Зажечь звезду

Невепрь жадно втянул воздух. Пахло ёлкой - не лесной, занесенной снегом, а оттаявшей в тепле, расправившей ветки, украшенной яркими игрушками, да и не только ими! - Папа, - в бок Невепря ткнулся пятачок младшего невепренка, - а мы на ёлке есть? - Ну конечно есть, как же без нас? - уверенно хрюкнул Невепрь. Он-то знал, сколько бы кругов ни прошло, зимнеизломные ёлки в Надоре будут украшать фигурками литтенов! И конечно, готовить угощение. Пахло горячим пуншем из яблок и ягод, бережно хранимых с осени. Пахло недавно вынутыми из печи сладкими пряничными кабанчиками, скрывавшими в себе земляничный джем. Пахло зимнеизломным гусем в жгучих травах, и ломтями овечьего сыра. Но главное - пахло теплым, золотистым медовым чайлдвейном, радостью на Зимний Излом для всех детей в Надоре. Особенно для тех, кого оберегал Невепрь. Для герцога Окделла и его сестер. - Маленькому литтену холодно зимой. И позвали литтена мы к себе домой! - Зазвенело в морозном воздухе. Ричард, явно не боясь мороза, выбежал во двор замка. За ним - Айрис, Дейдре и Эдит. - Вот они! - воскликнул Ричард. - Я же говорил, они уже здесь! - С Зимним Изломом, маленький тан, - Невепрь взрыв копытом пушистый снег, укрывший камни двора, и наклонил невидимую голову. - С Зимним Изломом, Невепрь! - весело прокричал Ричард. Невепрята наперегонки бросились к Ричарду и заплясали вокруг него. - А мы принесли для вас угощение! - Айрис выступила вперед. В руках у нее был круглый, даже на морозе не спешащий остывать праздничный пирог. Рядом с сестрой стояла взволнованная Дейдре, держа в руках ярко начищенный медный сосуд, в котором обычно готовили чайлдвейн. - Ричард, - волнуясь произнесла она, - спроси, можно угостить Невепря и невепрят чайлдвейном? Он теплый и сладкий... Невепрь любит мёд? Ответом был восторженный визг невепрят. - Они любят мёд, - смеясь, перевел Ричард. - Летом они всегда могут вежливо поговорить с дикими пчелами, чтобы те угостили их медом! Но сейчас зима, пчелы спят, и невепрята давно уже не лакомились. - В Зимний Излом нельзя без сладкого! - подошла и Эдит, с важностью держа в руках четыре... нет, пять мисок, одна из которых была куда больше прочих. Она принялась расставлять их прямо на снегу, и Дейдре деловито наполняла миски золотистым праздничным напитком. - Мёдом пахнет! - Как сладко! - Папа, нам ведь можно? - Можно? - наперебой спрашивали Невепрята, тычась непятачками в отца. Невепрь ласково хрюкнул. - Конечно, можно, ведь сегодня праздник! Пейте если угощают! - Уиииии! - невепрята бросились к мискам. Медовый аромат щекотал непятачки, а золотистый напиток наполнял особенным теплом до кончика копытец. - Папа, - вдруг вскинул мордочку самый младший невепренок, - ведь мы литтены? - Конечно, литтены! - прогудел Невепрь. - Но мне сейчас совсем не холодно, как в той песне! Пусть и зима, и снег, а мне тепло! - Тепло! - хрюкнул старший. - И в животе, и вообще! - В праздник всем должно быть сладко и тепло, - сказал Ричард. - Вы защищаете нас, но и мы тоже не оставим наших литтенов! Невепрь поднял голову и посмотрел на Ричарда. Тот внимательно рассматривал что-то, что держал в руках. Это что-то пахло деревом, паклей и смолой, но на вид было странным, совсем непохожим на факелы, которых Невепрь видел предостаточно. - Вот, совсем готово, - прошептал он. - Пора зажигать звезду! - Зажигать звезду? - удивился средний невепренок. - Ты умеешь зажигать звезды, Ричард? Ричард смутился. - Ну, не совсем... - Зато он помнит о другой звезде, которая зажглась над Надором, - Невепрь явно был взволнован. - Когда-то, вот в такую же зимнюю ночь Лит загрустил. Его ничто не радовало. Я помню, как печально было его лицо, а руки дрожали, словно от холода, хотя Лит никогда не мог замерзнуть! - Ты помнишь ту ночь?! - изумленно спросил Ричард. - Конечно, помню, - кивнул Невепрь. - Но я не решался подходить тогда к Литу близко. Ему было не до меня, а я не знал, чем ему помочь. Но я видел, как к нему подошел его брат, Астрап. Я помню, как он положил руку Литу на плечо, как блестели его глаза. Он хотел отдать Литу хоть часть своего огня, развеять его грусть. И зажег новую звезду! - Невепрь восторженно хрюкнул. - Я видел, как она возникла, росла в его руках - сперва огненным шаром, а потом настоящей звездой с четырьмя яркими лучами! Они были алыми и светили так ярко, что мне пришлось зажмуриться! - А Лит? - только и смог выдохнуть Ричард. - Нет, он не зажмуривался. Когда я всё же посмотрел, то увидел, как он протянул руки, и взял звезду в свои ладони. И ему стало тепло, я знаю это, потому что тепло стало даже мне, хоть я и стоял далеко! Астрап сказал: "Не грусти, брат!" А Лит... Лит улыбнулся. - Лит улыбнулся, - повторил Ричард. - Нянюшка Нэн тоже так говорила, когда рассказывала эту историю. Она хорошо рассказывает, но у нее получается сказка. А когда говоришь ты - всё так по-настоящему! - А что случилось со звездой? - спросила Эдит. - Лит позволил ей улететь на небо, - сказал Невепрь. - На Зимний Излом ее видно не всегда, но с тех пор в Надоре и зажигают праздничную звезду. - Чтобы показать, что мы помним о той звезде, которая заставила Лита улыбнуться! - Ричард снова оглядел своё творение. - Пора зажигать, Айри! - Сейчас, сейчас, - Айрис торопливо подошла, прикрывая свечу ладонью, но даже зимний ветер боялся дохнуть, чтобы не помешать праздничному ритуалу. Эдит, Дейдри и всё семейство Невепрей, затаив дыхание, следили, как Ричард взяв свечу из рук сестры, подносит ее к самодельной звезде. Вот огнем занялся один факел, пламя сияющим ручейком побежало к следующему, охватило его, устремилось дальше... - Горит, горит! - захлопала в ладоши Дейдри. - Звезда, - хрюкнул старший Невепренок. - Как настоящая, правда, папа? - Правда, - кивнул Невепрь и подмигнул сыновьям. - Уж я-то знаю! Пламя разгоралось, звезда пылала уже вся, стараясь пронзить своими лучами морозную тьму, как и ее давняя предшественница. - Пусть стынут звезды в Зимний Излом, Лютый мороз трещит... - запел Ричард, и звонкие голоса девочек тут же подхватили: - Праздничной ночью звезду зажжем, Чтоб улыбнулся Лит! Песне вторило громкое хрюканье, которое уж никак нельзя было принять за свист холодного зимнего ветра. Герцогиня Мирабелла, стоя у окна в замке, наверняка прекрасно знала, что это значит. Но сейчас взгляд ее был устремлен только на пламя горящей во дворе рукотворной звезды. И на тонких губах герцогини брезжила легкая, но явная улыбка.