Карманное Солнце

Серое небо. Серая земля. Серые небоскребы.       — Гх… Помоги. Девушка с длинными, невероятно длинными хвостами цвета чистого блонда, низенькая и худенькая, своими маленькими ручонками, на запястьях которых красовались черные браслеты тянется к длинному флагштоку, пальцами перебирая длинное белое полотно. Из-за крышевой пристройки выглядывает ярко-коралловая макушка с прищуренными глазами-рубинами. Оттуда же уже полностью выныривает юноша и быстрым шагом подходит к подруге. Молча, ничего не говоря, принимает из ее рук полотно и, привставая на носках, с легкостью дотягивается до верхушки флагштока, ловко натягивая флаг. Затем он, смяв серые штаны-афгани, присаживается на колени и закрепляет флаг. Как только это происходит, ткань поддается бурным порывам ветрам и раскрывается, развеваясь на ветру и показывая гордый треугольный узор.       — Черт, ну вот почему мне так неповезло с ростом…! Блондинка обиженно складывает руки на своей крохотной грудной клетке, постукивая носками черных лаковых туфель по крыше. Обижается не на товарища, а на несправедливую жизнь, что обделила ее сантиметрами! Ну, она и без того была несправедлива — именно поэтому сейчас девчонка, именуемая всеми Норико, является одним из главных лиц Революционной Армии, борющейся с коррупцией во имя правосудия.       — Ха-хах, лошара. Тихо усмехается парень, скорее беззлобно и с сарказмом, но не с реальным желанием оскорбить подругу. С невероятным аккуратием и заботой расправляет края полотна, устраняет неказистые складки. Колкие алые моря в его глазах поглощают треугольный символ. А девчонка возмущенно фыркает, чуть отворачивает голову в сторону. Но, на самом деле, совсем не обижается, ведь колкие подстебывания в их общении — обыденность, вовсе не задевающая. Отсутствие пассивно-агрессивных слов в адрес кого бы то ни было напрягло бы еще больше, чем всплески злости. Лиловоглазая, стуча низкими каблуками туфель, проходит к пристройке, из-за которой прежде вышел юноша, а там, присев на корточки, берет в руки громкоговоритель, украшенный столь же фиолетовыми, что и ее глаза, линиями. Там же аккуратно берет в руки смартфон, затыкает за пояс юбки, укрывая серой тканью жилетки. Главное, чтобы был на беззвучном. Джиро немного не выспался. С самого утра он был немного молчаливей, чем обычно, и сейчас слишком долго перевязывал флаг, бездумно сверля взглядом изображенный на полотне символ Армии. А когда уходит Норико, тихо зевает и, наконец отойдя от флагштока, размеренным, медленным шагом подходит к ней со спины. И это не может укрыться от иногда, очень редко, но, все же, порой заботливых молний в очах.       — Кошмары?       — Я тебе говорил, что мне не снятся сны… Рыжий прикрывает ладонью рот, еще раз зевнув, и чуть поднимает голову вверх, подставляя лицо серым тучам. Все небо, как обычно, пасмурно и затянуто облаками. В городе X солнце нечасто одаривало своими лучами бедных жителей. Поэтому и у горожан всегда кожа бледная. Ну, и не совсем по этим причинам… Большинство выросших тут всегда имели проблемы со здоровьем. Джиро повезло с тем, что он обходится только-только зарождающимся гастритом, плохим режимом сна и бледностью кожи. Та же Рико — это настоящее имя, не прозвище девушки — едва набирала массу для нормы, да и для своих девятнадцати была совсем низкой. Эти размышления о неблагополучной жизни в стране всегда тяготили пламеневшее желанием справедливости сердце юноши, заставляли алый взгляд затмеваться дымкой задумчивости, когда очи поднимались в пелену облаков на небе. И это никогда не оставалось незамеченным его подругой. Блондинка тихо, едва слышно вздыхает и, выудив из-за пояса смартфон, роется в приложении «Музыка». Прокрутив пальцем ленту скачанных треков, она включает нечто первое попавшееся. И, услышав спокойные мотивы фортепиано, убавляет медиа почти на минимум, тихо подпевая своим чуть звенящим голосом.       — Ne-…muri- no te… tojikomera-…rete-…ita, netsu ga… Это был трек из какого-то пестрого, радостного аниме, которое недавно включала Майно на фоне, когда прибиралась в собственной комнатушке. Опенинг цеплял своей ненавязчивостью и легкими, успокаивающими мотивами. А репертуар для ее высокого тона был настолько удобен, что она не стеснялась немного протягивать куплеты, прокручивая в пальцах ручку рупора. И Нито никогда не мог сказать то, что ему не нравилось пение подруги. У нее определенно был слух — и не понятно, откуда, ведь она не увлекалась музыкой более, чем прослушивание любимых групп и песен. Хотя, может, сказывается опыт ведения мероприятий с мегафоном в руке? Рыжий не мог сказать наверняка. Но, слушая тихий голос Норико, он улыбался, как это называется, глазами. Просветлевшими, в которые словно капнули золотом ее длинных, мягких волос.       — Mi-zugi-wa ni… tadayo-оtta sono… iro… Голос девушки совсем негромок и мягок, но все равно отдается в душе эхом. Она определенно умела понять, когда же стоит сделать то или иное действие. Иногда революционеру казалось, что она незаслуженно является формальным участником. Норико всегда была намного мудрее в выборах дат, умела составлять ораторские речи, да и в целом была главным, скажем, успокоительным для такого нелюдимого социопата, как он. Да, а формальным лидером являлся именно этот социопат.       — Yu-kisaki wo wasurete, hibi ni to-oketa musu-u no tsubu ga… Yo-tsubu uketomeru utsuwa… kaketa hi-itokakera sagashiteru~ Рико немного прикрывает глаза и приподнимает уголки губ, обнажая острые зубки. Начинает тянуть припев, чуть громче раздается ее голос на плоской крыше… Редеющий, бледный луч солнца внезапно пронзает серое одеяло небосвода, опускаясь солнечным зайчиком на далекие от двоих студентов крыши.       — Na-zu-kerareta sekai wo, hanashita toki… Sore wa-a-a, nami no you ni… yubi no sukima wo surinukete… ki-…e-…te… Джиро улыбается, улыбается и Рико. Она — его карманное солнышко.