***
Самое страшное на войне — перестать бояться. Тогда ты теряешь бдительность, и риск ошибки, а значит и смерти, возрастает многократно. А Т/и перестала бояться. Борьба с зомби в последнее время давалась слишком легко и стала для девушки почти что развлечением. Поэтому она не заметила зомби, который был уже в паре десятков сантиметров от неё и готовился сомкнуть свои челюсти на её руке, приговаривая её к неминуемой смерти. Он был последним, вылез из какого-то убежища и она его просто не заметила, уже мысленно подсчитывая убитых. Но заметил Чан. И единственным, что он успел сделать, было закрыть Т/и собой, вклиниваясь в малюсенький кусочек пространства между ней и смертоносной тварью. Когда зубы зомби пронзили его шею, парень даже не почувствовал боли. Единственной его мыслью было то, что Т/и в безопасности, потому что его уже практически безусловным рефлексом стала пуля, выпущенная зомби в голову. Т/и обернулась на звук выстрела и увидела сползающего на землю зомби и Чана, держащегося за шею. Ей хватило секунды, чтобы понять, что произошло. Он как всегда поставил её безопасность выше своей. В тот же миг она оказалась рядом с ним и подхватила парня, чьи ноги становились ватными и переставали поддерживать его в стоячем положении, заставляя опуститься на землю. — Нет... Нет-нет-нет-нет-нет, — бормотала Т/и зажимая ладонью рану на шее Чана, — Нет. Ты не можешь умереть, я не позволю, — огромные слезы начали падать из её глаз, а голос срывался на крик. — Милая, тихо, тихо, ш-ш-ш-ш-ш, посмотри на меня, — тихо позвал её парень, поднимая пальцами её лицо, заставляя посмотреть ему в глаза. — Ты же все понимаешь, да, родная? — он нежно поглаживал ее щеку, пытаясь успокоить, хотя каждое слово давалось ему с большим трудом. — Все будет хорошо, я обещаю. — Нет, Чан, нет. Не говори так. Мы что-нибудь придумаем, только потерпи, хорошо? Я что-нибудь придумаю. Мы тебя вылечим. — Обычно холодный разум Т/и просто отказался слушаться свою хозяйку. Она знала, что лекарства нет. Как и то, что у Чана нет времени. Но сердце просто отказывалось слушать разум. Поэтому, даже зная, что никто её не услышит, она что есть сил закричала, — Кто-нибудь! Помогите! — Хей, хей, Т/и… Ты же знаешь, что тут на сотни миль никого нет. У нас нет времени, ты должна это сделать. Я не хочу навредить тебе. Пожалуйста, — прошептал Чан еле слышно, стирая слезы с лица Т/и и прижимаясь своим лбом к её. — Нет, я не могу, Чан, я не могу, — очередной поток слез заставил ее голос сорваться. — Ты только потерпи немного, мы что-нибудь придумаем. Мы придумаем, я обещаю. — Нет, милая, не придумаем. Все врачи мира ничего не придумали. Пожалуйста, послушай меня, — слова давались парню с трудом, но он знал, что должен это сказать. — У Сынмина есть все указания на случай, если со мной что-то случится. Он позаботится о нашем доме. Держись его, хорошо? Я знаю, что не должен тебя об этом просить, но у меня нет выбора. Присмотри за ними, хорошо? За ними всеми. Не дай построенному нами дому разрушиться. Я хочу, чтобы ты жила там и была счастлива. Поэтому, пожалуйста, позаботься о нем. — Чан, нет, прекрати… Я не справлюсь без тебя… — Милая моя… Ты такая сильная… Ты со всем справишься, я обещаю. И потом, я рядом. И я продолжу оставаться рядом, просто не так, как ты привыкла. Я тебя не оставлю. Но ты знаешь, что должна сделать, пожалуйста. Я чувствую, как эта зараза побеждает. У меня очень мало времени. Пожалуйста. Т/и как будто парализовало. Она прекрасно знала, что должна была сделать. Но она не могла. Руки не слушались. Мозг отказывался верить в то, что она должна собственноручно пустить единственному человеку, которого любит, пулю в лоб. Всё, на что хватило ее сил, было лишь отчаянное мотание головой и слёзы, застилающие глаза. Чан всё понял… Он притянул девушку ближе к себе и поцеловал её в лоб. Рука же тем временем нашарила пистолет, упавший на землю. — Все хорошо, родная, все хорошо, — шепчет Чан, пытаясь найти в себе силы отпустить её из своих рук. Продлив поцелуй ещё на одну единственную секунду, которую парень мог себе позволить, он отстранился от девушки. Для Т/и все, что было дальше, происходило как будто в замедленной съёмке. Вот Чан отстраняется от неё. Вот он подносит пистолет к виску. Вот шепчет ей «Я тебя люблю». А вот звук выстрела оглушает ее, разрывая повисшую вокруг тишину. Т/и кидается к Чану, подхватывая его тело и прижимая его к себе. Из её груди вырывается протяжный крик, который рвёт душу на кусочки. Продолжая шептать бесконечное «нет» девушка качает в своих объятиях бездыханное тело, прижимая его к себе как можно ближе, зарываясь носом в мягкие волосы, все еще пахнущие его любимым шампунем.***
Через несколько часов второй отряд охотников, который отправился на поиски ребят, когда Чан и Т/и не вернулись вовремя, обнаруживает Т/и всё также укачивающей Чана в своих объятиях и всё также шепчущей заветное «нет», как будто если сказать это достаточное количество раз, парня можно будет вернуть. Ребятам из отряда приходится силой вырывать задеревеневшее тело Чана из рук Т/и, пока та кричит и вырывается, отказываясь отпускать парня.***
Еще много месяцев Т/и будет просыпаться посреди ночи с душераздирающими криками и заходиться рыданиями. И рядом не будет Чана, который прижмёт к своей груди, погладит по голове и прошепчет, что всё будет хорошо, успокаивая и снова убаюкивая её. Уже ничего никогда не будет хорошо. Только не для него. И не для неё. Потому что единственным напоминанием о нём стала пара фотографий у прикроватной тумбочки и его одежда, от одного взгляда на которые Т/и начинает рыдать еще сильнее, до тех пор пока голос не сорвётся. Но постепенно она научится спать одна. И начнёт выходить из дома. Чтобы удостовериться, что Сынмин следует всем инструкциям Чана. Надо признать, он действительно неплохо справляется. И хотя свой дом она потеряла, Т/и следит, чтобы в поселении всё было хорошо, и чтобы дома всех людей, которых спас Чан, были в безопасности. Т/и не скоро найдет в себе силы, чтобы подойти к пресловутой доске со счётом. Но даже после этого она не с первой попытки сможет стереть цифру "ноль" в графе "мы" и заменить ее на единицу. Ей кажется, что пока она этого не сделает, есть шанс, что всё это окажется ужасным сном. Но время идет и эта надежда тает. Поэтому однажды единица всё же сменяет ноль. Чтобы она помнила. Помнила, чего ей стоила её ошибка. Больше счёт никогда не изменится, в этом просто пропал смысл.***
Спустя время они спасут некогда талантливого скульптора, и девушка уговорит его сделать памятник. Она все силы положит на то, чтобы достать необходимые материалы, и поставит этот памятник на могиле Чана. Иногда её будет пугать, насколько живым выглядит этот кусок камня. Но лучше так, чем забыть, как он выглядит. Т/и будет приходить на могилу каждый божий день, чтобы посмотреть на него и поговорить с ним, рассказать, что она всё ещё пытается. Пытается жить без него. Но она сильная, он так говорил. Поэтому у неё получится. Когда-нибудь получится. А пока она будет приходить к нему и плакать. Всё-таки, ни одна катастрофа ни для кого не может закончиться хорошо.