Немного о времени проведенном вместе

Тело ныло от чужой грубой хватки, связанные запястья неприятно зудели из-за трения кожи о волокна верёвок. Рене, в очередной раз за эту долгую ночь, смерила Александра злым взглядом и крепче стиснула зубы. Ругаться сейчас не было смысла, это бы ничего не изменило. Усталость в ней попеременно сменялась злобой, заполняя прорехи, которые оставил страх. Собственная застывшая беспомощность пережевала и выплюнула её на грязный, заваленный сеном пол. Рене ненавидела быть жертвой, ненавидела бояться. Гнев — стиснутые кулаки, острые суждения, жалящая бескомпромиссность — всё, что у неё сейчас было. Бестолочи связали их, заперли в амбаре и просто ушли. Это означало, что с большей вероятностью, они не знали на кого именно осмелились напасть. Мотив похищения по-прежнему оставался ей неизвестен, но расслабленно сидящий в противоположном углу камердинер определённо наводил Рене на некоторые мысли. Она ненавидела, когда Александр так делал. Он снова начал игру, посвятив её лишь в часть всех ходов. Сказал только то, что было необходимо для выгодного ему результата. Как будто они вернулись в самое начало их знакомства, когда Рене была просто расходным материалом, который можно использовать в своих целях. Она глупо верила, что они переросли этот этап. — Рене, пожалуйста… — Даже слышать не желаю. — Она на несколько секунд прикрыла глаза, в очередной раз пытаясь усмирить мешанину эмоций внутри. — Вы сказали, что это обычная слежка. Сказали, что ничего серьезного не предвидится. При нападении один из бандитов весомо приложил Александра дубиной по голове. Мерзкий глухой звук удара стал началом этого кошмара. Рене всё ещё помнила, как в тихой истерике пыталась понять не проломлен ли у него череп. — Если бы я сказал вам всю правду, вы могли бы раскрыть нас и весь мой план разрушился. Теперь я знаю достаточно, к утру мои люди заберут нас отсюда, и всё будет кончено. Рене неверяще покачала головой и поджав губы, молча уставилась в пол. План. Это всё был только его план. В одном он был прав. Она действительно взаправду испугалась. Животный ужас охватил её сознание, когда Александр после удара бесконтрольно повалился на землю, а ей натянули мешок на голову. В панике Рене пыталась вырываться, брыкалась и слепо била в воздух на протяжении всего пути. Что, конечно, только сыграло Александру на руку, добавив произошедшему правдоподобности. — Мы работаем вместе почти год. Разве этого недостаточно, чтобы доверять мне и моим навыкам? — Как бы она не старалась контролировать себя, горечь в тоне была слишком очевидной. — Дело не в доверии. — Раздраженно сказал Александр и облокотился о стену амбара. — Дело всегда в нём. Как хорошо, что это не единственное чему я научилась у вас. Пальцами обеих рук Рене начала задирать юбки своего неприметного крестьянского платья, которое они купили специально для операций вне дворца. — Что вы…? Под всеми слоями ткани на ноге хрупкой мадемуазель де Ноай кожаным поясом вокруг бедра был закреплен небольшой кинжал. Ловко достав оружие из ножен, Рене аккуратно, насколько того позволяли связанные руки, начала перерезать верёвки. Освободившись, она вновь посмотрела на Александра и с холодом в голосе продолжила: — Надейся только на себя, всегда предполагай худшее от самых лучших. Она в несколько шагов преодолела разделяющее их расстояние, чтобы проделать всё то же самое. Рене быстрыми и резкими движениями разрезала его путы, не беспокоясь о боли, что могла причинить. В ней не осталось сил на понимание и нежность к этому человеку. — Рене, вы удивительная женщина. — Произнёс он со смесью шока и восхищения. — Я это знаю. «В отличие от вас» осталось невысказанным, но чётко угадывалось Александром в продолжении фразы.

***

Бал — всплески золота, бесконечная бургундия вина — был в самом разгаре. Дамы и кавалеры круг за кругом сходились в своем танце, щедро одаривая друг друга вниманием. Шёпот и смех сливались с музыкой, становясь единым целым. Меньшего от первого в этом сезоне торжества и не стоило ожидать. Ближе к полуночи непрекращающийся шелест пёстрых платьев и звуки голосов постепенно начали утомлять Рене. Густая тень меж массивных колонн милостиво спрятала её, отрезав от толпы аристократов. Она видела всех, но никто не видел её. Как и положено женщине её положения и рода деятельности. — Вы сегодня прекрасно выглядите. — Александр бесшумно возник за спиной, нарушая уединение. Рене усилием воли сдержала испуганную дрожь пробежавшую по телу. Она не обернулась, в тайне радуясь, что он не видит выражение её лица. Создавалось впечатление, что камердинер специально искал возможности подобного появления, неизменно наслаждаясь её реакцией. Это происходило на прогулках, во время официальных собраний, в её собственной спальне. — Только сегодня? — Спросила она, балансируя между игривостью и недовольством. Мимо них громко смеясь пронеслась очередная пара гостей. Рене проследила за ними взглядом, невольно отметив, что рука кавалера явно придерживает даму намного ниже места обозначенного приличиями. Небольшая ухмылка легко украсила её лицо. — Мадемуазель, вы очаровали весь двор. — Александр поравнялся с ней, встав плечом к плечу. — Но сегодня прекрасны по-особенному. Рене бросила на него быстрый взгляд из-под ресниц, выцепляя красивые черты в полумраке помещения. На вдохе уже хорошо знакомый запах ванили приятно выделился среди всего многообразия ароматов. — Приятно знать, что сам камердинер короля такого мнения о моей весьма скромной персоне. Внимание и комплименты Александра действительно приятны, но этого мало, чтобы Рене смогла обойтись без шпильки в его сторону. В конце концов, она всё ещё злилась. Даже спустя несколько месяцев, под всеми пышными юбками и кружевами нагретый кожей кинжал оставался при ней. Оказавшись беспомощной однажды, она теперь всеми силами пыталась избежать повторения. Иногда Рене смотрела на Александра и вереница бесконечных «а если бы» заполняла все мысли. «А если бы удар был чуть сильнее?» «А если бы Александр не очнулся?» «А если бы бандиты решили довести дело до конца?» — В таком случае, не окажете ли честь станцевать со мной? Наваждение мгновенно рассеялось, уступив место ясным голубым глазам, лёгкой полуулыбке, каштановым волнам, что в тусклом отблеске свечей казались почти черными. Склонясь в реверансе, Рене мягко вложила свои пальцы в чужую протянутую ладонь. — Разве я могла бы отказать вам? Другая рука Александра почти ласково легла на её талию, плавно уводя в центр зала.

***

Мир со звоном бьётся надвое, унося с собой покой и праздность Версаля. — Мы подвели ребёнка. Мы не справились! Застывшие придворные вокруг них сплошь тревога разных оттенков. Рене лихорадочно пытается анализировать всё происходящее, просчитывает варианты, вытесняя панику, что волнами заполняет сознание. Она смотрит на Александра и сейчас всё в нём о вине и злости. Нахмуренные брови, сжатые кулаки, металл в голосе. Он резко поворачивается к Лу: — Найти их. Общее оцепенение спадает, когда громкий собачий лай в клочья рвёт застывшую тишину. Мир снова обретает своё звучание, сталкиваясь с неизбежностью происходящего. — Мы… — Слова застревают в горле, не в силах выйти на свет. Александр одним шагом сводит всё расстояние между ними на нет, крепко, но осторожно прижимает к себе в утешении. Рене в его руках вытягивается натянутой от напряжения струной. — Мы найдём его. — Губы ласково, едва касаясь прижимаются к виску. — Мы справимся. Вместе. Вместе? Смысл этих слов эхом медленно оседает на краю сознания своим теплом согревая. С судорожным выдохом, она позволяет себе прильнуть к нему, носом уткнувшись куда-то в шею. Пальцы неосознанно сжимают расшитые края чужого камзола. Вместе. Чувство защищённости обволакивает её, вытесняя страх. Чуть слышимый шёпот проносится по толпе, но камердинер не отстраняется. Мягко ведёт пальцами между лопаток, прижимаясь ещё ближе. В эту секунду Рене прощает ему всё.

***

— Прошу. Он протянул ей чашку с чаем. Мёд и сливки, всё как она любит. — Благодарю. Рене обхватила стекло ладонями и снова не моргая уставилась на огонь, как делала это с момента прихода в его комнату. Александр знал, что уродливая и грязная изнанка Версаля оставила на Рене свой след. До этого момента ему доводилось лишь удивляться как ей удаётся так стойко переносить всё, через что они прошли за это время. События сегодняшнего дня, пусть и не дали ему чётких ответов, но помогли кое-что понять. Время на поиск зацепок неумолимо заканчивалось, Людовик требовал от них ответов любой ценой. У них не было иного выбора, кроме как отправиться в Бастилию. Александр пытался отговорить её, пусть и знал, что Рене не позволит себе струсить перед лицом жестокости. Не сейчас, когда на чаше весов стоял маленький дофин. Пользуясь своим положением он приказал не впускать её внутрь пыточной. Она злилась на него, не понимая, что ей не нужно видеть весь кровавый ужас, навеки запечатленный в этих стенах. — Перестаньте на меня так смотреть, я в порядке. Его ошибка заключалась в том, что он запретил ей только присутствовать при происходящем. Те часы, что он пытался добиться ответов от одного из пойманных похитителей, она провела за дверью. Рене слышала всё, что происходило внутри. Крики, стоны, мольбы о пощаде. Даже сейчас он мог слышать отголоски предсмертных хрипов в своей голове. — Нет, вы не в порядке. — Сидя в кресле напротив, Александр склонился ближе к ней, локтями опираясь о собственные колени. Рене выглядела всё так же как и несколько часов назад, когда они в карете возвращались в Версаль. Бледная, с потухшим светом в глазах и неестественной кукольной позой придворной дамы. — У всех бывают плохие дни, вам ли об этом не знать? — Возразила Рене, опуская чашку на стол, так и не сделав ни одного глотка. Она плотнее закуталась в халат Александра, который так и остался в её гардеробе ещё с первого года их сотрудничества. Было в этой вещи, что-то что заземляло её, помогало не утонуть в собственных мыслях окончательно. — Мы сделали то, что было необходимо. Маленький ребёнок нуждается в нашей помощи. — Я знаю, — её глаза рассеянно забегали по комнате, прежде чем сфокусироваться на нём. — Я всё это знаю. Молчание, наполненное тревогой, снова заполнило пространство его комнаты. Александр ощущал физическую потребность утешить её, но десятки нужных фраз умирали не обретая звука, разбиваясь о пустое выражение её лица. Он жаждал протянуть к ней руки и без условий вновь прижать к себе. Этой ночью он хотел любить её так, как смог бы будь они свободны. Увидев что-то в глубине его глаз, Рене наконец отмерла и фальшиво, что было очевидно для них обоих, искусственно улыбнулась. — Прошу прощения за столь поздний визит, я вернусь к себе. Он не посмел её остановить. Дверь в смежную комнату бесшумно закрылась с другой стороны. Только едва уловимый запах парфюма и нетронутая чашка чая являлись доказательствами её присутствия. Александр побежденно склонил голову, позволяя рассыпавшимся прядям отрезать его от мира. Если бы только она позволила себя любить.

***

Теплый южный ветер принёс с собой аромат цветов, распустившихся в прилежащих от Версаля землях. Александр блаженно подставил лицо солнцу, делая глубокий вдох. Вереница плохих дней наконец-то закончилась. Он ни капли не жалел о своем решении пригласить мадемуазель Де Ноай провести время вне стен дворца. То, какой расслабленной она была в это мгновение, с лихвой окупало все затраты на эту встречу. Нахмурившись камердинер напряженно передвинул пешку на e5. — Жак-Бенинь будет лучшим выбором для дофина. Так или иначе, религия и корона часто идут рука об руку. Рене вновь изучила изменившееся положение фигур на доске. Шахматы никогда не были её сильной стороной. Тем не менее смотря на развернувшуюся перед ней партию, Рене не может не гордиться собой. Два сезона проведенные бок о бок с подданными короля солнца не прошли даром. — Осмелюсь не огласится с вами, изначально брак с Марией-Терезией заключался исключительно как политический союз, гарантия мира между двумя государствами. — Задумчиво произнесла Рене, параллельно просчитывая следующий ход. — Дофин растёт и впитывает в себя французские культуру и обычаи. Наставник от испанской делегации даст мальчику воспитание и представление об ином укладе жизни, которые в будущем помогут поддерживать мир между сторонами. Рене уверенным движением передвинула слона на а6, атакуя чужого ферзя. Одновременно с этим её ладья осталась на одной линии вражеским королем. — Шах, Александр. Она медленно отпивает из кубка, скрывая собственную удовлетворенную улыбку. На лице камердинера, несмотря на всю хваленую сдержанность, Рене видит удивление и лёгкое смятение. Возможно лишь потому что она знает куда именно надо смотреть. Он очерчивает пальцами края доски, прежде чем увести своего короля на f8. — В ваших словах есть правда, я этого не отрицаю. — Спокойно сказал Александр. — Позволит ли нынешняя корона воспитывать будущего правителя человеку с другой стороны? Вот в чём главный вопрос. Он с гордостью созерцает, как следующим ходом Рене забирает ферзя, лишая его ещё одной ключевой фигуры на доске. — Полагаю, время покажет.

***

Рене выжала полотенце и снова накрыла чужой лоб прохладной тканью. Бережно зачесав каштановые кудри назад, она напоследок задержала руку на щеке камердинера. Лихорадка не отступала уже несколько дней, от жара Александр редко мыслил ясно, большую часть времени беспокойно метаясь по постели. Лекари сказали ей ждать и это, пожалуй, только усугубило ситуацию. Рене умела быть терпеливой, но не когда он в бреду потрескавшимися губами раз за разом повторял её имя. — Qui frappe de la sorte? Il dit à son tour, — Она вновь обвила чужое запястье, прикасаясь пальцами к точке его пульса.- Ouvrez votre porte, pour le Dieu d'Amour. Ночь медленно таяла, унося с собой последние звёзды, Рене уже могла видеть светлеющие фрагменты неба сквозь тюль. Свободной рукой она потерла уставшие за ночь глаза и тихим ласковым голосом продолжила: — Au clair de la lune, on n'y voit qu'un peu. On chercha la plume, on chercha du feu. Болезнь истощила их обоих. Днём Рене пыталась найти следы отравителя, а ночи исправно проводила у постели Александра. Служанка пыталась уговорить её вернуться в собственную постель и отдохнуть, но как и всех прочих, мадемуазель Де Ноай категорично выставила её за дверь. Она так скучала по нему. Долгие месяцы разлуки с перерывом на редкие и недолгие встречи. После тех лет, что они провели бок о бок, она слишком привыкла к тому, что он всегда рядом. Непозволительная роскошь, которая впоследствии обернулась постоянной тяжестью на сердце. Возвращение камердинера ко двору стало благословением. И всё же, он снова оставил её одну. — En cherchant d'la sorte, je n'sais c'qu'on trouva… Александр медленно открыл глаза и хриплым слабым голосом продолжил, обрывая её на полуслове: — Mais je sais qu'la porte sur eux se ferma.— Улыбнувшись самым уголком губ, он переплел их пальцы. — Тебе не стоит здесь находиться, болезнь может перекинуться на тебя. Рене покачала головой, облегченно отзеркалив его улыбку. — Уверена, я смогу с этим справиться. — Она умиротворенно замолчала, ловя живое тепло его глаз. — Я не сомневаюсь в этом, но… — Не трать силы попусту, я всё равно никуда не уйду. Александр посмотрел на тёмные тени под её глазами, отметил лёгкую бледность, которая говорила об усталости лучше любых слов. Он не стоил того, чтобы так пренебрегать собой. Но она сидела тут, рядом с ним теплая, мягкая, родная. Он не мог с ней бороться. — Рене… Она поднесла их сплетённые руки к лицу, бережно прижимаясь губами к костяшкам его пальцев. — Спи. Александр повиновался, послушно сомкнув веки.

***

Целовать Рене было одним из лучших удовольствий, которые он познал в этой жизни. Александр мог вечность жить лишь памятью о том, как она приникала к нему всем телом, счастливо улыбаясь в поцелуй, как позволяла себе запускать руки в его волосы, пока он медленно и тягуче сминал её губы в тени королевского сада. Как блестели глаза Рене, когда он ласково обнимал ладонями её лицо. — Я очарован тобой. Они наконец нашли баланс, выгрызли свое право на отношения. Стоит ли говорить, что с тех пор его дни наполнились чем-то большим? Чем-то лучшим, чем просто долг и служба. Рене трогательно прижималась к нему во сне, неосознанно стараясь быть как можно ближе. Размерено опаляла голую кожу дыханием, убаюкивая доверчиво спокойным биением сердца. Она боролась с ним наравне, выбираясь из самого пекла, а потом позволяла молча обнимать себя. Возвращала мир на место одним лишь своим присутствием рядом. — Всё хорошо, — Мягкий долгий поцелуй в уголок губ. — Мы в порядке. Как они переглядывались между собой на собраниях в только им двоим известном знании. Рене вставала с ним плечом к плечу перед королём, осознанно принимала часть удара на себя, без слов поддерживая его. — Тебе стоит отдохнуть, — Её руки на плечах, уже знакомое, почти родное прикосновение. — Вернёмся к этому завтра. — Мне нужно… — Нет, не нужно. Всегда заранее обречённый на проигрыш спор. Твёрдость голоса, в котором заботы перманентно через край. Александр сдавался ей, но никогда не чувствовал себя проигравшим. Он любит эту невозможную и невероятную женщину, зная, что она любит его в ответ. Привычным движением ловко расшнуровывал тугой корсет, напоследок прижимаясь губами к шее. Уже сформировавшийся ритуал, который повторялся каждый вечер. И снова, как и много дней до этого, Рене делала шаг назад, опираясь спиной о его грудь. Спокойствие, которое всегда царило между ними в темноте общей спальни. Гордость, которую он испытывал, когда Рене, с присущей ей элегантностью, сплетала очередную сеть долгоиграющих ходов. Не прикрытая ничем нежность во взгляде, что Бонтан иногда ловил сквозь расстояние. — Всё завтра. — Благодарный поцелуй в макушку. — Пойдём. Александр бережно обхватывает чужое запястье, утягивая в сторону постели. Вместе.