момент, когда пиноккио перестает врать

Когда Хисуи его видит… Она не знает, что думать. Злиться, что захватчик наконец проявил свою истинную натуру? Испугаться, что он такой полумертвый, еле-еле стоит, еще и угрожать при этом пытается, хотя очевидно, на него дунь просто — развалится? Но она точно ощущает невероятно странную радость от этого — их встречи, что наконец-то все маски сброшены, хотя, ирония, ее собственное божественно орудие — именно маска — зажата в руке. И вместе с нею же — меланхоличное спокойствие, уверенность. Потому она ступает вперед… Не особо думая, что дальше. Она сама обещает Ангел, что убьет его, как только истина вскроется. Это ее мотто на жизнь: убийство захватчиков, месть за семью, друзей, товарищей. Чидори — последний, кто остается, один из многих, и она ценит эту связь очень дорого, и потому, когда видит двух новичков, вцепляется в них мертвой хваткой, страшась, что утратит столь ценное вновь. Чидори каждый раз, когда в разговоре вспоминается Токива, смотрит на нее снисходительно, с жалостью, и Хисуи это невероятно бесит: она сильная и выстоит, она знает (как и Чидори), но так мерзко от ощущения, что Токива уже не вернется, никто из них. Вакабу приходится убить лично ей… Потому Хисуи крепко держится за новых рейнджеров Зеленого гарнизона. Она знает, что Сакурама на самом деле захватчик в маскировке, понимает это, но мутное воспоминание слишком ценно, то, когда он лезет спасать ее, врага, против Вакабы, всеми силами пытается сохранить прикрытие, хотя его не раскусывает только полный дурак… Хисуи хранит его в сердце, близко-близко, даже дает ему шанс, когда сидит взаперти в плену у ассоциации прав захватчиков — зайди ко мне, говорит, но Сакурама сбегает. Она понимает, он понимает, это такая маленькая негласная истина, которую никто не хочет признавать, и Хисуи все ждет и ждет, не зная, почему вообще держится за этого гнусного захватчика. Он слабак, трус и предатель. Он бросается в бой несмотря на превосходства врага, раз за разом. Не боится пойти против Хранителей, хотя он один, совсем крошечный. Чидори ведь знает, что он захватчик. Сто процентов. Но позволяет ему оставаться рядом, они даже играют в своего рода кошки-мышки, когда охотятся друг на друга, хотя, очевидно, что это никуда не приведет. Хисуи не знает, что это за чувство. Она продолжает врать себе, обещает, что убьет Сакураму, хотя даже уже сама понимает, что этого не сделает. Пропускает мимо ушей его очевидную оговорку про радио в крепости (и Сузукири тоже — Сузукири, выходит, тоже знает). Игнорирует его незнание о простом человеческом. Все ждет и надеется… Даже дает подружке-захватчику настоящего Сакурамы уйти мирно, хотя понимает, кто та — и это первый шаг для окончательного признания. Она смотрит на захватчика. Тот с трудом лепечет, угрожает убить и ее. Делает шаг… Каменная опора под ногой рассыпается, и он падает на землю, неловко взмахивая руками. Он не сдается, никогда, но, что бы не случилось внизу, он — сплошное больное место, и сейчас даже он не способен продолжать. Сейчас его можно убить, без проблем, и Хисуи чувствует, как рука сама тянется к маске, прикладывает к лицу. Один укус — и захватчик окажется мертв. Но что-то в голове возражает, и она делает шаг вперед. По весу он совсем легкий, не тяжелее кошки; текстура «кожи» странная, не шершавая, но будто водить пальцами по каменной крошке, где тут и там заметны крупные трещины, но кожу не царапает. Захватчик лепечет что-то, просит отпустить, по имени зовет — уже даже не старается притворяться, что он кто-то другой, и Хисуи крепко обнимает его, думая, что сейчас совершает самый глупый поступок в жизни. Но она довольна. Это именно та глупость, ради которой можно отбросить благоразумие. В какой-то момент он сдается, и они замирают, посреди бойни — два врага, которые находят друг в друге что-то схожее, родственное. За спиной полыхают руины церкви захватчиков, где-то воют созданные Усукубо нелепые монстры, шагающие следом за ним навстречу погибели человечества — но все это может подождать, потому что для Хисуи существует лишь Здесь и Сейчас.