We are number one

Что-то пошло не так с самого начала. Ещё тогда, когда контрабандистов на складе оказалось больше, чем предполагалось и окончательно свернулось к катастрофе, когда склад вспыхнул как бочка с порохом. Кто-то додумался сжечь все, дабы не оставлять улик. Лере было наплевать и на миссию и на склад и на контрабанду, потому что сейчас она стояла одна посреди пожара. — Лера, уходи оттуда — Разумовский, на том конце провода, сидел, наблюдая за ещё кое-как работающими камерами в помещении. — Я бы с радостью, но я ничего не вижу из-за дыма и огня! — Лера была в бешенстве. И в ужасе. Вокруг творится армагедон, а она заключена в огненное кольцо. — Куда идти-то?! — Справа от тебя выход. Попробуй пройти туда. — Ладно, — дышать становилось тяжело. Фильтр на шлеме уже мало спасал, лёгкие постепенно тяжелели. — Черт, тут не пройти, есть другие выходы? — Да, если ты пройдёшь с., — наушник закоротило, последнее, что удалось расслышал с того конца было испуганное «твою мать!» и связь прервалась с противным скрежетом. Сергей вытащил наушник с шипением, пытаясь поймать Леру на камерах — тщетно. Большинство из них уже не работали, а те, что ещё способны были передавать картинку были слишком плохого качества. — Серый, я иду за ней. — Олег? Блять. Она скорее всего с южной стороны, если заходить через запасной вход. — Понял, — голос Волкова был твёрд и холоден. Впрочем, на самом деле, внутри все сжималось от страха и беспокойства. Оказавшись внутри, Олег понял, насколько адским бывает пламя. Он многое поведал в этой жизни и на горячих точках, но в самое пекло пожара ему влезать не приходилось. Травмированые лёгкие сразу дали о себе знать и дышать стало почти невыносимо, если здесь ещё было чем. Волков нашёл Макарову между стеллажей без сознания. Судя по открывшейся картине, ей здорово прилетело по голове — один из соседних стеллажей был опрокинут, а все, что на нем находилось, рассыпано по полу. Выход, в последствии, оказалось найти проще, и выйдя на воздух, медлить Олег не стал, сажая Валеру в машину и вдавливая педаль в пол. Последний раз с такой скоростью он ехал, когда первое «выступление» чд оказалось провальным. Лера на заднем сидении очнулась уже ближе к дому. — Валер, ты как? — хрипло спросил наёмник, глядя в зеркало. — Порядок, — она закашлялась, и потрогала шишку на затылке — Нормально меня приложило… — Не кружится? — Да нет, думаю сотрясения не будет. — Лучше все равно проверься. Та угукнула. — Спасибо. Что вытащил. — Валер, а как иначе? Когда они подъехали, Волков вспомнил о Серёге, доставая телефон и с ужасом осознавая количество звонков. Разумовский места себе не находил. Беготня из угла в угол уже порядком вскружила голову. Связь была потеряна, Волков не отвечал. Отследить ему их не удавалось, а дорожные камеры ожидаемо ничего не показывали. Даже если Олегу и удалось их вытащить, вряд ли он бы стал светиться. Когда входная дверь открылась, после нескольких поворотов ключа, он сначала напрягся, после выдыхая — свои. Двое ввалились в квартиру, Лера на адреналине начала раздеваться, а Олег просто сел, переводя дыхание. — Скажу кратко — живы. И почти здоровы, — выдохнул Волков. — Я вас сейчас самолично поубиваю, — процедил Разумовский, помогая Макаровой справиться с костюмом. Руки дрожали, а мысли едва ли удавалось скомкать во что-то единое. — Это было неожиданно, я собиралась развернуться, а тут стелаж, ну и все! — Лера тараторила без умолку, почти крича, в то время как Сергей пытался обработать её ожоги. Волков, которому несказанно повезло, остался невридим — впрочем, как всегда ожидаемо — пил чай, восстанавливая дыхание и борясь с жжением в груди. Лере же досталось прилично: руки были в несильных ожогах, а легкие до сих пор сжимались. Рыжий слушал её почти не дыша и думал только об одном: Валерия всегда ассоциировалась для него с античной девушкой, воинственной и прекрасной, понять бы было ещё, с какой именно. Сейчас же все встало на свои места. Жанна Д’Арк, женщина, чьё тело покорило пламя, засевшая, в свое время, в его голове надолго. Но Петербург чай, не Франция. Им свойственно погибать в огне. Чумной Доктор навсегда останется плотно повязан с пламенем. Если все перевернуть — то мы увидим пережиток, ведь в нем, по сути, ничего не меняется, Чумной Доктор навсегда останется для всех символом чумы, символом боли, символом страха и символом смерти. Так было всегда, укоренившийся в памяти людей образ, подкрепленный временем. И люди одинаково боятся его, он уже каждому знаком и его действия определяют нарратив. И каждый раз Чумной Доктор оказывается на волоске, у костра, оставляя за собой пепелище. Как всегда, то, что сказано-задумано-сделано передразнится судьбой, если верить в неё, или жизнью, которая снова уткнет носом в обратную реальность, указывая на тщетность действий, и снова открываешь рот в метре от этого костра (или креста?), да и разницы уже нет, настолько привыкаешь к этой мишуре. — Сергей? — Лера, касающаяся его руки, вырывает его из мыслей, заставляя поднять голову -Вы в порядке? Разумовский моргает глупо так, по-мальчишески, и кивает, не отвечая вслух, потому что сам понять не может, в порядке ли он? Наверное да, по сравнению с Лерой или Олегом он не пострадал — опять — но внутри все сжимается, почти до боли. Он поворачивает голову и обнаруживает что Волкова нет, Лера следит за его взглядом и не дожидаясь вопроса отвечает: — Он в спальню ушёл. Сказал, отдохнуть хочет. Сергей угукает согласно, прекрасно понимая, что Олег, не спавший сутки, наверняка отрубился, стоило коснуться головой подушки. Разумовский нервный и заведенный. Лера, казалось отошедшая от первоначального шока, сейчас выглядит напуганной, но адреналин плещется в ней до сих пор. Мысли о том, что он — Сергей — сам сделал свою жизнь, и жизнь людей вокруг, такой, не даёт покоя. Вгрызается в мозг как червь-паразит, отдаваясь тупой болью где-то в сердце. Он безумен — да. Но ведь не бессердечен. — Рад, что стобой все в порядке Ма шери, — Разумовский отрывает от неё руки, чтобы убрать аптечку, но девушка словно с цепи срывается. Хватается за плечи, и почти ударяется губами в губы. Сергей глаза распахивает от удивления и неожиданности, но девушка упорно двигается, дышит загнанно и хватается за него как за спасательный круг. Он отвечает ей не сразу, вроде как давая время осмыслить поступок, дать возможность отстраниться, но не улавливая и капли сожаления в девушке напротив, действует. Рукой на талию скользит, придерживая и притягивая ближе, второй рукой зарываясь в короткие мягкие волосы. Ближе подаётся, скользит языком по сомкнутым губам и перехватывает инициативу окончательно. Целует нежно, глубоко, скользя языком по клыкам и нижнюю губу прикусывает. Макарова стонет тихо в поцелуй, кусаясь в ответ и только ближе жмется, руками холодными, водит по плечам и шее, пока горячие узкие ладони мягко перебиряют ее волосы. Поцелуй соленый от слез и горький от страха, но такой сладкий от осознания, что она жива, реальна, и способна сейчас чувствовать и дышать. Отстраняется, глубоко вдыхая, и всхлипывает, от какого-то захлестнувшего отчаяния. Сергей держит её лицо в руках, и мокрые дорожки стирает, сам не замечая, как одинокая слеза по щеке стекает, капая на обивку дивана. Лера глядит на него отчаянно, ища подтверждения собственной реальности и находит. Испугалась. Только сейчас Разумовский понимает — он тоже испугался. За неё, за Олега. Потому что пальцы до сих пор мелко дрожат, и вероятно, будут дрожать ещё какое-то время. Потому что девушка в его руках кажется чересчур хрупкой и уставшей. Он вздрагивает, ощущая касание её ладоней и пальцев на своём лице, мягко поглаживающих, только сейчас осознавая, что сам наверное, выглядит не лучше. Ловит взгляд напротив и тонет в этих глазах. Колеблется секунду и все же притягивает девушку к себе, прижимая плотнее, и шепчет в самое ухо: — Ты сегодня остаёшься здесь. И это не обсуждается. Та не возражает и не злится, жмется ближе и мягко по спине ладонями водит, успокаива то ли его, то ли себя. Им ещё рано петь Рэквием по Жанне Д’Арк.