At once

      Уничтоженная станция — последователями Эона Разрушения — и кафельные плитки, да руинные стены — всё, что осталось от некогда твоего «Дома». Легко ли называть заведение, свободно плавающее по бескрайнему космосу, не имеющее даже собственной вселенной, или, хотя бы оси «Домом»? Трудновато. Хозяин давно оборудовал это местечко, под некое «кафе», позволяющее дрейфующим в космосе путникам остановиться и расслабиться. Хотя... Посетителей было мало.

Ты не жалуешься.

      Да и незачем. Тишина — всегда отрада для ушей. И такой молчаливой рыбе, что, по-твоему мнению, является великой тавтологией, мёртвый космос и его не менее мертвая тишина казались чудом. Кафельные останки спокойно дрейфуют по космическим — ныне, через-чур досягаемым — просторам, и даже Эон Радости не помешает спокойствию отголосков некогда целого «кафе».       Ты проходишь разрушенный проём — когда-то здесь была дверь — и усаживаешься на разбитый кафельный пол, пару уцелевших плиток, свесив ноги и вглядываешься в бескрайнюю тишину. Космос — словно вода. Как бассейн. Но ты сидишь на кафельном полу «станции», и чувсвуешь, что, кто-то рядом с тобой. Ты здесь не один. Посетитель? Простите, «Кафе» сегодня закрыто! Ты продолжаешь сидеть у «бассейна» и вглядываться в чёрную, столь манящую бездну.

Бездна начинает смотреть в тебя.

      С этого самого бассейна на тебя смотрит Эон Небытия. IX не отводит взгляд. Настоящий Эон? Слишком чудной посетитель. Ты болтаешь ногами, чувствуя, что космос уж больно схож с водой... Носки промокли.       — Мы сегодня закрыты. Извините, — ты не воспринимаешь Эона в серьез. Что с тобой делает твой скептицизм насчёт собственной жизни? Тебе кажется, что силуэт Эона приблизился. В прочем, если умирать — так вместе с этими — ныне бездушно разбитыми — кафельными плитами твоей «станции». Ты слышишь шёпот.

Он просит посмотреть.

      Ты нарочно игнорируешь, пока темнота чёрной дыры не приближается так близко, что ты уже не видишь собственных ног в воде космоса. Ты плаваешь уже не в нем. Нервные окончания стремительно теряют чувствительность, в то время как из этого самого «мрака» вместо воды на тебя смотрят два танзанитовых глаза, которые не отводят взгляд. Бледные руки, высовываясь из темных «вод», касаются икр и колен, и ты без понятия, как должен реагировать. Но знаешь одно — уйти ты уже не сможешь. Никак. Нервы медленно отключаются, а бежать, кричать и, даже пытаться ты не хочешь. Все желание ушло вместе с последователями разрушения, с уничтоженной станцией и с разбитыми кафельными плитами, на которых ты сейчас так хорошо устроился в «объятиях» самого воплощения Небытия.       Затем появляется голова, шея, ключицы. IX останавливается на плечах, поднимая руки в попытке дотянуться до лица. Его шёпот вызывает мурашки, хотя, можешь ли ты чувствовать их, при таком тесном взаимодействии с Небытием?       — Посмотри... — рокочущий голос в пустом, вакуумном пространстве отдает эхом только в твоей голове. IX цепляется руками за шею. Слишком человечно. У тебя проскакивает мысль, что Эон насмотрелся человеческих взаимодействий, пока плавал в бескрайнем космосе. И захотел того же. Так странно. Может ли чёрная дыра хотеть чего-то подобного?

Кто их знает, этих Эонов!

      Руки крепкой хваткой держатся за шею, смертельной хваткой, что похоже больше на попытку удушья больше, чем на объятия. Ты только сейчас замечаешь струящиеся средней длины волосы, вобравшие в себя яркость цветов космоса и его же черноту. Кто мог подумать, что Эон Небытия может принимать человеческую форму? Хотя, возможно, ему было лень это делать.       Эон прижимается всем телом, впитывая человеческую теплоту, не испытываемую ранее. Так бессмысленно. Что ты чувствуешь?

      

Уже не важно.