Когда есть цель, любые средства...

Богиня, насмешкой судьбы родившаяся среди смертных. Воин. Вождь клана Индорил. Мать Морровинда. Альмалексия — милосердная и сострадающая. Исцеляющая любые раны своих детей. Альмалексия — женщина, что всю смертную жизнь боролась за право быть достойной. Статуса, признания, власти. Она без страха сражалась и без стыда плела интриги — только чтобы доказать всем, что еë стоит уважать. «Сила богов сохраняется благодаря вере народов». Сота Сил был прав — Принцы Даэдра давно забыты. Им не поклоняются так, как Трибуналу. Они стали призраками прошлых поколений, что лежат в земле уже тысячи лет. Альмалексия боится, что с приходом нового героя они тоже обратятся в пепел.

***

Когда Нереварин уничтожает Сердце, когда их божественная сила превращается в песок, сыпящийся сквозь пальцы, Альмалексия вцепляется в веру, которая ещë живëт в сердцах еë народов. — Айем, что ты задумала? — обращается Вивек, проникая в еë разум через снорукав. Сота Сил слушает — сколько бы он ни отдалялся от них, погрузившись в создание своего Заводного города, он всегда слышит и слушает их. И молчит. Альмалексия усмехается, отправляя Нерварина в руины под своим городом. Всë идëт по еë плану — возродившийся муж всë так же доверчив и даже более наивен, чем прежде. История, похороненная в недрах Красной Горы, вновь должна повториться. Он — верит. Она — предаëт. — Просто не хочу, чтобы мои дети страдали без своей богини, — она блокирует вопросы Вехка, мягкой поступью направляясь в покои. На столе лежат десятки свитков и чертежей города Сота Силы. Он закрылся, превратил всю свою жизнь в сплошной механизм — от существ, что бродят по его улицам, до собственного тела. И перестал быть тем богом, каким его сделало Сердце. — Ты ведь знаешь, что нашей божественности скоро придëт конец, — Вивек бесцеремонно падает на еë кровать. Вечный вор, всегда знающий, как проникнуть в любое место. — Разве ты не должен «отдавать все силы на восстановление Храма»? — цедит Альмалексия, сворачивая свиток и подходя к кровати. — Разве тебе не обидно, что наш милый Неревар вновь хочет всë испортить? Глаза Вехка — золото и кровь — смотрят с прежней простотой. Он всегда слишком легко относился к их силе. — Мы были рождены смертными, такими и уйдëм в иной мир, Айем, — он поправляет накидку, оглядывая маску подруги на стене. Церемониальная, она должна была внушать трепет перед королевой. Теперь она кажется предзнаменованием конца. Альмалексия только хмыкает, тоже смотря на маску. Еë смертность никогда не была радостной. Божественная сила дала ей уважение и власть, к которым она так стремилась. И она не отдаст всë, чего достигла, по доброй воле. — Ты ведь знаешь, что… — она поворачивается, но Вивека уже нет. — Не смей так делать, — мысленно говорит ему, слыша в ответ лишь смех.

***

Сота Сил молчит. Немногословный при жизни, он издевается над ней своим молчанием и теперь, превратившись в ржавые механизмы. Жрецы несут службу, жители Морровинда возносят молитвы богам. Ничто не умирает окончательно. Альмалексия стирает с кожи чужую кровь, насмехаясь в ответ. Возможно, еë не зря называют Змееликой королевой.

***

— Я расскажу моим людям, как с последним вздохом ты поклялся мне в своей верности. Единственному истинному богу. Пламя Надежды в руке — еë преданность своим народам и знамя светлого будущего. Альмалексия больше не верит в счастливые концы. Но знает, что трëм — двум — богам становится слишком тесно в сердцах людей. Что сохранить свою силу можно лишь оставшись единственной из Трибунала. «Когда есть цель, любые средства для достижения хороши». Нереварин, обнажив Истинное Пламя, смиренно слушает речь богини. Альмалексия рассекает воздух клинком, начиная атаку. За жизнь, силу и веру. Церемониальная маска — начало и конец их истории.