100 причин, почему я люблю тебя

«Я найду тебя там, где я не был. В любой месте вселенной найду. Найду там, где наш мир неизведан, Километры пешком я пройду В глубине океанов бездонных. На просторах пустыни одной. Среди тысячи образов тёмных Самый яркий всегда будет твой. Даже если бы звезды на небе, Были против, чтоб был я с тобой, Всё равно я б нашел ту что ночью Мне укажет путь за тобой». © Абызов Иван.

****

       Холодный ветер, усиливающийся с каждым новым порывом, беспорядочно мелькающие снежинки и дребезжащее завывание метели составляли единую картину пространства, в котором внезапно оказался пробирающийся вперед спасатель. Замерзающие лапы проваливались в серой массе, налетевшей за последний час, когда доброжелательная погода сменилась дикой, беспросветной вьюгой, отступать которая не планировала по крайней мере до конца года, а тот наступит всего через несколько часов... — часов, в течение которых планировалось провести предновогоднее выступление и выпустить несколько поздравительных салютов, ознаменовавших бы счастливое начало очередного года.        «Ожидается безоблачное звёздное небо, фейерверки и новогодняя музыка. Но не забывайте о безопасности и порядке, — говорила ведущая в немного великоватом костюме Санты, напоминающим пижаму. — Этот Новый Год может запомниться на всю оставшуюся жизнь!».        «И правда, — подумалось Гончику, продолжающему пробираться сквозь снега и разрезающий пространство ветер. — В одном вы не ошиблись. Запомнится... Да, этот Новый Год уже запомнился...!».        Синоптикам несвойственно ошибаться. Но даже они не застрахованы от проигрыша в этой сложнейшей азартной игре под названием "Жизнь". Непредвиденные обстоятельства — и ставка обернулась прямо противоположным, что от неё ожидалось изначально. Прекрасная погода обернулась коварнейшей за последнее время метелью, праздничное настроение решило бесследно испариться, а даже не начатое выступление превратилось в похищение.        Сомнений не оставалось — трудно проделанная дорога, завывающая непогода и исчезающий запах пропавшей спаниельки, по которому Гончик все это время следовал, просто не позволили бы им остаться. А ведь казалось, всего несколько мгновений назад пшеничная молния радостно носилась перед установленной сценой, больше мешаясь под ногами, чем пытаясь действительно помочь. Проверяла заготовленную аппаратуру (но на деле случайно опрокинула микрофон в снег), осматривала костюмы, веселила прохожих короткими новогодними шутками, и только своим присутствием создавала атмосферу невероятной теплоты. Люди, нисколько не планирующие посетить мероприятие, увидев радостную улыбку своей героини, неминуемо решали ненадолго остановиться и осмотреть происходящее. Следовали добрейшие шутки, простенькие рассказы, почти не связанные с выступлением, после чего звучали обещания прийти на мероприятие к самому его началу. Изначально обречённая иметь небольшое количество зрителей, сцена наполнялась жизнью и энтузиазмом продолжать работу. И всё благодаря маленькому существу, что не останавливающейся молнией мелькало среди падающих снежинок и лучей солнца. Смеялось и выглядело таким счастливым, что казалось: ничто не возможно разрушить эту праздничную идиллию.        В какой же момент случилась непоправимая ошибка? Продвигающийся среди завывающей метели спасатель слабо вспоминал происходящее. Секунда — Гончик наблюдал любимую рассказывающей шутку очередному прохожему. Другая — ненадолго отвлёкся, перебросившись парочкой слов с вернувшимся из башни Зумой, и спаниелька бесследно исчезла. Сначала овчар даже не обратил внимания. Скай постоянно меняла местонахождение — могла появиться перед ним и через мгновение оказаться на другой стороне улицы.        «Интересно, она всегда была такой быстрой?» — только подумалось спасателю, однако вскоре он почувствовал что-то неладное.        Проходило достаточное количество времени, но спаниелька все не появлялась. Никто не расспрашивал мистера Портера, не разыскивал взглядом мэра Хамдингера (как воскликнула Скай: «Обычно он не упустил бы возможности посетить Бухту Приключений, и теперь должен появиться! Как думаешь, он принесёт с собой розы для мэра Гудвей?»). Сцена погрузилась в непривычную тишину, нарушаемую ухудшающейся погодой. Овчар тревожно огляделся, переминувшись с лапы на лапу. Скай нигде не оказалось. Подождав несколько мгновений, Гончик не выдержал и подбежал к Райдеру.        — Наверное, отправилась на базу, — немного растерянно отозвался тот. — Кажется, она говорила, что хочет помочь Маршаллу и Эверест.        Нисколько не успокоенный этим, спасатель повторно огляделся (кажется, он уже безостановочно осматривался кругом) и, недолго думая, решился удостовериться в безопасности любимой. Ситуация выглядела слишком подозрительно, и голова невольно неприятными воспоминаниями:       «Успокойся, братец, — помнились слова, недавно произнесённые российским агентом. — Никого похищать я не собираюсь. Пока не собираюсь».        — Вот черт, — вырвалось вместе с ледяным дыханием. — Как я мог забыть про него!        Постепенно переставая контролировать свои действия от волнения, Гончик, решив изначально сбегать до башни, остановил себя на мысли: сначала следует позвонить. Последовал короткий вызов. И только он оказался принят, овчар не выдержал и воскликнул:        — Маршалл!        Единственное слово наполнилось таким нехарактерным для спасателя страхом и волнением, что тот не узнал своего голоса. Последовало секундное молчание, и ему взволнованно ответил голос Эверест:        — Мы уже нашли ноутбук.        — Ноутбук...? — отрешённо отозвался овчар, позабывший спросить Райдера, с чем вообще Скай могла хотеть помочь на базе.        — Да, тот, о котором спрашивал Райдер... или ты по другому поводу?        — Да... тут такое дело... — Гончик тревожно выдохнул, — к вам Скай не приходила?        Секундная пауза заставила овчара придумать миллионы возможных ответов, большая часть из которых отрицательная.        — Нет, — голос Маршалла прервал бесконечный поток перемешанных мыслей Гончика. — Мы сейчас на втором этаже, но все равно услышали бы, если бы двери открылись.        Сердце встревоженного спасателя остановилось.        — Тогда... — пробормотал он.        — А что случилось? — подключилась Эверест. — Мы можем помочь?        Заледеневшие слова застыли в горле. Все попытки избавиться от образовавшегося кома заканчивались поражением и чувством собственной беспомощности. Ведь он не мог рассказать о произошедшем — просто не мог признать самому себе: «Я допустил ошибку». Взволнованное сердце сжалось, ускорилось и повторно замерло в груди.        — Мы сейчас будем, — послышалось решительное из ошейника, так непривычно сочетающееся с голосом всегда беззаботного Маршалла.        Уверенность близкого друга или понимание, что больше нет сил продолжать молчать, Гончик подавленно прошептал:        — Она исчезла... Просто нигде нет!        — Ты уверен? — на заднем плане послышался скрип закрывающихся дверей лифта. — Она могла просто побежать куда-то. Сегодня Скай выглядела такой активной. И я не думаю...        — Райдер сказал, она хотела помочь вам, — оборвал Маршалла овчар. — Зачем ей уходить куда-то? И... тогда она предупредила бы меня.        — Собирается сделать сюрприз?        Наивное, но не лишённое смысла предложение далматинца однако заставило Гончика серьёзно занервничать. Может, в его беспокойстве действительно нет смысла? Но тогда откуда появилось это отвратительное предчувствие?        — Маловероятно, — выдохнула Эверест. — Обычно Скай рассказывает обо всех сюрпризах мне, — и в подтверждение своих слов добавила. — Например, ты знал, Гончик? Она приготовила для тебя подарок. Только вчера мне позвонила и рассказала. Скай планирует такие вещи заранее. Она не стала бы делать спонтанный сюрприз без видимой причины. Может, она с кем-то разговаривала перед тем, как исчезнуть? Встретила кого-то знакомого и пошла с ним?        — Не знаю знакомого ли...        В затуманенных от беспокойства воспоминаниях появилась крохотная брешь. Устремившись вперед, он остановился перед местом, где в последний раз видел любимую, и внимательно принюхался. Предположение Эверест не было лишено смысла — снежный аромат спаниельки переплетался с запахом незнакомого человека и уходил неведомо куда дальше по улице. Поднималась вьюга, усиливался холодный ветер, и последние следы Скай медленно исчезали с резкими порывами. Гончик высоко поднял мордочку и тревожно посмотрел на потемневшее небо. Времени раздумывать не оставалось.        — Да, она пошла с кем-то, но этот запах кажется незнакомым. Она со многими сегодня болтала и рассказывала шутки. Я и подумать не мог...        Следы, оставленные спаниелькой и человеческой подошвой, заносились снегом. Последовав за исчезающим запахом, Гончик оказался позади установленной сцены. След оборвался неприятной маслянистой вонью и придавленным снегом, точно здесь недавно остановилась машина, какой понадобилось быстро покинуть натоптанную площадку и исчезнуть. Запах спаниельки прерывался.        — Она...        — Что такое, Гончик? — послышалось из ошейника. — Мы почти добрались до тебя.        — Здесь...        Спасатель ошеломленно остановился. Вызов завершился, и пространство сковало тишиной, нарушаемой лишь его сердцем и завыванием оглушительного ветра.        Ему не показалось — не могло показаться.        Всего в нескольких метрах, сливаясь с туманной дымкой поднимающейся метели, оказалась неподвижная собачья фигура. Она едва заметно повернула голову, встретилась с встревоженным взглядом спасателя. Даже спустя продолжительные месяцы разлуки и тысячи километров, разделяющие их, овчар не перепутал бы, кому принадлежал силуэт. Эрнест — его старший брат, российский агент, больше известный по псевдониму Добрыня Михалыч. Пес, ассоциирующийся с самыми неприятными воспоминаниями из далёкого детства. И просто тот, кого Гончик хотел бы видеть сейчас меньше всего. Темная шерсть, развевающаяся на сильном ветру, коварное выражение сверкнувших глаз, — его появление не предвещало ничего хорошего.        — Что ты здесь делаешь!? — сквозь ужасающие порывы снега закричал Гончик, не чувствуя собственного голоса.        Ответа не последовало.        Повернувшись, Эрнест безмолвной фигурой внимательно посмотрел на него и устремился в глубины метели. Темная фигура быстро растворилась в круговороте снежных комьев, оставив за собой исчезающий запах иностранного духа, напоминающего что-то среднее между медвежьим мехом, якутским летом и корой сибирских сосновых деревьев. Запах, к которому в добавок примешивалось что-то странно знакомое, привычное... Будто только сейчас разыскивал нечто подобное, и это...        Спасатель мгновенно подорвался с места. Беспорядочно разлетевшиеся комья, поднявшийся ворох, утонувший в шумящей вьюге, — он даже не заметил, как устремился за исчезнувшим в непогоде братом.        Запах, казавшийся таким знакомым, оказался ароматом маленькой спаниельки.        Большего и не требовалось, чтобы броситься вперед. Малейшая возможность отыскать Скай стоила любых приложенных усилий.        Усилий, однако не оправдавших себя.        Километры проделанной дороги, мгновенно заметенные снегом, оказались далеко позади. Остановившийся спасатель медленно осматривался, не совсем понимая, где находится. Беспросветная буря всячески старалась помешать определить положение, какое, впрочем, было довольно печальным. Виднеющиеся верхушки скрипящих деревьев навевали неприятные ощущения, усиленные растерянностью и потерей запаха, по какому спасатель так долго ориентировался. Теперь же он окончательно заблудился. Замёрзшие и порядком уставшие лапы говорили овчару остановиться, однако всего мгновение — и он продолжил движение в подвижной дымке неприятного снега. Понимал, что просто не может оставить попытки найти любимую. Однако даже самым отчаянным действиям иногда приходит конец.        Продвинувшись всего на несколько метров, споткнувшийся спасатель коснулся чего-то, отличающегося от снега. Посмотрев вниз, он с замиранием обнаружил розовый ошейник. И больше не нашел сил двигаться дальше.        Перепутавшийся, встревоженный и потерянный, он уже не понимал, что происходит вокруг и зачем вообще пришел сюда. Свернувшись калачиком, лишь держал передними лапами ошейник и ожидал что-то неведомое даже для самого себя.        Наконец оно появилось.        Пронзая белоснежное пространство ослепительными огнями, рядом остановился знакомый мотоцикл, переоборудованный в снегоход с металлическим ковшом для расчистки снежных завалов. Поднявшись, спасатель подхватил ошейник и подбежал к заметно встревоженному другу. Он понимал, насколько сильно внезапной пропажей мог перепугать Райдера. Опустив голову, овчар растерянно произнёс:        — Я совсем не подумал... просто хотел найти еë...        — Так... Скай здесь нет?        Разыскав пропавшего спасателя с помощью датчика геолокация на ошейнике, Райдер думал обнаружить двоих щенков. Но опустошенный голос овчара и его опущенная мордочка говорили обратное. Лётчицы здесь нет. Лишь придерживаемый Гончиком розовый ошейник, принадлежащий ей. .        Серьёзно обеспокоенный таким исходом, командир Патруля однако попытался выглядеть спокойным.        — Нам нужно вернуться, — произнёс он, присев рядом с Гончиком. — Мы ничего не сможем сделать в такую метель. Уверен, Скай сейчас ничего не угрожает. Давай соберёмся и вместе найдем еë.        Пытаясь успокоить полицейского спасателя, Райдер чувствовал, насколько сильно встревожен сам.        Овчар встретился со взглядом друга.        — Да... Да, давай, — Гончик позволил себя уговорить, прекрасно понимая, что это необходимо и самому Райдеру.        «По крайней мере... — подумалось ему, запрыгивающему на сидение снегохода. — Я знаю похитителя. Эрнест... зачем ты делаешь это!?».

****

       — Почему... ты уезжаешь, брат?        Сначала Гончик не сомневался: этой ночью ему не получится уснуть. Лишившись самого дорогого, разве решишься спокойно закрыть глаза? Сможешь не представлять ужасающих картин, заставляющих дрожать, вскакивать с места и быстро оглядываться? Однако усталость после проделанного пути заставила почти мгновенно проваливаться в тревожный, наполненный далёкими воспоминаниями сон.        — Ты... ведь вернёшься?        Маленький щенок остановился на деревянном причале, окружённом осенними ветрами и вспышками темных соленых волн. Повернувшийся в его сторону овчар склонил голову, точно не ожидал встретить младшего брата в таком потерянном, одиноком месте. Он успокаивающе улыбнулся, приблизился к щенку и вместо слов, так необходимых тому, многозначно посмотрел на небесную гладь. Задрожав под порывами ветра, она казалась обыкновенной туманной дымкой. Тревожно отозвалась приземлившаяся около причала синелапая чайка. Повеяло надвигающимся дождем, и Эрнест больше не мог сохранять монолитное молчание.        — Не знаю, кеп, — честно ответил он. — Меня отправляют в другую страну.        Помрачневший Гончик уныло опустил голову, нисколько не удовлетворенный его объяснениями.        — А помнишь, — улыбнулся будущий российский агент, еще не подозревающий о своей судьбе, — как раньше ты считал, будто весь мир – это Канада? Будь так, наверно, нам не пришлось бы разлучаться...        — Но почему ты должен уехать? Сам говорил: «Мы должны рассказать людям о легенде английской принцессы». Говорил, что нужно вернуть историю своему народу... Тогда почему сейчас ты сдался!        Это не было вопросом. Скорее детским, не лишенным наивности восклицанием.        Эрнест понимающе улыбнулся.        — Потому что... — он остановился, — ты скоро сам поймёшь, Гончик. И тогда... что бы не случилось, не позволяй очернить свое сердце. Однажды я вернусь, и тогда, возможно, ты возненавидишь меня.        Старший брат оказался прав. Не прошло и нескольких дней, как Гончик узнал о причинах его отплытия.        Легенда английской принцессы, оказавшейся в тысячах километров от дома, переплетала души братьев крепкими узами, разрушить которых, казалось, невозможно никому. Овчарки, проводили бесконечные часы в семейной библиотеке, перечитывая старую книгу настолько часто, что выучили каждую еë строчку. Рассказывали друг другу концовку, мечтая поведать о ней жителям Бухты Приключений и людям за пределами океана. Каждый — думали братья — должен узнать о тяжёлой судьбе девушки, трагично погибшей сотни лет назад. Такую историю забывать нельзя.        Но чистосердечные желания сковывал железный замок. Им настрого запретили рассказывать концовку легенды, недвусмысленно намекнув на последствия подобного поступка.        «Но почему! — сопротивлялся Гончик. — Что плохого в том, чтобы люди узнали свою историю?».        Но возражения не принимались.        Эрнест же отреагировал удивительно спокойно. Он посмотрел на младшего брата – это случилось за несколько дней до его отплытия – и произнес:        «Понадобится время. Нам всем понадобится немного времени».        Смысл сказанных им слов раскрылся Гончику лишь через некоторое время.        Причиной отплытия послужило бессмысленное сопротивление. Неизвестно откуда отыскав пишущую машинку старого образца, Эрнест потратил несколько ночей, напечатав две сотен листов, описывающих короткую версию легенды с еë настоящей концовкой, после чего развесил по всему городу. Правда, неопытный революционер совершил ошибку. Выбираясь из дома, он случайно уронил несколько листков. Планы овчара мгновенно раскрылись. Незаконные действия Эрнеста немедленно приговорили к строгому наказанию – листки уничтожили, а провинившегося решили отправить учиться в другую страну, оградив тем самым Бухту Приключений от буйного характера овчара. Единственной – как тогда казалось Гончику – связью оставались телефонные звонки, но братьям позволяли говорить друг с другом настолько редко, что чувство постоянного одиночества не оставляло щенка.        Эрнест изменился – внезапно подумалось Гончику, под строгим контролем разговаривающим с братом.        Изменилось абсолютно все. Обычно дружелюбный голос наполнился ощутимым холодом, отстранённостью и будто странным нежеланием говорить по телефону. Особенно это чувствовалось, стоило младшему овчару осторожно подкрасться, когда кто-либо из семьи разговаривал с Эрнестом. Брат будто ощущал настороженное дыхание Гончика и мгновенно менял способ выражаться. Ранее оживленные разговоры превращались в суховатые перекидывания слов, в которых появлялся незнакомый акцент.        Проживание в другой стране заметно меняет характер, однако Эрнест изменился лишь в отношении к младшему брату.        — Все ещё занимаешься ерундой? — однажды насмешливо спросил он. — Наши бессмысленные мечты насчет той легенды. Мне казалось, ты давно забыл об этом. Не теряешь надежды, кеп? Оставь, это ничего уже не стоит. Никому не сдалась подобная чушь.        Потом последовали письма.        Сотни одинаковых конвертов, различающихся разве что количеством вмятин и безрадостными марками.        Гончик прочитал каждое из двухсот двадцати семи писем. И каждое был способен рассказать, точно выученные стих. Всякий раз надеялся отыскать новую строчку, невидимый намек или неровную запятую, но текст оставался однотипен:       «Перестань думать об этом. Попробуй сосредоточиться на чём-то более важном. Не трать время на ерунду. Все равно ничего не сможешь сделать. Мы бессильны, как корабль, окруженный скалами».        Ни на одно письмо Гончик так и не ответил, всей душой возненавидев брата. Возненавидев то, как быстро он сдался.        Даже не заметив, что сам давно оставил последнюю надежду.        Потерявшись в темноте, овчар бесцельно бродил в поисках света, пока однажды не осознал: он всегда находился рядом.        Помнится, однажды ему сказали:       ««Открывая дверь в чужое сознание, постарайся не потерять своего» Прошло так много лет.... неужели даже теперь нельзя рассказать людям правду? Они — не их предки. И заслуживают узнать то, что так безжалостно у них отняли».        «Риск новой вспышки ненависти слишком велик — резко отрезал тогда он. — Да и сама история... ужасно мрачная. Её никому лучше не знать».        «Но! Это наша история! Это наша культура! Вы называете себя хранителями, но в чем смысл её хранить, если вы боитесь рассказать о ней людям!? Эта история всецело принадлежит им и только им! Никто не может за них решать, что стоит забыть, а что помнить!».        «Может и так... знаешь... в этом я ничего не решаю... Её никому нельзя рассказать, слышишь?».        «Я не расскажу. Но подумай об этом сам... неужели совсем ничего нельзя изменить?».        Помнится, однажды ему признались:        «Почему я люблю тебя? Потому что твое существование по сей день придает моей сохранившейся жизни смысл. Однажды я спросила: «А я могу жить ради тебя?». И ты согласился, даже не подозревая, что... спас мою жизнь!».        — Ты постоянно называешь причины, почему любишь меня...        Равномерно переливающийся лунный свет наполнил башню серебряным одеялом, и Гончик, приподнявшись, медленно вышел на успокоившийся за несколько часов снег. Безмолвен и потерян казался город, всегда наполненный привычным шумом, но теперь затаившийся в новогодней ночи. И правда, наступил следующий год. Год, который они планировали встретить вместе. Но сейчас овчар оказался совсем один перед ледяным морем и мирно мерцающими сугробами. Даже Маршалловики, и те выглядели незаметными фигурами.        — Постоянно напоминаешь, что однажды я спас твою жизнь.        Гончик грустно улыбнулся, мысленно надеясь, что Скай прямо сейчас тоже смотрит на бледнолицую луну.        — Но никогда не решилась спросить: почему я люблю тебя? И... возможно, мне не потребуется назвать столько причин, но... одну я скажу точно.        Окружающее оставалось неподвижным, точно прислушавшееся к его следующим словам.        — Потому что... ты тоже спасла меня, Скай. Даже не заметила, как вытащила из самой чудовищной в мире темноты... И потому. Я обязательно найду тебя! Что бы ни случилось! И даже не потому, что обещал. А потому, что просто люблю...