Растворяя раны

*** Дождь шёл с самого утра, и уже к обеду стало казаться, что нет и не будет ему конца. Водяные потоки так и будут извергаться с небес, трепать кроны деревьев, с грохотом скатываться по карнизу, бурными потоками растекаться по асфальту, постепенно приближая линию океана к городу, пока в конце концов не останется ничего, кроме серых волн, пронизанных рябью от частых крупных дождевых капель. Поёжившись, Асато отогнал от себя невероятную фантазию. Она одновременно пугала его и приводила в странный восторг. Океан, властвующий над городом, властвующий над миром. Взглянув на часы — из-за сплошной стены дождя за окном, создающей серую завесу, в маленькой комнатке было сумрачно, и чтобы разобрать числа на циферблате, пришлось включить свет, — Асато захлопнул учебник. Меньше чем через час Шихо заканчивает работу, а он обещал прийти за ней и проводить до дома. Это, конечно, не совсем свидание, но… Он переодел футболку и несколько раз провёл расчёской по спутавшимся волосам. В зеркале отразилась привычно бледная угловатая физиономия и непривычный — пока ещё — шрам, пересекающий губы сверху вниз. Белый и тонкий, но люди почему-то первым делом смотрели именно на него… Плевать. Мнение посторонних людей его особо не волновало, а не посторонние… они как раз смотрели не на шрам. Асато не стал убирать учебник и тетради в ящик стола. Максимум через пару часов он вернётся и успеет доделать домашнюю работу, прежде чем придёт пора ложиться спать. Забрасывать учёбу нельзя. Как бы волнительно жизнь ни складывалась прямо сейчас, он должен окончить вечернюю школу, иначе приличной работы ему не видать. Ну или хотя бы какой-нибудь работы… не то чтобы в городе с этим был большой выбор. Инспектор Канда обещал помочь, если у Асато не будет проблем с учёбой, а значит, нужно во что бы то ни стало хорошо сдать экзамены. Асато вздохнул, бросив виноватый взгляд в сторону задачника по математике. Ему никак не давались эти интегральные уравнения… Решено, сегодня он будет заниматься допоздна, хоть до полуночи, но одолеет сложную тему. Выключив тихо бубнящий радиоприёмник — ведущие опять твердили о маньяке, орудующем в окрестностях города, наводя на местных жителей ужас, — он вышел из комнаты и запер за собой дверь. Не то чтобы у этого жеста были основания. Во-первых, если тётя захочет войти, она войдёт, в конце концов, это её дом и запасной комплект ключей от каждой комнаты у неё наверняка есть. Во-вторых, он был уверен, что не войдёт — ни ей, ни её семье не было дела до секретов бестолкового племянника, свалившегося им как снег на голову. В-третьих, взять отсюда, честно говоря, было бы нечего, по крайней мере ценного. И всё-таки… наверное, после интерната ему просто хотелось личного пространства, уголка, принадлежащего ему одному, пусть принадлежность и будет иллюзорной. Спустившись по лестнице, он прошёл мимо ярко освещённой столовой, где ужинала тётушка с семьёй. Асато кивнул ей и её дочкам, бойким девочкам-погодкам восьми и девяти лет, и вышел на крыльцо. Немедленно раскрыл зонтик — при таком ливне достаточно пары минут, чтобы промокнуть до нитки. Растворённая в воздухе соль ощущалась слабее, словно разбавленная потоками пресной воды, но она была — внизу, вверху, вдали, рядом — вездесущее и неизменное дыхание океана. Асато замер на несколько секунд, глотая знобкую йодистую свежесть. Он всё же промок — кроссовки и брюки ниже колен. Летом он с удовольствием шлёпал по лужам, наслаждаясь этой детской, в сущности, забавой, которой ему так не хватало в течение последних лет, но сегодняшний дождь был уже прохладным, напоминая самым рассеянным, что на дворе середина октября и лето прошло. Если погода не изменится, намеченную на выходные поездку в горы придётся отменить. Жаль, они так давно не собирались втроём — он, Шихо и Такео. Стиснув в пальцах ручку зонта, Асато отогнал тревожащую мысль, что после выхода из госпиталя они с Такео отдалились друг от друга. Даже не столько отдалились, наверное, сколько погрузились каждый в свои дела, которые необходимо было навёрстывать, а совместных дел у них внезапно осталось мало. Асато вернулся в школу, Такео с двойным усердием взялся за работу на свалке автомобилей… Он рассказал, когда они с Асато пересеклись в последний раз, что один его друг задумал открыть там полноценную автомастерскую, однако процесс переоборудования сложный и движется небыстро, в том числе из-за бумажной волокиты. Прежний Такео наверняка упомянул бы об этом со скепсисом, всем видом намекая, что крайне удивится, если их авантюра окончится успехом. У нынешнего Такео глаза горели неподдельным энтузиазмом. После инцидента на мосту в нём что-то изменилось. Он стал серьёзнее и вместе с тем спокойней, словно наконец перестал пытаться доказать свою значимость самому себе. Начал открыто заботиться об отце… пусть даже господину Хонма это уже не поможет. Устремления порой не менее важны, чем эффект от них. Зайдя в Парадиз-сити, Асато окинул взглядом маленький тесный зал и присел за столик у двери. Время подходило к закрытию, и посетителей осталось мало. Шихо с извиняющейся улыбкой как раз объясняла одному из таких, усталому небритому парню в очках, судя по всему, много часов проведшему за рулём, что в обычные дни они работают до полуночи, но сейчас в городе неспокойно, поэтому кафе закрывается раньше срока. Распоряжение городских властей, на которые надавила полиция. Заметив Асато, Шихо улыбнулась ему по пути обратно за стойку и подмигнула. От её искреннего, сияющего взгляда на сердце потеплело, а рука, уже было потянувшаяся на автомате прикрыть нижнюю часть лица, опустилась. Асато сложил обе ладони перед собой и принялся ждать. Наконец пожилой господин за боковым столиком допил свой кофе, парень в очках прикончил типовой разогретый обед — и помещение опустело. Стрелки часов на стене добрались до шести вечера. — Я уже скоро, — объявила Шихо, быстрыми движениями протирая стойку. Поднявшись, Асато подошёл к ней, взял несколько салфеток, упаковку дезинфицирующего средства и принялся приводить в порядок столы. Протискиваясь между лёгкими пластиковыми стульями, он легко расправлялся с лужицами лимонада, липкими следами от поставленных мимо блюдца чашек, сухими крошками и пролитыми каплями соуса, пятнавшими столешницы. Когда вас двое, уборка всегда проходит быстрее. Из служебного помещения, находящегося сбоку от стойки, выглянул долговязый черноволосый молодой человек мрачного вида. Насколько Асато помнил, он привозил по утрам в закусочную продукты, а вечером помогал выбрасывать пустые упаковки. Несмотря на громкое название, Парадиз-сити был крошечной забегаловкой, где даже не нашлось места для отдельной кухни. Однако поскольку через городок проходила крупная трасса, недостатка в клиентах не было. — Добрый вечер, — Асато слегка поклонился коллеге Шихо. — Ты тут справишься одна? — игнорируя приветствие и его самого, спросил тот. Асато показалось, что он улавливает оттенок недовольства в чужом голосе. Наверное, парень тоже хочет поскорее освободиться и отправиться домой. — Да, Тэру, спасибо, можешь идти, — откликнулась Шихо. Выпрямившись, она тыльной стороной кисти вытерла пот со лба. — Завтра в девять, как обычно. — Я помню. Не попрощавшись, Тэру вышел из зала. Вскоре хлопнула дверь чёрного хода, а спустя минуту на улице завёлся двигатель. — Он всегда такой серьёзный, — Шихо скорчила гримаску, — просто ужас. Хочет поступить в Тодай, прикинь? Уже два раза заваливал экзамены. — В Тодай… — уважительно прошептал Асато. Его собственные мечты так далеко не простирались. — Не думаю, что у него получится. Тут ведь даже подготовительных курсов нет, — сняв тонкие резиновые перчатки, Шихо вымыла в крошечной раковине руки. — Возможно, он много занимается самостоятельно. — Похоже, недостаточно, если повторно получил от ворот поворот, — Шихо тихо фыркнула. — Да и откуда у такого, как Тэру, деньги на Токийский университет? Там дети политиков и известных режиссёров учатся. Пока Асато расставлял вокруг столов стулья и наскоро проходился шваброй по вытертому сотнями ботинок полу, Шихо достала маленькое зеркальце и подкрасила губы. С тех пор как с её лица исчез шрам, она стала пользоваться косметикой. Это делало её ярче и, несомненно, привлекательнее… хотя Асато она нравилась и такой, какой была, с бледной, нежной линией губ и мягкими карими глазами в окружении пушистых ресниц. Тушь, по его мнению, тоже была лишней. — Всё равно смоет, — улыбнулся он, когда Шихо взяла в руки сумочку и достала оттуда ключи. — Там такой дождь… — он махнул в сторону окна. — Ой, прости, — Шихо внезапно смутилась, — совсем забыла тебе сказать. Меня подружка пригласила в гости. — Подружка? — тупо переспросил Асато. Он не знал, что у Шихо есть подруги в городе. Хотя, конечно, она могла их завести уже после возращения из Токио… — Да, Мику. Я обещала, что зайду к ней после работы. Посидим, поболтаем, мы так давно не виделись. Кажется, не-свидание откладывалось. — Ничего страшного, — улыбнулся он, скрывая разочарование. В конце концов, Шихо имеет право заводить друзей помимо них с Такео. Возможно, так она будет чуть меньше скучать по Токио, который оставила уже дважды, причём во второй раз ради него. — Приятного вечера. Давай я встречу тебя, когда ты освободишься. Шихо подумала и помотала головой. — Не, хватит тебе бродить под дождём, ещё простудишься. К тому же Мику живёт в двух шагах отсюда, а домой меня отвезёт её брат. — Ладно, значит, увидимся завтра. — Ага. До завтра. В утешение она поцеловала его в щёку, оставив на коже душистый и липкий след помады. *** Принято считать — во всяком случае, именитые психологи раз за разом пишут об этом — что человек зациклен на своём прошлом. Ему неизменно чудится, что раньше — вчера, неделю назад, в прошлом году, в далёкой молодости жилось лучше. Человек сравнивает сегодняшний день с тем, что было прежде, и тоскует по былым, как ему кажется, лучшим временам. Загадочные причуды мозга. Мучительный самообман, тем более жестокий, что разоблачить его нет никакого шанса — прошлое не возвращается. Отныне и во веки веков оно будет стоять за плечом идеальным призраком. А он никогда не был подвержен греху ложной памяти. Он точно знал, что с течением лет ничего не меняется. Вчера, сегодня, завтра… время лишь условность, движение стрелки на часах, седина в волосах, что ещё недавно были черны как смоль, жмущая в плечах рубашка, купленная в минувшем месяце. Время кружит по спирали, двигаясь от начала к концу и от конца к началу. Лето сменяется осенью, за осенью следует зима, зима уступает место весне, и вот — за спиной весны вновь маячит душное лето. Вечно одно и то же, приливы и отливы, старые пословицы на новый лад, мода уходит, мода возвращается… Предыдущее поколение ничуть не лучше нынешнего. Сменяются лица, но не меняются люди. Ибо они всегда — чудовища. *** Домой Асато добрался быстро. В таком маленьком городке редко приходится куда-то добираться долго — буквально всё находится на расстоянии вытянутой руки. Не то что в Токио, знакомом по размытым воспоминаниям детства и, возможно, ими же искажённом… Он знал, что Шихо втайне мечтает вернуться туда, но малодушно избегал разговоров на сложную тему. Слишком многое привязывало его к здешнему городу и слишком мало — да ничего, по сути, не ждало там. Даже если предположить, что мама, выйдя на свободу, захочет переехать, Такео в столице попросту нечего делать… без вариантов. Да и ему самому, честно говоря. Отряхнув зонтик, Асато пристроил его на стойку сушиться и направился к себе. Дверь в гостиную была наполовину прикрыта, оттуда пробивался свет, доносились обрывки голосов и взрывы смеха. Похоже, семья смотрела какое-то телешоу. В своей комнате он зажёг лампу и сразу же приступил к урокам. Пусть Тодай ему не светит, но хорошо знать математику никогда не помешает. В начале девятого он ненадолго прервался, сходил на кухню за кипятком, чтобы развести рамен на ужин и заварить чай. Заодно позвонил Шихо, но она не ответила на звонок, должно быть, занята болтовнёй с подругой. Дождь ослабел, а ещё через четверть часа практически закончился, что позволило открыть окно, впуская в душную комнату немного влажной прохлады. Приподнимая чайный пакетик за ниточку над кружкой, Асато задумался о том, какой до странного нормальной стала его жизнь. Большую часть времени, что он себя помнил, его снедало острое чувство вины. Он был не таким, как все, рождённым с пугающим сверхъестественным даром, и этот дар принёс его семье одни неприятности… Невероятный дар, божественный или дьявольский — кто знает. С его помощью можно было убить кого угодно, а можно спасти. Один раз Асато почти сделал первое, а полтора месяца назад, на мосту, у него получилось второе. И, конечно, всё, что у него получилось, было во многом заслугой Такео. Такео разделил с ним смертельные раны, взял на себя половину боли… кажется, даже перетянул к себе часть застарелой вины, и теперь Асато чувствовал, что ему даже дышится легче. Он больше не был один на один со своим кошмаром, преследовавшим его на протяжении десяти лет. Теперь рядом с ним словно бы незримо стоял Такео, защищая от самых тёмных воспоминаний. Жаль, что Асато не мог в полной мере отплатить ему тем же — забирая шрамы у тела, невозможно стереть их с души. Вдруг ему стало зябко. Резкий порыв ветра ворвался в комнату, взъерошил волосы, пробежал по занавеске и перевернул несколько страниц учебника. Перед глазами мелькнули неосвоенные пока формулы, в которых предстояло разобраться. Сколько же ещё всего, в чём ему только предстоит разобраться… Пальцы дрогнули, выпустив нитку, и чайный пакетик ухнул в кружку, разбрызгивая по сторонам горячие капли. Асато зашипел — больше от неожиданности, чем от боли, и вернулся в реальность. В реальности мерно тикали часы, за окном шелестела листва, едва тронутая осенним золотом, а в открытой тетради ждал наполовину решённый пример. Асато снова захлопнул тетрадь и, так и не выпив чай, отодвинул кружку. Шихо снова не взяла трубку, хотя теперь она уже точно должна была вернуться домой. Пожалуй, надо сходить к ней. Просто убедиться, что она не заметила, как разрядился мобильный, или задремала в горячей ванне — особенно уютной после прогулки под осенней моросью. Такое случалось уже несколько раз, причин для беспокойства наверняка нет, но… Теперь тётушкино семейство смотрело новости. Асато знал, что его не станут останавливать, но всё равно прокрался мимо двери в гостиную на цыпочках. Существовал микроскопический шанс, что тётя заметит его уход, спохватится и запретит бродить невесть где в десятом часу вечера. Голос диктора как раз внушал послушно внимающим зрителям, как важно соблюдать технику безопасности. С наступлением сумерек на город опустился туман. Густой, как концентрированное молоко, и плотный, он обволакивал тело колючей сыростью. Пропитанный влагой воздух искажал звуки, отчего собственные шаги казались звучащими одновременно и впереди, и за спиной. Асато несколько минут простоял на остановке, раздумывая, успел он на последний автобус или придётся идти пешком, когда сквозь сумрак блеснули расплывчатые в тумане огни и автоматические двери с тихим шипением распахнулись перед ним. С облегчённым выдохом он быстро шагнул в салон. Как ни странно, он даже не был единственным пассажиром. Перед ним дремала старушка в тёмном плаще с корзиной поникших хризантем на коленях, через три сидения устроилась компания шумных подростков, а в дальнем конце салона, сложив руки на груди, покачивался в такт движению оборванный тип с узкой бородкой и впалыми щеками. От его воспалённого, застывшего в пространстве взгляда у Асато мурашки побежали по спине. Он торопливо отвернулся, чтобы бродяга не решил, будто наглый пацан его разглядывает. За окном плыла темнота. Кое-где её пронизывали огни, иногда слабой искрой, иногда целой россыпью, но темноты было больше. На следующей остановке старушка вышла, следом за ней, обсуждая зал игровых автоматов, автобус покинула компания подростков, и они с бродягой остались вдвоём. Ну, не считая, само собой, водителя, но тот находится в своей кабине… С внутренним содроганием Асато ожидал, что странный тип поднимется с места и встанет позади него, однако этого не случилось. Он вышел, а бродяга поехал дальше. Возможно, он вообще ничего вокруг не замечал и просто спал с открытыми глазами. Туман стелился по асфальту, подсвеченный оранжевым светом фонарей. Потом фонари стали встречаться реже, и влажная завеса сгустилась, клубами наступая со всех сторон. Сюрреалистично и немного жутковато. Того и гляди из дымки покажутся, гибко извиваясь, тёмные щупальца и кольцами обовьются вокруг горла незадачливого прохожего. Летом, ещё до случая на мосту, Асато вместе с Такео смотрел в кинотеатре фильм с похожим сюжетом. Воображение мигом нарисовало холодное скользкое прикосновение к коже, словно вынырнувшее из туманов доисторических эпох. Он вздрогнул. Однако вместо доисторических тварей из тумана вынырнула вполне человеческая фигура и чуть не сшибла Асато с ног. Он беззвучно ойкнул — сердце рухнуло в пятки, горло перехватило — покачнулся, но в последнее мгновение всё же удержал равновесие. — Да чтоб тебя! — выругался инспектор, вытаскивая ботинок из лужи, куда случайно ступил. В целом, надо признать, встреча с ним была вероятнее столкновения с гигантским хищным осьминогом… — Здравствуйте, господин Канда, — пробормотал Асато, восстановив дыхание. — А, это ты, — на лице инспектора появилось раздражённое выражение. Кажется, сегодня никто не рад его видеть. — Чего это ты болтаешься тут по ночам? — Просто вышел прогуляться. Ещё только десять вечера. Инспектор поправил сбившийся воротник куртки и прищурился. — Сейчас в десять вечера все приличные люди давно сидят дома, ‒ напомнил он о тревожащих реалиях, ‒ а тебе, кроме того, надо всерьёз заниматься. Ты занимаешься? Учёбой, я имею в виду, а не всякими глупостями. Если не хочешь и дальше идти по кривой дорожке, самое время браться за ум. — Я много учусь, — честно сказал Асато. — Сегодня весь вечер разбирал уравнения и устал, захотел чуть-чуть проветрить голову. — Ладно, ладно, — вглядевшись в его лицо, инспектор немного смягчился, — но гулять в нашем городе лучше днём, особенно теперь. Тень неуловимого преступника нависала над городком подобно туману. Поговаривали, что единственная оставшаяся в живых жертва сошла с ума и не может дать показания. Хотя это только слухи, конечно же. — Я думал, все нападения происходили глубокой ночью, практически под утро, — Асато невольно обхватил себя руками за плечи. Стылая прохлада забралась под футболку, и он пожалел, что не надел джемпер. Лето прошло, а он продолжает цепляться за память о былом тепле. Наверное, потому что — вопреки всем злоключениям — это было самое счастливое лето в его жизни. На него посмотрели со странным вниманием — будто ждали каких-то иных слов. — Да, и что с того? — в конце концов пожал плечами инспектор. — Мы не знаем, почему именно они происходили ночью, а значит, это обстоятельство легко может измениться. — Я читал, серийные убийцы неохотно отходят от собственных правил, — опустив голову, возразил Асато. — Часто их как раз потому и удаётся схватить. Инспектор тяжело вздохнул — словно ему приходилось объяснять азбучные истины ребёнку. Впрочем, почти наверняка так оно для него и было. — Человеческий разум — потёмки. Тем более когда это больной, искажённый разум. А некоторые вещи не всегда объясняются нарушением рассудка. Убийца мог работать в ночную смену и совершать преступления по пути домой, но, войдя во вкус, он способен выйти на охоту и в другие дни. Или его могли уволить. Много чего может быть. А теперь ступай домой, Асато. Когда встречу твою тётю, скажу ей, чтобы не отпускала тебя на улицу так поздно. — Между прочим, мне уже восемнадцать, — немного уязвлённо напомнил Асато. — Два года до совершеннолетия, — возразил инспектор и исчез в тумане. Несколько секунд Асато простоял на месте, пытаясь сориентироваться. За прошедшие месяцы он неплохо выучил город, но темнота и влажная туманная морось путали направление. Наконец он сообразил, куда идти. Шихо жила в пяти минутах ходьбы от остановки, в двухэтажном домике с яркой крышей и аккуратным, усаженным цветами палисадом. Запоздало пришло в голову, что он мог поделиться с инспектором своим беспокойством. Почему же Асато этого не сделал? Ну, растерялся, наверное, а главное, не был уверен, что это имеет смысл… Возможно, Шихо давно дома и страшно удивится его визиту. Уже издали стало ясно, что окна её квартиры темны. Сдерживая стремительно растущую тревогу, Асато зашагал вперёд. В памяти всплывали слова ведущего новостей, эхом перекликавшиеся с тем, что сказал ему инспектор. Гулять в нашем городе лучше днём, особенно теперь. Но ведь Шихо не собиралась возвращаться одна! Её должны были проводить и… Могла ли она остаться ночевать у подружки? Быть может, девушки заговорились, а когда глянули на часы, решили, что возвращаться к себе Шихо слишком поздно. Тихий звук нарушил хрупкую тишину. Асато замер на месте, пытаясь уловить, послышалось ему или ветер в самом деле принёс откуда-то слабый стон. Висящая в воздухе взвесь мелких капелек воды будто бы давила на барабанные перепонки. Всё далёкое воспринималось близким, а близкое отдалялось. Взревел мотор — может, на соседней улице, а может, в десятках метрах от него. Асато инстинктивно прижался к обочине, но автомобиль ехал по какой-то другой дороге. Запах бензина смешался с ароматом влажной листвы, создавая неестественное, почти тошнотворное сочетание. Асато провёл рукой по лбу, стирая липкую плёнку пота. Его внезапно бросило в жар, то ли от духоты, то ли от осознания, что случилось нечто очень, очень плохое. И тогда он услышал, уже ясно и отчётливо, жалобный стон, доносящийся с другой стороны дороги, где под зарослями дикой вишни лежала самая густая тень. Несколько раз оступившись в полутьме и угодив обеими кроссовками в лужу, Асато рванул туда. Сердце билось тяжёлыми, глухими ударами, болезненно отдававшимися во всей грудной клетке. Скорее инстинктивно, чем что-то разглядев в жидкой грязи, в которую превратилась земля, он качнулся назад и успел не наступить на тонкую белую руку, похожую на сломанный цветок. А потом судорожно скрючившиеся пальцы вцепились в край его брюк.