Она заслужила покой

Солнце уже взошло над израненным миром. Я видел, как распускались над землёй так ненавистные мне ирисы. О эти цветы я ненавидел с особой силой. И с такой же особой, неистовой, непонятной даже мне самому силой, я их полюбил. Сорвав пару синих цветков, я прошёл чуть дальше, по зелёной алее. Иногда меня пугала тишина этого места. Казалось, время здесь замирает, превращается в ничто и уносит с собой львиную долю твоих лет. Наверное, именно поэтому бессмертные предпочитают обходить это скверное место стороной. К моему несчастью, мне пришлось полюбить это место, ибо боюсь предположить, что иного выбора у меня не было. Краткий миг счастья я мог уловить лишь здесь, у старого тихого кладбища, с заросшими памятниками и практически незаметными тропинками. Всё же, мы бессмертные ещё больше походи на смертных, чем я предполагал. Мы так же хороним наших близких в землю и зачастую забываем, что когда-то они были нам близкими. Кладбища зарастают, а воспоминания выцветают, как фотографии в старых альбомах. И вот ты забыт. Навеки вечные. И лишь редкие проблески воспоминаний мерцают в нашем разуме, словно кто-то включил давно забытый фильм. Наверное, так правильнее. Мёртвые не должны мешать живым. Наверное, это правильно… Признаться честно, не знаю. Для меня правильным оказалось каждый четверг вытаптывать тропинку до её памятника, срывать по дороге два цветка синего ириса, брать с собой отчёты и проверять их с особой придирчивостью. Я никогда не уподоблялся смертным и не говорил с ней. Я отдавал себе отчёт, что и говорить-то, собственно, больше не с кем. Она не услышит. Приходил я сюда лишь за тем, чтобы почтить её память. Покуда я помню её, она живёт. И каждый четверг она оживала в моей памяти. Вам не передать словами, что я ощущаю, когда снова вижу её в своей памяти. Время больше не замедляется, вовсе нет. Оно движется назад. Стрелки часов быстро бегут в обратную сторону, и кажется, словно птицы сменили свой курс. А перед моими глазами только она. Её вечный, дивный, строгий образ. Никогда не позволю себе забыть её голос. Твёрдый, как метал, но в другую секунду уже такой ласковый, словно тысяча колокольчиков поют тебе колыбельную. Я клялся не забывать её, и даже если бы поклялся в обратном, то не смог бы сдержать своего слова. Моя милая, практически забытая всеми, покинутая, отданная ветру и земле, моя чудная, милая, Ребекка. Страшно терять тех, кого любишь, ещё страшнее знать, что ты мог предотвратить эту потерю. Глядя на белый, в каких-то местах уже треснутый памятник, мне всякий раз вспоминается наша жизнь. Жизнь, которая утекла, растаяла. Вынужден признать, что сам мир стал для меня кладбищем. Таким же заросшим и пустым. Думаю, Мир был для меня кладбищем ещё с момента гибели моей сестры. Появление Ребекки в моей жизни заставило вселенную снова заиграть для меня красками. Эта чудесная женщина заставила меня увидеть в жизни что-то ещё, кроме вечной работы. В сегодняшний вечер мне не хотелось проверять отчёты на её могиле, нет, мне хотелось вспомнить всю нашу жизнь. Уловить каждый миг, прожитого. Поймать каждое мгновение, запечатать его в банке, и любоваться. Любоваться до тех пор, пока не откажет память. Ещё тогда, двадцать девять лет назад, лишь услышав об этой непризнанной, я вдруг осознал, что она не случайно попала сюда. Всякие до неё не вызывали и малейшего интереса, с этой же Торендо прожужжал мне весь мозг. -Да ты не понимаешь! -восклицал мой друг -ты должен увидеть её. Когда Фенцио представил мне её, чёрт, я думал у меня челюсть отвиснет! А когда она заговорила, твою мать, Эр, у меня реально отвисла челюсть. Я зуб даю, она станет серафимом. Тогда я лишь посмеялся: -не перегибай, непризнанная и серафимом, самому то не смешно? Торендо обиженно взглянул на меня, словно я сказал что-то совершенно неправильное. -Она Эрагон, будет серафимом, я это чувствую. -Слушай, помимо всех её заслуг, о которых так шуршит цитадель, я слышал кое-что ещё -устало зевнул я. Конечно же, я понимал, что выиграю этот спор, но тогда право, я ещё не знал, что ошибся -я слышал, что ваша непризнанная яшкается с как-там его… Винчесто. Знаю и то, что она очень много времени проводит в аду, и то, что эта юная особа вообще хочет быть демоном! Что тут серафимского? -Запрет они не нарушали -проверял -тут же подскочил Тор. Тогда его святое убеждение лишь смешило меня -а её интерес к аду поправим. Я пригласил её сегодня вечером в цитадель, посмотришь на неё, покажем ей всю прелесть небес, и она наша. Ну нельзя упускать такой дивный экземпляр! -Понятно -рассмеялся я -хочешь залезть ей под юбку легально, не нарушая запрет? Тор, ну я в курсе, что ты падок на женскую ласку, но эта же совсем дитя. Брось. Мой друг покраснел, но явно не от смущения. Такое чувство вообще было не знакомо ему. Это был гнев. -Да как тебе это в голову пришло? -злился он -клянусь чем угодно, в её сторону я о таком и помышлять не смел. Может, я о тебе пекусь? -как-то чуть тише добавил он -она бы тебя наконец ухватила, я уверен. Хоть что-то бы кроме своей работы видел! Вот вижу я, что вы поладите, во всех смыслах. -Посмотрим -задумался я. В этот момент мне уже пришла на ум дивная мысль, как раз и навсегда отбить у непризнанной всякое желание стать ангелом. Должен признать, что часы до её прихода были заняты размышлениями о том, как я должен говорить, вести себя, и конечно же, как можно сильнее напугать её. Я строил себе грёзы о том, как она заявится в цитадель. Вся в блеске и с самодовольной улыбкой. Конечно, ведь серафимы обратили на неё внимание. Как она явно битые часы на пролёт кропела над причёской, выбирала красивое платье. Я был уверен, что как всякая земная девчонка она опоздает хотя бы на минут десять. И как я заставлю эту самонадеянную девчонку пожалеть об этом, как ощипаю ей все пёрышки. Она пришла раньше на пять минут. В самом обычном платье, в котором вероятнее всего занималась крылоборством, с небольшим, наскоро сделанным пучком на голове. Нет. Это выглядело ни чуть, не неряшливо, скорее обыденно. Словно она пришла гулять на экскурсию по дому, в котором жила. Меня поразил не только её внешний вид, нет. Меня поразил её взгляд. Уверенный, непоколебимый взгляд. Словно она смотрела на равных себе. И в этом взгляде я смог зацепиться за столь похожее мне одиночество. Думаю, мы всегда смотрели на Мир одними глазами. -Добрый вечер -наконец проговорила она, слегка, почти невидимо кивнув. -Добрый -улыбнулся Торендо -на балу вы выглядели более эффектно. -расстроенно протянул он. -Это был бал -отозвалась она -тут иное. Не думаю, что уместно, так ещё и крылоборство. Я и так ушла на двадцать минут раньше. Эти слова прозвучали словно укор для нас. Мол есть вещи и по серьёзней возни с серафимами. Помню, как вытянулся, подходя к ней ближе. -Так и занимались бы своим крылоборством -усмехнулся я -зачем было принимать приглашение? -Я пообещала -следя за мной одними глазами, проговорила она. -Кому же вы пообещали? -хмыкнул я. Эта странная особа мнила из себя непойми что. -Мне -улыбнулся Торендо -я же говорил тебе, что я пригласил Ребекку к нам, показать тут всё… Я рассмеялся, понимая, как должно быть это пугает её: -Торендо, это обычная ничем не примечательная непризнанная. Ладно хоть, пунктуальная. -А вы такой, каким вас описывают в аду -прошептала она. -Черти имеют слабость ко лжи -парировал я. -Демоны -поправила она -вам же не нравится, когда вас называют пернатыми. Им тоже, не нравится. -Волнуют их чувства? -задумался я -может чувства одного конкретного? Помню, как она взглянула на меня из-под лобья, и мне показалось, что её взгляд в этот момент разрезал само пространство. -Я прав -почему-то восторжествовал я -нарушали запрет? -Нет -Ребекка вздохнула -и даже не помышляла. Этот ответ поразил меня. Точнее, честность этого ответа, поразила меня. Если бы она осмелилась лгать мне, я бы почувствовал это. Но никакой лжи не было и в помине. -Продемонстрируйте мне свою силу -улыбнулся я, сбрасывая с плеч накидку. В ту же секунду в меня полетел мощный разряд молнии. Мощный для непризнанной, и совершенно ничтожный для меня. Я ответил ей, помню, как её хрупкое тело отпечаталось на стене. -Ничего особенного -пожал плечами я -стоило тратить на это время? -Я не закончила -шатаясь, практически прошептала она. Но шёпот этот был твёрже самого громкого крика. Мне стало интересно, уверен, что глаза мои загорелись азартом. -Ты еле на ногах стоишь! Она не посчитала нужным отвечать мне на замечание, и лишь продолжила атаковать. Это было забавно, раз за разом она отлета в одно и то же место. Её силуэт чётко отпечатался на стене. -Ладно -поднял руку я -довольно. Это было не плохо. Непризнанная еле стояла на ногах. Я видел, как она была измотана, но Ребекка всячески пыталась не показывать этого. -Торено может устроить тебе экскурсию. -Воздержусь -отозвалась она -всё что нужно я уже увидела. С вашего позволения я вернусь в школу. -Долетишь сама? -почему-то поинтересовался я. Мне казалось, что она и шага сделать не сможет. -Да. Как только непризнанная покинула цитадель разочарованный Торендо раздосадовано прошептал. -Спугнул всё-таки. -Она не лань, чтобы её пугать, а я не охотник -возразил я. Меня раздражали слова своего друга. Да и какое мне дело было до этой непризнанной. Но с того самого дня эта чёртова непризнанная заняла все мои мысли. Было волнительно и то, как она долетела до школы и долетела ли? Хотя, если бы она не появилась там, цитадель бы явно оповестили. Поднявшиеся волнение снова затихло. А поток моих мыслей был нагло прерван моим другом. -Эр, завтра бал, помнишь? -усмехнулся Тор -угадай, кто придёт… -Ну нет… только не говори мне… -Именно -улыбнулся он. -и я надеюсь, что ты разумно обойдёшь стороной колкости в её адрес. Страшно даже представить, что бы было, если бы я обошёл все колкости стороной тогда. Рука моя с осторожностью огладила щёку холодной статуи, а сам я с ужасом осознал, что уподобляюсь смертным ещё больше. Я говорил с ней. Говорил, зная, что она меня более никогда не услышит. Кажется, сердце моё стучало где-то в висках, а не в груди, как положено и смертным, и бессмертным. Но остановиться я уже не мог. -Я помню, как ты грациозно впорхнула в зал притягивая все взгляды к себе. Я так старался не смотреть на тебя тогда. Это было ошибкой. В эту секунду мне показалась, что статуя стала милосердно внимать каждому моему слову, но мне лишь показалась. Что могла слышать изящно вылепленная груда камня? Как она могла разделить мою печаль? Омыть мою скорбь? Утонуть в моих слезах? Нет… всё это людское. Паршиво ли это для бессмертного, с такой страстью уподобляться смертному? Да. Но как приятно! Как горясно и как заманчиво. Отказаться от этого невозможно. В памяти то и дело всплывает твоё осторожное, но такое твёрдое: «-Здравствуйте, Эрагон, я пришла, а вы верно не рады?» Рад. Думал я, не желая сознаваться даже самому себе. -Безразлично -отозвался я тогда. И сейчас, я бы отдал всё, чтобы сказать тебе о своей глупой лжи -вас пригласил Торендо. -Я могу уйти. Помню, как ты подняла свои чудесные глаза. И тогда мое сердце перестало биться. -Как пожелаете. Мне тогда чертовски не хотелось уступать тебе. Тебе видимо тоже. Благо поблизости был Торендо. -Я против вашего ухода -возразил он -Эрагон тоже, но он не сознается. Помню, как поморщился тогда от слов своего друга. И морщился я не от неприязни. Нет. Вовсе нет. Просто уже начал осознавать правдивость этих слов. -Ваш дьявольский дружок тоже здесь -усмехнулся я тогда, указывая на юного Винчесто -благодаря заслугам своего отца. Я помню, какой яростный взгляд ты тогда бросила на меня. Я знал, ты бы предпочла убить меня прямо на месте. Твоя сдержанность дорого тебе стоила. -Он мне не дружок -ты так смешно закатила глаза -он мой друг. Друг, Эрагон. Хотя, вам это мало о чём говорит. Пусть вы и прожили почти шесть тысяч лет, но видимо так и не выучили это понятие. Я думал тогда, каких гадостей тебе наговорить, но решился уступить в этой маленькой словесной перепалке. Меня радовало, что ты будешь сидеть за нашим столом. Помню, как весь вечер Торендо рассказывал свои несмешные шутки, всякие небылицы о цитадели, а ты лишь кивала. Тебе было скучно. -Что расскажите о Земле, Ребекка? -неожиданно вырвалось у меня. Помню, как ты оживилась. Ты словно весь вечер ждала этого вопроса. -Там всё иначе… там цениться время… тут… тут у вас чудесно, но… смысла… его как такого нет. Земля величественна тем, что время властно над всеми нами. Эпохи сменяют друг друга быстро, заставляя человека радоваться прекрасным мелочам. У вас вагон времени, но как часто вы обращаете свой взор на цветы в саду? Они у вас чудесны. А как часто слушаете песнь соловья? Быть может, вы наблюдаете за дождём? Или подставляете своё лицо лучам солнца? У вас слишком много времени для этого! У человека его почти нет, но он находит минуту для этого детского восторга. У вас восторг не видят даже дети. -В этом нет смысла -отозвался я -вы правы, это земные глупости. У нас всё занято делами более важными. -Важнее, чем сама жизнь? -попыталась ты начать новый спор, но Торендо мастерски тебя прервал. -Говорите про цветы в саду… а вам, Ребекка, какие нравятся? -Ирисы -улыбнулась ты. -Вы выбрали самые отвратительные цветы -поморщился я -были бы банальны, назвали бы розы. -Розы оставлю вам и вашему скудному воображению. Ты резко смолкла, словно поняла, что перешла все позволенные рамки. -Простите, мне, верно, уже пора. -Я был слишком груб -решил сдаться я. Всё же я был старше и по возрасту, и по статусу. Было верхом неприличия заставлять тебя смущаться весь вечер, так ещё и отпустить одну. -позвольте проводить. Помню, как ты замялась, кинула взгляд куда-то в центр зала, выцепив там Винчесто с молодой дьяволицей. Покорно кивнув, ты попрощалась с Торендо и молча пошагала рядом со мной. Я мог поклясться, что несмотря на твоё сосредоточенное лицо, витаешь ты где-то далеко за облаками. -У вас красивые глаза -почему-то заговорил я -печальные правда, только не говорите, что это из-за того демона. -Винчесто лишь друг -улыбнулась ты -скучаю по Земле. -Уверен, это того не стоит. Всегда тяжело терять то, что любишь. Но кто знает, какие возможность откроются вам тут? Ты застопорилась, нервно поджала губы, а за тем выпалила целую тираду. -Вот скажите, зачем мне эта ваша возможность, когда моя дочь, моя жизнь там? Вам мало цеплять меня, вы решили добить? Знаете, я сама доберусь до школы, а вы занимайтесь своими важными делами. Мне тогда особых усилий стоило сдержаться и не начать читать тебе лекции о манерах. -Что же вы люди всё так воспринимаете? Ты мертва там, но жива тут. Так живи. Ты сказала, что мы не видим ничего и не чем не восхищаемся. Так посмотри же на себя. Ты умерла на Земле. Но и здесь ты не живёшь. Восхищайся этим миром как ребёнок, если угодно, но восхищайся, живи! Ты стараешься, я знаю о твоих достижениях, но я вижу твою изувеченную душу. Если не справишься со своей скорбью -умрёшь. Знаешь, скольких непризнанных вытаскивают из петель? Уныние грех, Ребекка. А грехи тебе не к лицу. Вот белые бы крылья подошли. Ты усмехнулась: -тогда вы поведёте меня к свету? -Поволоку, если надо -уверил я -хоть ты и человек, но вполне одарённый и старательный. Уверен, ты станешь ангелом. -Если хоть раз найду на своём пороге ирисы, стану! -серьёзно кивнула ты. Сейчас же я нежно огладил щёку каменной статуи. Мрамор был холоден и бледен. И мне показалось словно слёзы застыли в глазах этой величавой статуи. У неё были твои глаза, твои черты лица, твоя талия и руки, но в камне не было души. Одна рука её была сложена на груди, придерживая букет ирисов, другая же тянулась к солнцу. Поддавшись странному порыву, я ухватился за тонкие пальцы статуи. Мне вспоминались наши тихие танцы. Как я кружил тебя по комнате, а твоя пышная юбка словно гуляла сама по себе, и ты заливалась самым добрым и ласковым смехом на свете. Моя Ребекка. Душа моя. Радость всех моих печалей. Мой ангел. Моя муза. Моя жизнь. И моя смерть. В тебе нашла истоки моя жизнь. Я ласково коснулся губами холодной руки статуи. Она смотрела на меня равнодушно и Мир гряз в тенях для меня. Мир для меня стал кладбищем, в котором я был неприкаянным духом, бродившим меж старых, разбитых, забытых, могил и искал я там лишь одно лицо, лишь одно имя. Я шёл на маяк, которым служили твои глаза. Я шёл на звук, которым служил твой голос. Я шёл к тебе и никак не мог найти. А прошлое так и билось в моём сердце, заставляя его жалобно замирать. Помню, как за неделю до дня выбора сторон подкидывал тебе под дверь твои излюбленные ирисы. Эти отвратительные цветы. Кажется, душа моя тогда встрепенулась от ожидания. Ты обещала стать ангелом, если только найдёшь эти цветы. И я сорвал их для тебя. Я принёс их тебе. Помню, как раздался стук в дверь моего кабинета. На улице уже стояла глубокая ночь, а ждал тебя здесь, ибо знал, адреса моего дома ты не знаешь. И я ждал тебе, ждал как никогда никого не ждал. Помню, как открыл дверь, а на пороге стояла ты. За спиной красовались белые крылья, а в руках ты держала мой букет ирисов. -Каждый вечер на пороге моей комнаты меня встречали ирисы. Цветы казались слишком одинокими, покинутыми, отринутыми. А ты казался таким страдальцем… Я полюбила тебя с первого взгляда, но боялась признаться в этом даже самой себе. Глупо? -Глупо -отозвался я -но мы ведь оба глупцы. -Ты слишком стар для глупца -улыбнулась ты. -Ты слишком красива и педантична для глупой барышни -подметил я. -Но мы всё же глупцы -засмеялась ты. -Самые, что ни на есть -поддержал твой смех я. Ухватив тебя за руку, я потянул тебя в комнату. Это был наш первый танец. За окном сияла луна и звёзды, но я видел лишь тебя. Твои завораживающие глаза, чарующую улыбку. Ты кружилась по комнате, словно снежинка. Тебя даровали мне небеса. -Я хочу подарить его тебе -я вытянул из внутреннего кармана своей накидки маленький золотой кулончик в виде сердца. -Ты даришь мне своё сердце? -завороженно улыбнулась ты. После моего кивка, ты почтительно склонила свою голову, позволяя мне примерить на тебя свой подарок. Улыбнувшись, ты оторвала от букета маленький лепесток ириса. -Я так понимаю, кулон открывается? -ты осторожно проследила за тем, как я мягко помогаю распахнуть золотому сердцу свои маленькие дверцы. -положишь его туда? -ты протянула мне лепесток. -Конечно -киваю я, опьянённый нашей глупой и такой наивной любовью. Я посмотрел на тебя, и тут неожиданно для себя понял, что не могу наглядеться. Я осознал, что люблю тебя больше, чем что-либо на этом свете. И любовь моя такова, что способна не заковать меня в золотые оковы ненужных эмоций и страданий. Нет, напротив -подарить свободу.    Твои тонкие пальцы переплетались с моими, и ты улыбалась, словно никогда прежде не видела, не чувствовала, и не делала ничего подобного. Словно танец в комнате был для тебя самой необычной и загадочной вещью в мире. Я мог и хотел говорить с тобой часами. Я хотел слышать твой смех. Он был для меня самой лучшей музыкой на свете. Я не радовался так ни одной скрипке мира, ни одной гитаре или пианино. За все шесть тысяч лет я не слышал подобного голоса. Ни у одного певца. Я не видел такой грации ни у одной танцовщицы. Ты была моим сердцем, моим разумом, моей душой. И вот, тебя больше нет. Только холодная статуя. Если бы только можно было забрать все сказанные слова обратно, отмотать время, я бы сделал это. -Эрагон, ты слишком много работаешь -ворчала ты, заканчивая со своими документами -я скоро пойду спать. -Тебе не понять -отозвался я -конечно, ты лишь пятый верховный серафим, что тебе до моих обязанностей? -Ты подлец, я собиралась помочь тебе! -возмутилась ты. -А мне и не нужна твоя помощь, иди, спи. Ты насупилась. Отложила свои документы в сторону. Поднялась с кресла, пододвинула его ко мне. Уселась, потянулась, отсчитала себе ровно половину моих документов и просидела со мной почти до утра. Заснула ты на моём плече. Сладко посапывая и капая слюной мне на рубашку. Я ласково гладил твои светлые волосы и винил себя за несдержанность. Я знал, что ты не станешь мне этого припоминать, оттого совесть ещё сильнее глушила меня. -Возьму ка я нам выходной -шептал я тебе в макушку -проведём его вместе, отдохнём. Память жестоко подкинула мне самое мрачное воспоминание. -Ты должен верить мне. -без эмоционально произнесла моя любимая женщина. Я кинул на тебя равнодушный взгляд. Такой равнодушный на который только мог быть способен. Но всё же меня выдавали пульсирующие зрачки. Они словно отсчитывали ритм моего сердце. Удар, и чёрное пятно становится больше. А за тем так же быстро сужается. И так удар за ударом. -Я ничего тебе не должен -выдыхаю я. -Я можно сказать, спас твою жизнь. Наплёл что-то про то, что убить серафима равносильно, что отрезать палец Шепфе. Вот только ты не палец, Уокер, ты гной, который лучше удалить. Мне безумно тяжело дались эти слова. Знала бы ты, насколько я сожалел о них. Как хотел прижать тебя к себе, и больше никогда не отпускать. И плевать на совет, на запреты, на всё. Но гордыня всегда была сильнее всех влюблённых мира. Ты замерла, кажется теперь уже твоё сердце безжалостно считало удары. Я видел, как тебе хотелось многое сказать мне. Слишком многое. Но выплеснуть свои эмоции -значило проиграть. -Так сделайте это -спокойно, и даже как-то равнодушно киваешь ты -покуда не пошло заражение. А Винчесто… -Винчесто будет казнён на закате -перебил тебя я -и скажи спасибо судьбе, что только он. Ты судорожно вдыхаешь воздух, и я вижу, как тебе его не хватает. Мне кажется, ещё немного и ты задохнёшься. Я чувствую, что сейчас ты хотела бы просто исчезнуть. Раз и всё. Но нет. Ты продолжаешь стоять в моей комнате. Крылья связанны тугой золотой нитью, словно ты была преступница. Хотя, так и было. -Я всё никак не могу понять, Ребекка, почему? -Я обращался к тебе, прожигая всё твоё нутро лишь одним взглядом -чего тебе не хватало? -меня действительно мучал этот глупый вопрос. -Не могу понять, почему ты веришь в это? -отозвалась ты, и посмотрела на меня так, словно я был последним дураком на этой планете. Хотя, возможно, так и было. -Я всегда была верна тебе, никогда не давала повода… сам подумай, неужели пятый верховный серафим и адмирон, правая рука Сатаны, не нашли бы более укромного места, чем школьная беседка? Это же бред! Да и Често мой друг. Ты прекрасно знаешь это. Почему же продолжаешь верить в то… -Достаточно -перебиваю тебя -я услышал от тебя достаточно. Твои отговорки… мне хотелось бы верить, но я видел доказательства вашего преступления… -Ты не слышишь меня -ты позволила себе вольность. Один взмах рукой, словно пуская ситуацию на самотёк. -верни меня в башню. Хочу успеть проститься с ним. -Сатана требует твоего присутствие на казни -я сделал вид, что отвлёкся на свои бумаги. Старался больше не задерживать взгляд на тебе -ещё успеешь попрощаться. -Шепфа, ты задерживаешь меня на зло? На зло кому, Эрагон? Тому, кого уже вечером не будет? Или мне, той, кто будет сожалеть о его смерти всю вечность? Не опускайся до этого. Я знаю тебя, ты… -твой голос немного срывается. Я вижу с каким особым усилием ты берёшь себя в руки -ты не такой. -Я тоже думал, что ты не такая -смиренно произношу я, хотя нервы мои на пределе. Я хочу верить тебе. Понимаю, что ситуация абсурдна до беспредела, но не могу. Что-то внутри не позволяет. Да и огласка, которой была предана ситуация всё портит. Мне с трудом удалось отстоять твою жизнь. -я правда хочу тебе верить, но ты закапываешь себя глубже с каждым сказанным словом. Если он лишь друг, чего так переживать? Я вижу, как ты давишься воздухом. Кажется, голова твоя начинает идти кругом. Я замечаю это, по тому, как ты немного подшатываешся. Тебе не послышалось. Я и вправду пренебрегаю всеми важными аспектами. -А ты бы не рвался так к Торендо? -не выдерживаешь ты -если бы знал, что более его не увидишь? Не увидишь своего лучшего друга! -голос сорвался. -ты чёртов предатель, Эрагон! -Я? -удивляюсь я и нервы мои слетают с ручника. Нет смысла сдерживать себя. Чувства берут вверх, разум отступает. -ты себя слышишь? Знаешь этого демона лет тридцать, и то меньше, я же Торендо шесть тысяч лет. Нашла, что сравнить. -Для меня тридцать лет много, я бывшая смертная, не забывай -отозвалась ты -и дело не во времени. Он близок мне… -Я заметил -выпалил я и тут же пожалел об этом. Ты дёрнулась, как от пощёчины. В глазах показался укор, боль и кажется разочарование. Мне было обидно. Всё это испытывал я, когда Торендо ворвался ко мне в кабинет с прескверной новостью о твоей измене, да ещё и с кем. Демон. Нарушение запрета. Это в моих глазах должен был плясать укор, боль и разочарование. Но нет. Я бросил все силы на спасение твоей жизни. -И как можно было любить тебя? -ты задаёшь этот вопрос в слух, желая тоже, хоть как-то укусить меня. -мы с тобой тоже… тоже лишь тридцать лет вместе… по твоей логике, я не важна тебе. Да и что это для тебя? Лишь миг. Как для меня секунда, верно? Я не нашёл для тебя ответа тогда. -Значит верно -шепчешь ты и мне хочется умереть. -Нет -отзываюсь я -ты была вечностью для меня. Теперь пыль. Мы все лишь песчинки, ничто по размерам вселенной. Ты больше ничто для меня. -Это взаимно, Эрагон. Мы с тобой оба понимали, что лжём. Но боль, гордость, обида затмили собой всё. Не знаю почему, но моя рука сама потянулась к золотому кулончику в форме сердца на твоей шее. Секунда и он летит на пол. Звонкий стук. От удара кулон открылся. Из него вывалился лепесток ириса. Ты ничего не сказала. Лишь инстинктивно потянулась к кулону, но замерла на половине пути. Я надеялся, что ты поднимешь его. Но ты замерла. Словно я кинул на пол не золотой кулончик, а твоё сердце. И теперь, ты как его хозяйка сама отказываешься от него, задевая и смертельно раня этим и моё собственное сердце.  Сейчас же я сжимаю это маленькое золотое сердце в своей ладони. Мой самый первый подарок тебе, который я так и не смог отдать тебе. И мне кажется, всё былое погасло. Все светлые краски были стёрты с нашей картины под названием «Жизнь», остались лишь чёрные тени. Сейчас же я сжёг эту картину, проклял её, закопал как можно глубже в землю. Моя жизнь покоилась примерно два метра под землёй. Глаза моей жизни больше никогда не увидят дождь, и больше никогда не порадуются солнцу. Я не хотел уподобляться смертным, но кажется только это ещё могло держать меня на плаву. Мне приходилось жить, чтобы привести в порядок наш мир, после войны с Мальбонте. Не знаю как, но твоей дочери удалось одержать победу над ним. Я искренни поражаюсь её доброму сердцу и прощению, что она мне даровала. Но жить с этим прощением я не хочу и не могу. Я помню, как мой меч пробил твоё сердце. Я так надеялся, что ты встанешь. Шепфа, я не хотел… Я целился не в тебя… Зачем ты закрыла её собой? Наверное, так и поступают матери? Моя боль и обида была так сильна, видимо я хотел уничтожить весь ваш род… Я заразил тебя волной этой тупой боли и ярости… Прости меня, моя любовь. Прежде чем ты успела упасть, я метнулся к тебе. Мне уже было всё равно на совет, на твою обезумевшую от боли дочь, на Люцифера, который в спешке пытался увести её. Ты ещё дышала. А слёзы текли по моему лицу. Я впервые плакал. Впервые, с момента смерти моей сестры. Она умирала так же как и ты. На моих руках. Твой взгляд навсегда останется в моей памяти. Ты прощалась. Прощалась со мной навсегда. -Прости меня, моя любовь -тихо шептал я, словно эти слова могли исцелить твою рану. -Поздно -отозвалась ты, и одним лишь усилием воли заставила себя улыбнуться. Я почувствовала, как ты обмякла. Как сердце твоё навсегда оборвало свой ритм. И в этот момент я понял, что в этом зале, в эту самую секунду умерло двое бессмертных. С тобой в тот день ушёл и я. Сейчас же я осторожно погладил статую по голове, бережно поправил ирисы, коснулся кончиками пальцев земли. Улыбка озарила моё бледное лицо. Я уже думал о том, какие документы возьму с собой в следующий четверг. Знал, что не забуду твои любимые цветы. Быть может, всё же упрошу Вики сходить со мной. -Ты заслужила покой, душа моя -кивнул я -прости меня, моя любовь.