, как осознала в какой ситуации оказалась.        Но именно сейчас, когда этот бесстыжий евнух играет на ее чувствах, она должна это терпеть? Пусть она и простая служанка, прожившая много лет в квартале красных фонарей. Пускай ее увольняли из дворца и ей ничего больше не оставалось, кроме как пойти на поводу у старухи и стать куртизанкой малахитового дворца. Но ее сердце искренне полюбило Джинси, несмотря на то, что он является евнухом. А он смеет так говорить об этом?        Гаосюн резко повернулся, как только его ушей достиг звук шлепка. МаоМао ударила Джинси, разочарованная его словами.        — Пускай вы и выкупили меня из малахитового дворца. Пускай запрещали проводить опыты с ядом. Пускай ввязывали меня в различные дворцовые интриги и использовали мои знания. Но я никогда не лгала вам и не использовала в корыстных целях. Я всегда была искренна в отношении каждого человека в гареме, тем более Вас. — МаоМао подняла голову и с призрением посмотрела на Джинси, который держался за щеку. — Если мое признание вы считаете игрой слов или же чем-то еще. Извольте. Я же была искренна, когда говорила это. — Она привычно сложила руки в рукавах и поклонилась. — Если у вас больше не ко мне никаких дел, я откланяюсь. Доброй ночи, господин Джинси.        МаоМао направилась к выходу из комнаты. Ей было обидно за те слова, что он сказал ей. Ее еще никогда так не обвиняли, и не задевали так самолюбие. Она открыла дверь и сделала шаг из кабинета, как кто-то резко потянул ее обратно, закрывая при этом дверь.        Это был Джинси. Он прислонил МаоМао к двери, нависая над ней, словно скала. Его рубашка была по-прежнему развязана, из-за чего можно было легко разглядеть мускулы и пресс, которые Джинси так тщательно скрывал за одеждой. Он взял МаоМао за подбородок и поднял ее лицо. Она была для него низкого роста, но это выглядело даже немного мило, если смотреть со стороны, а тем более с точки зрения Гаоюна.        — Прости мне мою грубость.        МаоМао не успела ничего ответь, как Джинси наклонился к ней и коснулся своими губами ее губ. Нежные, мягкие, девственные губы, которые не касался еще не один мужчина, кроме него самого. И то, это было по чистой случайности. Он нежно посасывал их и покусывал, понимая, насколько сильное упущение, что раньше этих губ мог касаться только яд. Если бы МаоМао осталась в малахитовом дворце, очевидно, что в будущем она могла бы занять место одной из трех принцесс.