Желание Уэнсдей

      Энид стонала и плакала ещё с раннего утра. Она всё время кричала, что ей больно, Уэнсдей постоянно слышался несколько театральный акцент, потому ей казалось, что её соседка по комнате просто что-то придумывает и пытается пробудить в ней чувство жалости. Но у нее это не выйдет! Думала Уэнсдей. Этого ещё не у кого не выходило. Уэнсдей не способна была жалеть и сострадать, но Энид по-видимому не хотела с этим смиряться. Она до самого последнего надеялась, что та хотя бы повернется к ней.       — Уэнсдей… Ну неужели тебе действительно плевать, что я поранилась, и что мне очень больно? — в отчаянии спрашивала она. А в Уэнсдей вместо жалости тогда все возрастали потоки злости, но вида она не подавала. Она в своей темной половине их комнаты писала книгу, этим делом она занималась каждый вечер, когда учебный день кончался, и у нее появлялся досуг. — Ты даже не представляешь, как иногда сложно быть оборотнем… — Энид протянулась к бедру и провелась по нему рукой, зажмурившись и еле удержавшись от нового выкрика. Ей все время приходилось лежать на правом боку, все уже затекло и отлежалось, но это было не столько мучительно, сколько приходилось терпеть боли от нетронутой части тела. А рядом плюс ещё совершенно ледяная соседка, что есть ее, что нету. Только звуки кнопок пишущей машинки и напоминали о ее здесь присутствии.       «Как она надоела… — попутно думала Уэнсдей. Вещь точно читал её мысли, но не соглашался с ними. Уэнсдей это понимала и еще больше злилась. — Она своими жалобами и нытьем мне весь Хэллоуин испортит. Вчера я надеялась, что сегодня она прекратит, сегодня надеюсь, что прекратит завтра. Нет, вероятно, и завтра придется выслушивать её нытьё.»       — Уэнсдей! Ты мне хотя бы новый моток бинта подать можешь? — попросила ее Энид.       В ответ она получила тишину и никакого движения со стороны соседки.       — Я… Я сейчас всю простыню кровью испачкаю, — добавила Энид. — Не отстирают ведь… Ну Уэнсдей, ну, прошу тебя… Будь другом.       — Не называй меня другом! — наконец-то прозвучало доказательство того, что Уэнсдей хоть как-то её слышала. Она встала из-за стола и кинула ей моток с новым белоснежным бинтом. Энид поймала и улыбнулась:       — Спасибо. Ладно.       Уэнсдей хотела вернуться за стол, но вдруг обнаружила, что рядом с пишущей машинкой отсутствовал Вещь. Она замерла и подумала, куда же он мог деться?       Но тут прозвучало радостное восклицание той надоедливой Энид, непромедлительно давшее ответ на её недоумение:       — О-о, гляди, Вещь пришел поддержать меня! Он хочет помочь мне. Ой, друг, это так мило с твоей стороны, — Энид погладила Вещь сверху кончиками пальцев, а Уэнсдей помрачнела. Потому ей тут же пришлось пояснить, — я так называю Вещь, а не тебя. Окей, ты не друг…       К наступлению ночи плач и стоны Энид не прекратились, она стремилась заснуть как можно скорее, и об этом мечтала не только она, но и Уэнсдей, которой она мешала заснуть. Черноволосая девушка закрыла голову подушкой и отвернулась, изредка кидая Энид приказы: замолчать, перестать ныть или засыпать. Ее мечта осуществилась лишь в час ночи, когда Энид наконец стихла, отправившись в царство Марфея.Уэнсдей ощутила такую радость, какую не ощущала уже несколько лет. Неужели ей наконец удастся нормально поспать! Также она начала ощущать усталость, сон наступил несказанно быстро. Уэнсдей почти сразу возникла во сне. В канун Хэллоуина ей из года в год снились волшебные, необычные сны. Они не раз оказывались вещими.       В этом году Уэнсдей во сне довелось встретиться с Гуди Аддамс. Она не виделась с ней с тех самых давних пор, когда та спасла ей жизнь. Она и не знала, что им снова доведётся посмотреть друг другу в глаза, пусть даже в сновидении. Уэнсдей была сильно удивлена.       — Привет, Уэнсдей, — либо из-за того, что происходящее было всего-навсего сном, либо в связи с наступлением одного из её любимых праздников, Гуди ей улыбнулась и вообще, выглядела чрезмерно дружелюбной.       Сама же Уэнсдей, несмотря на то, что испытала удивление, ответила своим обычным тоном:       — Здравствуй. Я удивлена, — по её обычному выражению лица того было не сказать. — Ведь ты же говорила, что мы больше не встретимся.       — Ты можешь пожелать всё что угодно, — проигнорировав ее вопрос, ответила Гуди. Она перестала улыбаться, у неё тоже пропали эмоции, но в душе она ощущала явное тепло, которое хотелось бы распространить и на Уэнсдей. — Я желаю осчастливить тебя, на тебя так много перепало…       — Ты можешь так не говорить, мне было весело. Очень-очень.       — Чего тебе хочется?       — Я могу немного повременить с ответом? — сразу спросила Уэнсдей. Предложение оказалось очень резким, незапланированным, с ходу ответить на него не предоставилось возможным. Гуди отлично это поняла и кивнула:       — Конечно. Буду ждать его до следующей ночи. Сладких снов.       — Ты хотела пожелать мне кошмаров? — сощурилась готичная девушка.       — Конечно, — тише повторила Гуди. И видение на том прекратилось. Уэнсдей продолжила спать, но уже не пребывая в каком-нибудь сне. Любимые кошмары начались только под утро, и к большому сожалению, она не успела насладиться ими по полной. Был выходной, чудесный, обожаемый праздник, во время которого люди отпугивают темные силы. Но Уэнсдей не удалось выспаться как следует, из-за той же Энид, разбудившей ее в восемь ноль-ноль своим криком, полным адской боли. Уэнсдей закрыла глаза, так она блокировала свою агрессию. Как же ей надоела её соседка!       — Сегодня ещё больнее! — стонала Энид. — Мне уже кажется, что я умру! Эй, Вещь, Вещь, иди скорее сюда, мне нужна твоя помощь!       — Я так и думала. Ты испортишь Хэллоуин, — сказала Уэнсдей, поднявшись с постели и уставив на мучающуюся Энид свой пристальный взгляд.       — Серьезно? Тебя настолько беспокоит это глупый Хэллоуин? — нахмурилась Энид, но осеклась, — точнее… Да, я тоже люблю Хэллоуин, с детства обожала собирать сладости и потом лопать их, — девушка облизнулась, на какой-то момент её лицо озарилось светом радости, когда она вспомнила об этом чудесном празднике. Уэнсдей сразу поняла, что хоть что-то общее у них наблюдалось. — Чёрт! — продолжила отчаиваться Энид. — Я же в этом году его пропущу! Ай!.. — она закрыла глаза и чуть не потеряла сознание, когда Вещь по ошибке слишком небрежно потянул за бинт.       Карие зрачки Уэнсдей на мгновенье расширились:       — Ты в порядке?       — Уже да… Ох, спасибо, Вещь, — поблагодарила живую руку Энид. — Что бы я без тебя делала.       — Просто поспи, — сказала ей Уэнсдей. — Так от тебя будет меньше криков.       Энид обошлась без комментариев, она легла пониже, Вещь натянул ей одеяло и на забинтованную рану тоже. Она решила выполнить грубое предложение Уэнсдей и постараться заснуть. Однако никак не получалось, поза как и вчера, быстро надоела, пошевелиться было невозможно, а когда неудобно, сон не наступает, тем более девушка всего несколько минут назад от него отошла. Уэнсдей успела порадоваться тишине. Она подошла к окну и выглянула из него.       — Тебе сегодня и не придется выслушивать мои крики, — заметила Энид спустя минут пять неудавшихся попыток заснуть. Уэнсдей не смотрела на неё, но внимательно слушала. — Ведь ты небось поедешь в город, праздновать Хэллоуин. А я по-любому здесь останусь. В постели.       — Ты права. Признаюсь, что я об этом не подумала…       — Ты наверное очень рада.       — Да, спасибо, что помогла мне не потерять надежды. Энид? — обратилась она к заплакавшей соседке:       — Почему ты настолько жестока? Почему тебе все равно на меня? — со слезами вопросила она уже который раз. — Я всегда, когда ты чем-то расстроена, или когда ты неважно себя чувствуешь, тебе помогаю и утешаю. А ты… Ты должно быть хочешь, чтобы я умерла!       — От мертвой тебя точно не будет криков…       — Как ты можешь?!       — Но я не хочу, чтобы ты умирала, — свершилось чудо, и Уэнсдей наконец посмотрела на неё.       — Хоть на этом спасибо… Но мне не нравится, как ты относишься ко мне, Уэнсдей. Я бы очень хотела, чтобы мы с тобой были ближе…       — Не начинай.       — Нет, Уэнсдей! Я хочу, чтобы мы были друзьями. Но ты мне запрещаешь даже тебя своим другом называть. Эх, ладно, с кем я вообще спорю? — Энид снова опустила голову на подушку. — Иди, празднуй свой Хэллоуин. В городе точно не услышишь мой плач, он до туда не долетит… А я пролежу его в постели, — она снова заплакала. У Уэнсдей появилось желание спросить у Энид, любит ли она Хэллоуин, но так того и не сделала, потому как невооружённым глазом было видно, что девушка любит его, и даже очень сильно.       У Уэнсдей не было времени продолжать болтать с Энид. Пора было собираться на праздник. Черное платье, запланированная прическа, которую пора было уже накручивать. Уэнсдей хотела позвать Вещь, но, увидев его на кровати поверх спины Энид, поняла, что уговаривать его уходить смысла не было. Не получится. И помимо всех многочисленных мыслей появилась еще одна. Весьма странная и подозрительная мысль, отчего-то никак не дающая ей покоя.       «Нет, — пыталась разубедить себя Уэнсдей. — Это глупо. Мы не друзья. Я ей не друг. Я вообще значение этого слова от Энид узнала. Я не буду этого делать, — в то же время её посещали такого рода мысли, — Представляю себя на ее месте. Хэллоуин один раз в году. А она его пропустит, в болевых мучениях. Нет, мне её не жаль. Просто я её понимаю.»       И выбрала она всё-таки из этого разряда мысли. По ним она, с помощью непонятной, скрытой силы, решила действовать. Она глянула на будильник, стоящий на тумбочке возле кровати Энид. Понятно было, что до ночи ещё много-много часов. Тёмных часов лучшего праздника. Но Уэнсдей не посчитала время препятствием и легла обратно. Энид к тому времени слышно не было, потому провалиться в еще один сон не составило большого труда.       Впервые Уэнсдей не желала видеть в сновидениях черные ужасы. Ей хотелось только встречу с Гуди Аддамс. Девушка лежала на своей кровати как в гробу, она положила руки поверх груди своей и в таком положении спала. Вот она уже виднелась вдали… Гуди.       Энид пробудилась первой, но вместо еще одного выкрика о своей боли, её напрягло и перепугало это самое положение соседки. Она вскочила с постели, подбежала к Уэнсдей, опустилась на колени возле её кровати, обхватила её за плечи и застрясла:       — О нет, Уэнсдей! Что с тобой, что с тобой такое? Очнись!       Уэнсдей распахнула глаза, напугав резкостью Энид, отсевшую от неожиданности подальше.       — С тобой всё хорошо? — впитывая в пальцы слёзы, выступившие вследствие сильного и внезапного волнения, спросила у неё Энид. — Я перепугалась до ужаса.       — Энид. Ты встала с кровати? — Уэнсдей безо всякого удивления приняла этот факт. А та, осознавшая его лишь в эту минуту, остановилась. Общупала бедро, по-прежнему замотанное в бинт, но уже не болевшее. Как? На что-что, а на чудо Энид точно не полагалась. И напрасно.       — Уэнсдей… У меня… У меня больше ничего не болит! Ты меня исцелила?       — При чём здесь я? Энид, ты когда-нибудь повзрослеешь? Ты веришь в детские сказки, как двухлетняя девочка.       Уэндей поднялась и пошла собираться. Встала у зеркала, подняла руки и принялась за прическу. Предвкушение праздника и его атмосферу переполняло её всю, в основном внутри. Она быстро закончила с укладной чёрных угольных волос и начала переодеваться. Энид, обрадованная резко поднявшимся, хорошим самочувствием, сообразила, что ведь теперь и она может отправиться на Хэллоуин!       Уэнсдей собралась гораздо раньше ее. Даже несмотря на то, что и начала собираться раньше. Энид всегда долго возюкалась с переодеваниями и сборами. Уэнсдей вышла за дверь уже больше чем десять минут назад, Энид торопилась как могла. В Хэллоуин всегда грозило случиться множество непредсказуемых и страшных вещей, одной добираться до города стремно… Энид намеревалась выйти. Открыла дверь и увидела Уэнсдей. Её готический вид и не отражающее ровно никаких эмоций лицо заставили Энид взрогнуть, однако потом улыбнуться и несказанно, очень-очень обрадоваться…       — Ты тормоз, Энид, — сказала ей Уэнсдей.       — Ты меня ждала?!       — От нечего делать. Пошли. Мы с тобой обе любим Хэллоуин.       Она развернулась, а Энид подбежала к ней сзади и обхватила в объятиях, буквально свалившись на неё, хорошо что Уэнсдей крепко стояла на ногах, так бы завалились обе:       — Ты мой самый лучший друг, Уэнсдей! Мы друзья, и не смей это отрицать!       — Я бы отпраздновала Хэллоуин и с врагом. Это даже интереснее.       — Пусть тогда я буду врагом! Пойдём. С Хэллоуином, Уэнсдей!       — И тебя с Хэллоуином. Хорошо тебе напугаться сегодня.       Это оказался их первый Хэллоуин, в который им довелось поразвлекаться вместе.